Книга Обратный счет - Марина Зосимкина

Киреевой не нравился жаргон, который Алина нахваталась от своего мужа, и она непременно сделала бы ей замечание, но озвученная новость сбила ее с толку.

— Да?! — поразилась она, — И кто так решил? Иван?

Алина хмыкнула несколько удивленно:

— Кому Иван, а кому господин президент.

Щеки Киреевой покрыл предательский румянец. Это прокол. Если сей прокол дойдет до господина президента, то он решит, что она его продала. Или продает по частям и постепенно.

И она заторопилась увести разговор в другую сторону.

— И что теперь с деньгами делать будем?

Женщины «Микротрона» еще задолго до праздника скинулись мужикам на банкет. Хорошо, что еще потратить не успели на водку, шампанское и красную икру. Однако, не забирать же деньги обратно?

— Девки-сборщицы бузят, раздачи требуют. А я считаю, что лучше оставить как фонд. Или купить на эти деньги мужикам сувениры. Ну и что, что Лапин раскошелился. Какая разница?

Киреева тоже считала, что разницы никакой, пусть хоть фонд, хоть мужикам сувениры, только ей надо было забить баки въедливой Алине, чтобы стерлась у той из памяти Надина оговорка. А может, напрасно она всполошилась и зря психует?

Нервы у нее всегда были крепкие. Нервы крепкие, а психика устойчивая. Но сегодня утром она входила через стеклянные двери бизнес-центра, а потом стояла в очереди к лифту с таким ощущением, будто не два дня, а по крайней мере два года провела в параллельном мире, который существует рядом, как версия этого, только там персонажи твоей жизни поменялись ролями, и сама ты — уже не ты. Ты там оказалась, ты там жила, и с грустью при этом осознавала, что это все не твое, и в полночь принц превратится в крысу.

До свадебного пира оставалось время, и они действительно завернули в парикмахерский салон. Лапин поддался на уговоры Нади и сел в кресло к стилисту, который, предварительно осмотрев с его ног до головы, подумав и взвесив, обрил его налысо. То есть абсолютно.

Реакция Лапина на этот акт вандализма Надю удивила. В первые секунды, ей показалось, он окаменел от ужаса. Однако не затрепыхался в кресле у мастера и не стал хватать его за руки, выкрикивая восклицания, а остался сидеть там, где сидел, мужественно рассматривая свое отражение в зеркале. Наде даже показалось, что он улыбается, чуть-чуть и несколько иронично.

Дамский мастер был занят, и Надежда смогла оценить мужество Лапина во всем масштабе, когда настал черед его знаменитых усов. С лысым черепом и усами подковкой Лапин был похож уже не на сумасшедшего американского ученого, а на запорожского казака Тараса Бульбу. Волевое решение их сбрить Лапин принял сам, сверкнув глазами в сторону Киреевой, подглядывающей за событиями из кресла в холле.

Тут ее, наконец, пригласили пройти к мастеру, и она покинула наблюдательный пост, не дождавшись общего результата. С ней провозились довольно долго, сначала наносили на волосы красящий шампунь, а затем сооружали при помощи горячих щипцов крутые завитки и закрепляли муссом. «Бестия, — уважительно подумала Надя, придирчиво рассматривая в огромном овальном зеркале каскад рыжих колец. — Была бы Мэрилин Монро поумнее, она бы красилась только в рыжий».

Когда Надежда, довольная итогом, вышла в холл, Лапин от произошедшей с ним метаморфозы несколько оправился, хотя, возможно, ее значения пока не оценил. Сама же Надя, увидев его во всей красе, даже слегка растерялась, и это было совсем на нее не похоже. Понятно, что лоб стал казаться выше, но почему хрящеватый нос теперь выглядит хищным, а подбородок твердым? А его рот без идиотских усов очерчен, оказывается, красиво. Кстати, Иван Лапин теперь не только выглядел иначе, он и держался иначе, по-другому улыбался и произносил слова. Не как свирепый хозяин жизни, отвоевавший у нее зубами все, что имеет, а с непринужденностью человека, который владеет этим от рождения и по праву.

При виде подходящей к нему Надежды, он выбрался из кресла, в котором коротал время, положил на журнальный столик какой-то яркий каталог и, сдержанно улыбаясь, произнес: «Ты великолепна, дорогая».

О том, что не должно жениху и невесте обращаться друг к другу на «вы» да еще и по имени-отчеству, они договорились, еще сидя в салоне его автомобиля. Наде было нелегко преодолеть барьер, а Лапин только посмеивался, забавляясь ее замешательством. «Ну, погоди ужо, — злорадно думала она, — скоро тебе будет не до смеха»

А на выходе из салона, помогая ей набросить белую стриженного песца шубку, Лапин сделал заявление. Он так и сказал: «Хочу сделать заявление». Оказывается, его невеста не может появиться в свет без достойных украшений, а как раз никаких украшений он на ней и не заметил. «Посему, — веско подвел он итог, — сейчас мы отправимся в другой салон, а именно в ювелирный. Я терпел твои капризы, дорогая, даже позволил этому коновалу побрить свой череп, поэтому теперь твоя очередь терпеть». Надя нейтрально улыбнулась. Такое терпеть она согласна.

И они заехали в ювелирный. Уверенной поступью Лапин вошел в крошечный, как табакерка, пафосный магазинчик на Арбате и, не глядя на продавщицу, у которой бровки поднялись вверх, а губы сложились бантиком от желания угадать и исполнить, бесцветным тоном произнес: «Картье».

Продавщица мелко закивала и погрузила руки по локоть в нутро стеклянной витрины, передвигая бархатные планшеты, которые заискрили крошечными молниями. Лапин поизучал через стекло, потом попросил показать поближе, рассматривая все это женское счастье с весьма осведомленным видом. Выбрал гарнитур, состоящий из колье, кольца и серег и предложил своей даме примерить.

Что и говорить, комплект был хорош. Лапин умел выбрать подарок. Надя прикидывала на глазок караты и любовалась чистым сиянием «лучших друзей». Пожалуй, соперничать с этим комплектом могли лишь парочка-тройка предметов из тех, что Надя вернула мужу, которого уже хотелось называть бывшим. Но вдруг ей стало противно.

Лапин же, видимо по-своему расценив ее замешательство, с самодовольством произнес:

— Та мелкая услуга, которую я вам вчера оказал, не в счет. Это несерьезно. Я думаю, что это неплохая идея, если ваш гонорар я выплачу бриллиантами. Мне говорили, что вы понимаете в них толк.

Надя, повернув голову в сторону продавщицы, которая, боясь спугнуть продажу, забыла дышать, сказала просто:

— Убирайте все это, девушка, обратно. Мне здесь ничего не понравилось.

А недовольно сопящему Лапину объяснила:

— Иван Викторович, не принято драгоценности нацеплять под шубу и шапку, порваться могут или потеряться. Я взяла с собой, все что необходимо, и надену, когда мы с вами прибудем на место. Уверяю вас, вам за меня не будет стыдно.

И двинулась обратно на выход мимо витрин с кольцами, цепями, кулонами, браслетами…

«В чем дело, Надя?» — зло спросила она саму себя.

Да ни в чем. Когда Лапин с надменным видом знатока рассматривал через лупу бриллианты, приблизив сережку к глазам, она вдруг подумала: «Интересно, а скольким бабам он покупал вот это все?» И ей показалось, что серьги, которые он ей сейчас подарит, вовсе не новые серьги, только что и при ней купленные, а серьги, которые остались от прежней его любовницы. И теперь Надя будет их донашивать. Ну не дура? И что бы ты делала, голубушка, если бы действительно, не позаботилась о достойных аксессуарах?