Книга Тайные страсти принцессы Джеллы - Ксавье Монтепен

— Нет, — воскликнула Джелла и протянула вперед руки, как бы защищаясь. В ее голосе звучали ноты отчаяния и ревности. — Нет, вы не любите ее! Не можете любить! Забудьте этого ребенка! Мы найдем ей другого жениха, который скоро утешит ее, если ей нужно будет утешение… Сэр Джордж, не будьте жестоки к гордой женщине. Она опускается до унизительной просьбы! Не отталкивайте ту, которую любовь делает смиренной и которая с мольбой протягивает вам руки! Джордж, Джордж… выслушайте меня: я люблю вас!

— Вы, сударыня? Вы? — пробормотал наш герой с удивлением и волнением, которое легче понять, чем выразить.

— Да, — ответила Джелла, — я… Я тебе уже принадлежала и хочу принадлежать тебе всегда! Посмотри! Принцесса Джелла орошает твои руки слезами! Ты, которого я видела у своих ног, когда маска скрывала мое лицо, ты, который дрожал от прикосновения ко мне, ты, который бледнел от моего поцелуя, вспомни… возврати мне свое сердце! Я живу только надеждой быть с тобой, позволь же мне жить!

— Ради бога, сударыня, успокойтесь! — воскликнул Джордж. — Ваше горе убивает меня, а слезы терзают мою душу.

— От тебя зависит их осушить! Будь моим!

— Перед Богом клянусь вам, что до недавних пор я и мечтать об этом не смел, но сегодня это невозможно… Я люблю…

— Опять это слово! Опять это же слово! — воскликнула Джелла.

— Да, сударыня, опять. И всегда буду повторять одно и то же. Если б сам Господь попробовал бы изменить мое сердце, то все Его могущество было бы не в состоянии заставить меня отказаться от клятвы, которую я дал.

Лицо принцессы стало мертвенно-бледным. Глубокая морщина легла между ее черных бровей, а глаза излучали зловещий блеск.

В эту минуту Джордж решил, что сейчас разразится буря.

Но он ошибся.

Принцесса быстро овладела собой. Буря, разыгравшаяся в ее душе, была побеждена несокрушимой волей. И буря страсти стала стихать.

Через минуту все признаки этой борьбы исчезли, лицо Джеллы было по-прежнему спокойным и загадочным и только побледневшие, слегка вздрагивающие губы выдавали ее сильное волнение.

— Сэр Джордж, — сказала она медленным и тихим голосом, еще избегая его взгляда, — я едва не потеряла рассудок… Прошу прощения!

— Ах, сударыня, — прошептал Джордж в замешательстве, которое увеличивалось по мере того, как положение усложнялось.

Джелла продолжала:

— Под влиянием странного состояния я раскрыла тайну, которую вы никогда не должны были узнать… Но я рассчитываю на ваше благородство… Эта тайна умрет в вашем сердце, не так ли?

— Клянусь в этом честью дворянина, сударыня! — с жаром воскликнул молодой человек. — Чтобы открыть подобную тайну, нужно быть самым подлым, низким человеком!

— Хорошо, я верю вам! Пусть воспоминание о происшедшем изгладится, как изглаживаются сны при первых лучах солнца. Я обещаю вам забыть обо всем! Забудьте же и вы меня! Берите жену из вашего круга… Женитесь на мисс Марии Бюртель и будьте счастливы… Я имела силы любить, и у меня хватит сил, чтобы страдать и жить… — А про себя добавила: «Чтобы отомстить!»

В ту минуту, когда Джелла хотела протянуть Джорджу руку, как бы для того, чтобы подтвердить слова, произнесенные вслух, в одну из дверей тихо постучали.

— Войдите! — повелительно сказала Джелла.

Дверь отворилась, портьера приподнялась, и на фоне яркой драпировки появилось бронзовое лицо Согора.

При виде молодого англичанина он хотел было удалиться, но Джелла остановила его.

— Не беспокойся, что этот джентльмен узнал тебя, теперь ему все известно…

Согор, переступив порог и приложив левую руку к груди, молча поклонился принцессе.

XXVI. ЦВЕТЫ ЛОТОСА

Согор держал в правой руке букет из цветов лотоса. Джелла, не взглянув на него, спросила на непонятном для Джорджа наречии:

— Кто послал тебя и что тебе нужно?

Согор, протянув руку к Джелле, сказал глухим голосом:

— Госпожа, эти цветы для вас.

Принцесса взяла букет, прошептав по-английски:

— Цветы лотоса. Цветы Шивы, бога зла! Что же случилось?

Согор, полагая, что вопрос относится не к нему, молчал.

Между тем Джелла, смяв в руке букет, опять перешла на свой язык:

— Здесь четыре цветка.

— Да, госпожа, — ответил Согор.

— Значит, четверо посланцев?

— Да, госпожа.

— Когда они приехали?

— Сейчас.

— Их никто не видел?

— Никто.

— Хорошо, пусть они подождут! Выйди к ним, Согор, и скажи, что я не заставлю их долго ждать.

Индус поклонился точно так же, как и при входе, затем вышел из будуара, и портьеры сомкнулись за ним.

После короткого разговора, описанного нами, принцесса сумела победить волнение, овладевшее ею в первый момент при взгляде на цветы лотоса. Поэтому она возобновила разговор с Джорджем, уже улыбаясь и с самым естественным видом:

— Итак, все решено… Недоразумения, разделявшего нас несколько минут назад, больше не существует… Мы друзья… Дайте же мне вашу руку, сэр Джордж, и проводите меня к гостям, которые не должны ничего знать о причинах нашего продолжительного отсутствия.

Наш герой, обрадованный концовкой разговора, мучившего его, поспешил повиноваться и вернулся вместе с Джеллой на террасу.

Надвигались сумерки. Читатели, очевидно, знают, что ночи в Индии наступают быстро. Черные рабы принесли на террасу зажженные факелы.

Джон Малькольм сделал несколько шагов навстречу принцессе, опирающейся на руку Джорджа.

— Мой сын должен быть чрезвычайно счастлив, принцесса, — сказал он ей, — ради него вы покинули нас, у него имеются привилегии, которым мы все завидуем.

— Ваш сын рассказывал мне о своих планах на ближайшее будущее, сэр Джон, — ответила Джелла, — о своей близкой свадьбе, о любви к невесте…

Все это было произнесено с таким неподражаемым спокойствием, с такой веселостью, что Джордж не верил своим ушам. Ему показалось очень странным, что принцесса с мастерством актера умеет управлять своими чувствами.

Подошедший лорд Сингльтон услышал последние слова принцессы.

— Это значит, — заметил он, смеясь, — что наш влюбленный такой же эгоист, как и все, если он долго рассказывает о своей очаровательной невесте, очень мало беспокоясь, что отвлек вас от гостей.

— Милорд, милорд, — ответила принцесса, — вы удивительно догадливы. От вас ничего нельзя скрыть. Вы угадали, но нужно быть снисходительным к чувствам влюбленных.

— Но разве можно заболеть этой опасной болезнью, если рядом вы! — возразил с нарочитой любезностью лорд Сингльтон.