Книга Кристиан Флойд. Страж Либерилля - Владимир Корн

— Не хочешь, как хочешь. Не о себе пекусь, я и до вечера могу подождать. Просто тебя пытался ободрить, — равнодушно пожал я плечами. — Может, все-таки выпьешь?

— Сходи уж лучше, ободритель, посмотри, где нам придется выступать, чтобы неожиданностей не было, — наконец-то разулыбалась Сесилия. — Ты же как-никак мой импресарио. А заодно дай мне немного побыть наедине, я так привыкла перед выходом.

Ее импресарио я был только на бумаге. Понятно, что в резиденцию президента случайный прохожий заглянуть не сможет. И потому Сесилию попросили предоставить список тех людей, которые прибудут вместе с ней. С музыкантами проблем не возникло, и осталось только как-то пристроить меня. Поскольку с предыдущим импресарио она рассталась уже после нашего с ней знакомства, а нового подыскать еще не успела, выход был найден.

Вообще-то я предлагал ей вписать меня тем, кем и являюсь по существу, — мальчиком для любовных утех. Заодно вкратце перечислить все мои как достоинства, так и недостатки. Хотя последних, по моему глубокому убеждению, лишен напрочь, так я ей и заявил. Но она почему-то не согласилась.

Кстати, не понимаю, зачем она меняет импресарио так часто, их у нее уже было несколько. Договориться можно с любым человеком, а идеальных все равно нет.

Я миновал смежную комнату, где расположились музыканты. Они не стали себе ни в чем отказывать, и потому из полудюжины бутылок с вином, приготовленных специально для них, были открыты все. Здраво рассудив, что от некрепленого вина ничего не станет, а заодно отказавшись составить парням компанию, я вышел из гримерки. Мне не удалось сделать и нескольких шагов, как я вдруг услышал:

— Здравствуйте, Кристиан.

Оглянувшись, я невольно вздрогнул. Окликнувшим меня человеком оказался Эдвард, младший сын президента Ренарда. А еще я узнал в нем одного из двух спутников Марка, когда тот поджидал меня у дома Сесилии.

То-то его лицо тогда показалось мне знакомым.

Глава 15

— Здравствуйте, Эдвард, — откликнулся я, лихорадочно размышляя, для чего он здесь оказался.

Мы прибыли, когда празднество уже было в самом разгаре, и его место там, среди множества гостей. Случайно? Весьма сомнительно. В это крыло дворца трудно забрести случайно: здесь, так сказать, задворки. Каким-то образом появление Эдварда связано с тем, что произошло на его глазах, когда он находился в компании Марка? Судя по доброжелательному виду моего собеседника, вряд ли. Хотя полностью исключать нельзя.

«Вероятно, он желает увидеть Сесилию, — пришел я к выводу. — Конечно, врываться в ее гримерку без приглашения даже сыну президента неприлично, но в моей компании все условности как будто будут соблюдены. И мне придется его туда провести. Не потому, что иначе меня ждут проблемы, не слишком-то я их и боюсь. Неприятности прежде всего могут возникнуть у самой Сесилии: ведь я один из ее людей, а значит, она за меня в ответе. Наверное, мне всего красноречия не хватит, чтобы убедить Эдварда дать ей побыть наедине с собой. Но как же он не вовремя-то, а? Почему бы ему не заглянуть после ее выступления, когда каждый сочтет своим долгом поздравить ее и народу будет не протолкнуться?»

Люди — разные, и настраиваются все по-разному. Кому-то необходима веселая шумная компания, когда будут хлопать по плечу и кричать: «Все у тебя получится! Ты — лучший!» Другие предпочитают в такие моменты побыть в одиночестве, и Сесилия — именно из таких.

Что случится дальше? Я проведу сына президента, которому невозможно отказать в интересах же Сесилии, в ее гримерку. Тот начнет восхищаться ее красотой, талантом, чем-то еще… Она будет принимать комплименты, улыбаться и, возможно, даже пофлиртует с ним. Чуть-чуть, самую капельку, чтобы не давать повода, но оставить самые приятные впечатления. Вот только попытка настроиться перед ее, возможно, самым важным выходом на сцену, будет безнадежно испорчена.

— Рад вас видеть, Кристиан. — Эдвард протягивал мне руку.

Скажу честно: меня всегда коробит, когда приходится видеть, как некоторые отвечают на рукопожатие тех, кто находится значительно выше их по служебной или социальной лестнице. Они делают полупоклон, чтобы выглядеть ниже ростом и, заглядывая в глаза, подхватывают снизу протянутую им расслабленную и повернутую тыльной стороной в небо кисть так, как будто она из хрупкого тонкого стекла. Жалкое зрелище. Бороться с тем, что с тобой здороваются, словно делая большое одолжение, можно двумя способами. Один из них заключается в том, чтобы взять такую кисть и повернуть, превращая рукопожатие в обычное. И второй, когда накладываешь свою ладонь поверх протянутой, ясно давая понять, что доминировать среди вас двоих собираешься именно ты. Когда во мне видят непонятно кого, вторым способом я всегда и пользуюсь. Эдвард протянул руку нормально, и само рукопожатие у него было крепким.

— Вы что-то ищете, Кристиан?

— Сесилия попросила меня посмотреть, где ей придется выступать, — не стал я скрытничать.

— Нет ничего проще. Пойдемте, я вас провожу.

Некоторое время мы шли молча, и я все ждал от него просьбы оказаться в гримерке эстрадной звезды и просто очаровательной женщины. Наконец он решился:

— Скажите, Кристиан, как у вас так получается?

— Вы о чем?

«Что именно получается? Получилось оказаться в том месте, в котором мечтали бы оказаться тысячи других мужчин, — в постели Сесилии? Может быть, тебе еще и интимные подробности рассказать?»

— Ну как тогда, с Марком. — Эдвард рассмеялся. — Зря вы тогда ни разу не обернулись: его лицо надо было видеть! Знали бы вы, что он говорил, когда мы только туда отправились! И что в итоге? Вы забрали у него револьвер, словно опасную игрушку — у школьника младших классов, будто боясь, что он поранится, и как ни в чем не бывало пошли себе дальше. Все было так убедительно, что у Марка даже мысли не возникло попытаться сделать что-то еще, — продолжат смеяться он.

— А кто он, этот Марк?

Сесилия в свое время, когда я у нее поинтересовался, почему-то уклонилась от ответа.

— Марк? Он сын Войера, знаете о таком?

Еще бы нет. Войер входит в ближайшее окружение президента. Никакого поста он не занимает, но слышал я, что через него отец Эдварда решает самые щепетильные вопросы. А значит, Войер у президента на особом счету, соответственно и отношение к нему особенное. В общем, ничего хорошего.

— Кстати, Марк очень злопамятный.

Я лишь отмахнулся:

— Как-нибудь переживу.

— Вот об этом я у вас и пытаюсь узнать: ну как вам так удается? Узнав о том, чей именно он сын, вы хоть бы чуточку побледнели. Крис, а давайте перейдем на «ты»?

— Нет ничего проще, Эдди.

Что же касается твоего вопроса… Нужно всего лишь подобрать себе хорошего учителя, каким для меня является Винсенте. Конду — это ведь не только умение быстро и мощно махать руками и ногами, психологии в нем отведено места ничуть не меньше.