Книга Мельница на Флоссе - Джордж Элиот

– Как же, очень доволен, – сказал молодой человек, рассматривавший наперсток Магги и другие вещи, вынутые у нее из кармана. Он возвратил их все, за исключением серебряного наперстка, молодой женщине, которая сейчас же положила их в карман Магги, и потом принялся за говядину с картофелем, выложенную из котелка на желтый глиняный противень.

Магги начинала думать, что Том был прав в отношении цыган: Конечно, они были воры, если мужчина не имел намерения потом отдать ей наперсток. Она бы ему охотно отдала его: наперсток не был ей дорог; но мысль, что она была между ворами, не допускала ее даже приободриться, несмотря на почтение и внимание, с которыми теперь обращались с нею. Все воры, исключая Робин-Гуда, были дурные люди. Женщины – заметили, что она была напугана.

– У нас нет ничего лакомого для барышни, – сказала старуха ласково. – А она так голодна, моя милая барышня!

– Попробуйте, моя милая, не можете ли вы скушать кусочек этого, – сказала молодая женщина, подавая Магги мяса на железной ложке. Магги вспомнила, что старуха сердилась на нее за то, что она отказалась от хлеба с ветчиною, и не смела отказаться от говядины, хотя страх прогнал ее апетит. Если б теперь отец приехал за нею в кабриолете и взял ее с собою! Или хоть, если б случился тут Джак, убивший великана, или мистер Грэтхарт или св. Георгий, поразивший дракона, которого изображение она видела на полупенсах! Но Магги подумала с обомлевшим сердцем, что эти герои никогда не посещали окрестностей Ст. – Оггса, где ничего не случалось чудесного.

Вы видите, Магги Теливер была не так благовоспитанна и образована, как можно бы ожидать от девочки восьми или девяти лет: она была всего только год в школе в Ст. – Оггс, и у ней было так мало книг, что она иногда читала лексикон, и, перебирая ее умишко, вы могли бы встретить неожиданное невежество, точно также, как и неожиданные познание; Она могла вам сказать, что было такое слово, как «полигамия», и зная также, что такое «полигон» она вывела отсюда заключение, что «поли» значит «много». Но она никак не подозревала, что у цыган не было ни чаю, ни сахару, и вообще ее идеи представляли странную смесь прозорливой остроты и слепых грез.

В последние пять минут мнение ее о цыганах очень переменились. Она считала их милыми собеседниками, доступными для образования, а теперь она начинала думать, что они намерены были убить ее, как только стемнеет, и разрежут ее на части, на жаркое. Подозрение блеснуло у ней в голове, что свирепый пожилой мужчина был на самом деле дьявол, который сейчас сбросит с себя свою маску и превратится или в осклабляющегося кузнеца, или в огненное чудовище с драконовыми крыльями. К чему и пробовать вареную говядину; хотя все-таки она боялась оскорбить цыган, обнаруживая неблагоприятное о них мнение, образовавшееся у ней, и размышляла теперь не хуже всякого богослова о том, угадает ли ее мысли дьявол, если он действительно тут присутствовал.

– Что, вам не нравится запах, моя милая? – сказала молодая женщина, заметив, что Магги и не прикоснулась к мясу. – Попробуйте-ка.

– Нет, благодарю вас, – сказала Магги, собирая последние силы, чтоб улыбнуться дружелюбно;– Мне некогда, уже становится темно. Я думаю, я пойду теперь домой и приду к вам в другой раз, и принесу с собою корзинку с сладкими пирожками и разными разностями.

Магги встала с своего места, от всего сердца надеясь, что ей удастся провести Аполиона; но надежда ее поколебалась, когда старая цыганка – сказала:

– Постойте, постойте барышня! Мы благополучно отведем вас домой, когда кончим наш ужин: вы поедете домой, как барышня.

Магги села опять, не полагаясь много на это обещание, хотя она увидела теперь, как высокая девушка надевала узду на осла и перекидывала мешки через его спину.

– Ну, маленькая мисс, – сказал молодой человек, выводя вперед осла: – скажите нам теперь, где вы живете, как прозывается место?

– Мой дом – дорнкотская мельница, – сказала Магги с живостью. – Мой отец мистер Теливер; он живет там!

– Как! большая мельница, по сю сторону Ст. – Оггса?

– Да, – сказала Магги. Далеко это? Я лучше пойду пешком, если позволите.

– Нет, нет, скоро будет темно, мы должны поспешать. Посмотрите, как прокатимся мы на осле.

Говоря это, он поднял Магги и посадил ее на осла. Ей стало полегче, когда она – заметила, что с нею идет не пожилой мужчина; но она все еще не совсем надеялась, что ее в самом деле отвезут домой.

– Вот ваша хорошенькая шляпка, – сказала молодая женщина, надевая на голову эту недавно презираемую и теперь отрадную принадлежность туалета: – и вы скажете, что мы были ласковы с вами – не так ли? и что мы называли вас хорошею барышнею.

– О, да! Благодарю вас, – сказала Магги: – я вам очень обязана. Но я бы желала, чтоб и вы пошли со мною.

Для нее это казалось гораздо приятнее, нежели идти одной с которым-нибудь из этих страшных мужчин: веселее даже быть убитым целою шайкою.

– А вы более всех меня любите – так ли? – сказала женщина. – Но мне нельзя идти, вы поедете слишком скоро для меня.

Мужчина также садился на осла и держал Магги перед собою. Восставать против такого распоряжение ей было невозможно, точно так же, как и ослу, хотя оно казалось ей ужаснее всякого кошмара. Женщина потрепала ее по спине и – сказала:

– Прощайте.

И осел, после доброго удара палкою, поплелся легкою рысью вдоль проселка, по которому Магги шла час назад; между тем, как высокая девушка и сорванец-мальчишка, также вооруженные толстыми дубинами, провожали их несколько сажен с громкими криками, в виде понукание.

Сама Ленора была не более напугана в свою полночную поездку с женихом-привидением, нежели Магги, ехавшая самым естественным образом, на рысистом осле с цыганом позади, который думал только, как бы заработать ему полкроны. Красный цвет заходившего солнца, казалось, имел многознаменательное значение, с которым непременно был в связи тревожный рев второго осла с нутами на ногах. Два низенькие коттеджа, крытые соломою, были единственными домами в этом проселке, мимо которых они проехали и которые, казалось, еще увеличивали его пустынность; они были по-видимому без окошек, и двери их были заперты; нет сомнение, в них жили колдуньи, и это было большое счастье, что осел не остановился тут.

Наконец – о радость! этот длиннейший в мире проселок оканчивался и открывался на широкую, большую дорогу, по которой действительно проехала почтовая карета. Вот и верстовой столб, на углу, и Магги прочла на нем «2 мили до Ст. – Оггса». Итак цыган в самом деле намерен был отвезти ее домой: верно, он был хороший человек и мог оскорбиться, что она не хотела с ним ехать одна. Мысль эта преследовала ее теперь сильнее, когда она более узнавала дорогу, и она придумывала теперь как бы начать разговор с обиженным цыганом, чтоб только успокоить свои чувства, но также и изгладить возможное впечатление о ее трусости, как вдруг у перекрестка Магги – заметила, кто-то ехал на беломордой лошади.

– Стой, стой! закричала она: – это мой отец. Отец, отец!