Книга Академия королевских чародеев - Елена Помазуева

Мне нужно было куда-то выплеснуть эмоции сегодняшнего дня, и магия взялась за это дело основательно. Она выплескивалась из меня, набирая обороты. Вскоре вся комната начала светиться красным, и куратор решительно прижал меня к себе, его губы накрыли мои.

Моя магия в этот момент взорвалась, обжигая нас, и полыхая красным магическим огнем на всем. Но я этого не видела. Я упивалась поцелуем. Мужские губы требовательно и очень жадно целовали мои, руки держали крепко, не позволяя отстраниться или оказать сопротивление. Настырные, уверенные почти жесткие губы заставили подчиниться и приоткрыть свои. Это был конец, конец всему. Магия вокруг бушевала и жгла все до чего касалась. Горела мебель, шторы, ковры, русалка на стене, а самое главное, горели мы. Я чувствовала, как магическое пламя охватило наши фигуры и, прощаясь с жизнью, вкладывала душу в своей последний поцелуй.

Жадные губы стали покрывать мое лицо, сквозь них прорывалось отрывочно мое имя, а мне не хотелось прекращать этого безумия, хотелось умереть такой прекрасной смертью, пусть даже от собственной магии.

— Рея, вернись, — все же дошел до меня требовательный шепот мужчины.

С трудом вынырнув из огненного круговорота, возвращалась в сознание, понимая, что опять в своих объятиях держит полуоборотень, которого я боюсь до полусмерти. Именно он сейчас подарил мне поцелуй такой силы, что позволил оставить мою растущую магию, готовую взорваться от возмущения последними событиями.

— Рея, — прошептал еще раз мужчина и я, наконец, осознала все случившееся.

— Никогда! Слышите? Никогда не смейте больше так делать! — крикнула в лицо куратору.

Вырвалась и побежала в свою комнату.

— Потому что ты меня любишь? — понеслось мне в след.

От негодования развернулась в дверях и, сама от себя не ожидая такой смелости, выкрикнула:

— Потому что я вас боюсь!

Может быть, бежать — это стыдно, но сейчас для меня это было единственное спасение, благо бежать не далеко. Поворот, вторая дверь. Плюхнулась на кровать и магия послушно щелкнула задвижкой.

— Ну, и что это было? — растягивая слова, произнес Маркиз.

— Ты живой?! — подскочила на кровати и схватила в охапку кота.

— Так я кот ученый, сразу понял, что пахнет жаренным, — Маркиз был доволен моим беспокойством, — ты свои руки видела?

— Хранимая Дестиэль, — потрясенно прошептала я, — А лицо? — всполошилась, увидев ожоги на кистях рук.

— Скажи спасибо твоему куратору, лицо целым осталось, — муркнул довольный Маркиз, — Пока тебя целовал, прикрыл собой. Ему сильней досталось.

Остаток этого дня был потрачен на залечивание ран душевных и физических. Маркиз, одев для солидности очки, в которых были не линзы, а простые стекла, читал вслух инструкцию заклинания от ожогов. Я же старательно выполняла все, что было написано в учебнике, и параллельно рассказывала события прошедшего дня.

Маркиз фыркал, комментировал и диктовал дальше из учебника. Таким образом, я узнала, что магические ожоги разделяются на четыре степени сложности, мой, несмотря на мои заверения, относился к третьей, а вовсе не к четвертой или несуществующей пятой. Потому мне диктовалось соответствующее заклинание.

Так же Маркизом было прокомментировано мое двойное положение невесты в кабинете директора. Эпитеты были обидные, но очень конструктивные. Оказывается, мне нужно было всем рассказать, кому и куда направляться в данный момент, то бишь, Дарису на лекции, а куратору Шортану примерно в том же направлении, выпить за двойную помолвку с директором и передать пламенный привет Еве ди Рив.

На мое ворчание, что я уже замужем, кот презрительно фыркнул и вновь зачитал очередной кусок заклинания из учебника. Удивительно, но тон у кота нисколько не менялся, диктовал ли он заклинание или назидательно советовал выпить с директором.

Залечивание ран прошло можно сказать нормально. Как-то не доводилось мне заговаривать ожоги, потому училась на себе, а это, надо сказать болезненный процесс. Одно неверно произнесенное слово и шипение сквозь зубы, и фырканье со стороны кота. Но через некоторое время ожоги были залечены, и я вновь увидела свои кисти в нормальном виде, потрясла ими в воздухе, чтобы удостовериться, что ожоги зажили на самом деле и это не иллюзия. Почему-то возвращаться в гостиную было страшно, но пришлось идти.

Разведка в виде Маркиза, отосланного вперед, чтобы сообщить о присутствии хозяйки, доложила, что путь свободен. Нужно было оценить масштаб разрушения и по возможности скрыть следы магического пожара.

Гостиная все еще мерцала красной магией. Пострадали в основном текстильные вещи и русалка на стене. Шторы, накидку на диван, ковер и скатерть придется купить на свои деньги, а вот что делать с русалкой? Такое произведение мне больше ни разу не встречалось. Что я теперь скажу госпоже Ланц? Озадаченно смотрела на погубленную навсегда картину и радовалась в душе, что больше она мне не будет портить настроение по утрам, вгоняя в тоску о недостижимой красоте. Я имела ввиду, не ее рыбий хвост, которого из-за камня видно не было, а вот остальное вполне себе хорошо просматривалось.

— Кому же ее так удалось благополучно испепелить? — раздался за моей спиной задумчивый голос хозяйки.

Ноги подкосились, сейчас меня еще из квартиры выгонят за уничтожение русалки, привлекающий в этот дом не только мужские взоры, но и монетки в кошельках.

Кривой Хаприш, явно приглядел меня для каких-то своих целей!

— Я, — покаялась, чуть помедлив.

Признаваться все равно придется, кроме меня сейчас никого с такой магической силой в доме хозяйки не жил, а потому молодушная мысль свалить все на Маркиза, была задушена в зародыше.

— Деточка! — полезла обниматься госпожа Ланц, — Какое счастье!

Женщина, одетая в ночную сорочку до пят и в чепчике, прижимала к себе от полноты чувств и слезы стояли в ее глазах. Я, конечно, знала, что госпожа Ланц меня любит, но не ожидала, что настолько.

— Какое счастье! — продолжала приговаривать она и всхлипывать.

— Вы на меня не сердитесь, что я подпалила русалку? — осторожно поинтересовалась у женщины, не очень желая услышать, что меня тискают перед тем, как задушить за потерю имущества, приносящего прибыль.

— Какое там! — все же вытерла набежавшую слезу хозяйка, — у меня рука не поднималась отнести ее на мусорку, а тут сама Хранимая Дестиэль велела.

Я бы, все же, подумала скорее на кривоглазого Хариша, но спорить не стала. Меня вполне устраивала версия хозяйки, а потому теперь меня интересовал вопрос остального сожженного имущества. Спустя некоторое время госпожа Ланц все же обернулась и внимательно осмотрела сожженную гостиную, так сказать лицо всего дома.

Замерла в ожидании вердикта. Если с русалкой обошлось, то с остальными предметами мебели скорей всего придется расстаться.

— И чего мы стоим? Русалка свое отжила в этом доме, нужно здесь порядок навести. Где наши тряпки, вода, ведра? — госпожа Ланц начала суетится, но длинная рубашка не позволяла ей много делать.