Книга Казино «Бон Шанс» - Василий Веденеев

— Его тоже кремируют?

— Нет, там только прощание, а тело предадут земле. «Любопытно, — подумал Меркулов. — Значит, те или часть тех, кто приехал на похороны Малахова, бывшего когда-то «вором в законе», бросив на его гроб прощальную горсть земли, придет проводить в последний путь латыша Юри, специалиста по электронике, некогда начавшего свой жизненный путь в одном из специальных армейских подразделений? Любопытно».

Получается, многие здесь, как и он, знали покойного Ояра, но никто не знал его до конца, не мог заглянуть на дно его души? И поговорить-то здесь об ушедшем человеке, получается, не с кем, даже нет никого из знакомых, кроме вдовы, но ей явно не до старого приятеля покойного супруга. Да и о чем бы они стали говорить с Лидией или хотя бы с тем же Генкиным, присутствие которого начинало потихоньку раздражать Петра? Словно неведомым образом почуяв это, Арнольд Григорьевич доверительно шепнул:

— Извините, вынужден оставить вас в одиночестве. Мне надо похлопотать. — И исчез, за что Меркулов был ему благодарен.

Как ни странно, Генкин оказался прав — еще не успели проделать и половину пути до крематория, а к процессии уже стали присоединяться небольшие группы людей: многих из них Петр видел у катафалка с телом Малахова. Значит, отечественный «крестный отец» уже покоился в земле? Вряд ли бы они решились покинуть церемонию прощания с его телом раньше, чем она закончится. Однако ни молодого человека с азиатскими чертами лица, одетого в черное пальто, ни его старшего редковолосого приятеля видно не было.

Наверное, на могилке, прощаясь с Малаховым, многие уже успели пропустить по рюмочке за упокой души Адвоката: дыхание шагавших рядом людей выдавало запах спиртного, особенно явно чувствовавшийся на свежем, слегка морозном воздухе.

От нечего делать Меркулов прислушивался к обрывкам разговоров.

— «Альтаир» роскошный венок прислал, — буркнул один из молодых людей в длинной кожаной куртке на меху. — Два их бойца привезли. Видел?

— Отмазываются, суки! — зло сплюнул его приятель. — Вроде как, ни при чем.

— Все недоказуемо, — пробубнил кто-то, шагавший сзади.

— За авторитета и в зоне найдут, — хрипловато возразили ему.

— Ну не скажи, — с усмешкой ответили тонким голосом. — Сколько их уже это?.. Мир вокруг изменился, времена другие пошли.

Меркулов хотел обернуться и поглядеть, кто это говорит, но в этот момент его обогнали еще трое, и их разговор показался ему более интересным.

— Хотели большой процент в «Бон Шанс», — бросил солидный мужчина в ратиновом пальто. — Стоило ли так упираться?

— Вот именно, — поддержал другой. — Он контролировал еще минимум пять, если не десять, подобных заведений.

— «Бон Шанс» один! — многозначительно заметил третий.

Все это было крайне любопытно, но опасаясь, что его заподозрят в подслушивании чужих разговоров, Петр ускорил шаг и подтянулся ближе к тележке с гробом, за которой, едва переставляя ноги, шла Лидия…

В большом мраморном зале прощания гроб с телом поставили на постамент и открыли крышку. Меркулов боялся взглянуть в лицо Ояра и с трудом заставил себя поднять глаза. К его удивлению, Юри выглядел, как живой — или так хорошо постарались гримеры в морге? Казалось даже, что его губы чуть улыбаются, словно ему известно нечто, недоступное собравшимся вокруг живым, пока они не переступят того порога, который переступил он. Лидия рыдала в голос: видно, таблетки сопровождавшей ее девицы уже не помогали. Откуда-то появились молодой человек с желтоватым азиатским лицом и его приятель в сером пальто. Именно он и открыл панихиду, сказав короткую, прочувствованную речь, ни слова из которой отчего-то не отложилось в памяти Петра. Потом выступал еще кто-то, потом еще. Играла тихая грустная музыка и очень скоро объявили, что пора прощаться.

Некоторые стали подходить к гробу, у которого, как на карауле, стояла Лидия, и целовали покойного в лоб. Меркулов тоже подошел — после столького пройденного вместе с Ояром он не мог не проститься с ним. Наклонившись, он чуть коснулся губами холодного лба Юри и мысленно спросил: «Что же ты оставил мне, Ояр? Нет, я спрашиваю не про твои вещи и машину: теперь они тебе не нужны. Ты оставил мне нечто иное, о чем не успел сказать. Или не хотел? Может быть, скажет твоя душа, ведь души не умеют лгать? Скажи, что?»

Но душа того, кто был Ояром Яновичем Юри, молчала. А вдруг еще живому Петру Меркулову просто не дано было ее услышать?

— Не забывай нас, Лидия, — выпрямившись, сказал Петр и посмотрел в ее полные слез, обращенные внутрь себя глаза. Она явно не слышала и не понимала, что он говорит, но согласно кивнула и пробормотала:

— Да, да… Конечно, Питер…

И то, что она, как покойный друг, вдруг назвала его Питером, хотя никогда раньше такого не делала, как-то больно резануло по сердцу, и Меркулов будто впервые за последние дни понял всю глубину случившейся трагедии. Больше его Питером назвать некому, и даже если кто-то и назовет, как сейчас Лидия, все это уже далеко не то! Это не Ояр!..

Закрыли крышку, гроб медленно поехал по ленте транспортера за черные шторки, и Петр заторопился к выходу — не хотелось видеть, как сомкнутся эти траурные створки. Неожиданно рядом, словно из-под земли, возник Генкин, цепко прихватил за рукав сухой лапкой и просительно заглянул в глаза:

— Неужели вы хотите уйти? Как можно?! Надо по обычаю почтить память. Ресторан уже заказан.

Меркулов хотел ответить, что лучше он выпьет дома, один, и мысленно поговорит с ушедшим другом, но Арнольд Григорьевич не дал ему открыть рта.

— Большая просьба, — он доверительно склонился к плечу рослого Петра и чуть привстал на цыпочки, стараясь дотянуться до его уха. — Отвезите вдову на поминки. Вы же на машине? Ей это будет приятно и легче перенести дорогу, если поедет со старым приятелем мужа. Не удивляйтесь, она сама об этом говорила. Так как? А вот молодой человек покажет дорогу.

Он другой рукой притянул к себе накачанного малого в меховой куртке. Такой провожатый Петру не понравился, так же, как не вызвали никакого доверия слова Генкина о Лидии. Маловероятно, чтобы она распространялась об их старой дружбе с Ояром, и вообще, могли бы предоставить ей в день похорон мужа более комфортабельную машину, чем его разбитая старая тачка — вон сколько роскошных иномарок припарковывалось у ворот кладбища. Однако именно в такой день показалось неудобным отказать, да вдруг еще Лидка чего вякнет по дороге, и скрепя сердце Меркулов согласился.

— Вот и чудненько, — расцвел Генкин. — Большое спасибо.

— Пока не за что, — буркнул Петр и подумал, что, может быть, согласился не зря: стоит посмотреть и послушать публику на поминках. Уйти из ресторана он всегда успеет…

Пронаблюдав за разъездом машин после похорон, тот же парень, вроде, без дела болтавшийся у кладбищенских ворот, вновь зашел в цветочный магазин и, опустив в щель автомата жетон, набрал знакомый номер: