Книга Дети утренней звезды - Алексей Олейников

– Зачем? – не выдержал Арвет. Он избегал на нее смотреть – это было странно и неправильно, что Германика примерила чужой облик, это было чудо Магуса, привыкнуть к которому оказалось труднее всего.

– Спекся, – пожала плечами Германика. – Браслет семи песен, он позволяет использовать хоровод фей без последствий. Платить за него не нужно, понимаешь? Дорогая штука, без нее маскировка слетела бы в один момент.

Арвет понимал. Что такое расплата, он уже чувствовал – вскоре после драки на Острове Дриад его накрыла страшная депрессия – хоть в петлю лезь. Расплата за полеты на Зарнице. Хорошо, Марко ему помог – сказал, что следует делать. Никогда бы не подумал, что расплатой может быть такая ерунда.

– Но только семь раз, – с сожалением сказала Германика. – Теперь уже шесть.

– Нам же надо в Нант.

– Прорыв будет здесь, – буркнул Дьюла. – Что стоишь, парень? Давай за мной в гостиницу. Госпожа Бодден?

Германика кивнула:

– Узнайте что сможете. Эвелина?

– Мы в фокусе прорыва, – Эвелина стояла возле дуба, положив руку на черную кору. – Деревья встревожены…

– Роджер, Дьюла, Арвет – вещи в гостиницу. Жозеф, Тадеуш, обойдите окрестности, Тэд, ты мне нужен во втором облике.

Тадеуш скривился:

– Холодно…

Жозеф, гнусно ухмыляясь, вытащил из кармана ошейник.

– Никогда в жизни! – вспыхнул зверодушец. – Чтобы этот пардус меня на поводке водил!

– Только ошейник, без поводка. Иначе за собаку тебя никто не примет. Волк в округе всех переполошит.

– Может, пусть он сам… – Тадеуш кивнул на Жозефа. Тот хмыкнул:

– Думаешь, леопард в ошейнике жителей успокоит?

Тадеуш страдальчески сморщился, двинулся к гостинице:

– Идем в туалет. Не на улице же мне переворачиваться…

– Держись, брат, – сочувственно пробормотал Арвет, но тут ему на ухо свирепо зарычал Дьюла, и он поспешил вслед за Тадеушом, волоча тяжелые сумки.

– Не понимаю, – пожаловался он, когда багаж занесли, на столе исходили паром чашки с чаем с корицей, а хозяин отеля, худой старик с гладко выбритым узким морщинистым лицом, ошеломленный неожиданным наплывом постояльцев, раздавал ключи и пристраивал сумки.

– Прорыв – это когда с Той стороны выходят разные чудовища. Но разве местные Магусы сами не могут справиться с этой проблемой?

– Ты их видишь? – Роджер понюхал чай, пригубил и отставил в сторону.

– Нет тут никого! – за стол сел Жозеф, шлепнул кепи, брызнул каплями дождя на столешницу. Схватил бутерброд, вгрызся. – Деревня называется Сан-что-то-там… живет здесь человек сто, не больше.

Большой серый пес с белой грудью прошел мимо них и потопал в туалет.

– Эй… – хозяин с чайником застыл посреди холла. – Чья это собака, месье? Сюда нельзя с собаками!

Пес мрачно посмотрел на него, толкнул лапой дверцу. Хозяин возмущенно двинулся за ним.

– Церковь? Курганы? Дольмены? Могилы? Культовые сооружения? – быстро спросила Германика.

– Только старая ратуша, легенд никаких, кроме того, что сто лет назад возле нее телега переехала петуха, а во время Второй мировой немцы при отступлении пытались ее взорвать – уж непонятно почему. За петуха мстили, не иначе.

– А жители? Нет никаких новых и подозрительных людей?

– Самые новые и безусловно подозрительные – это мы, – улыбнулся Жозеф. – Больше никого.

– Темники?

Зверодущец покачал головой.

– Может, Тэд что почуял?

Мимо их стола проплыл хозяин с потерянным лицом. Следом шел Тадеуш, аккуратно придерживая чайник в его руке – не ровен час, обольется. Проводив пожилого месье в его комнату, поляк вернулся.

– Он тебя видел? – встревожилась Германика.

– Он видел, как в туалет вошел волк, а вышел человек. Роминтерская стая свое дело знает.

– А как… как ты успел одеться? – вырвалось у Арвета. – Ну… ты же… вы же во Внешних землях перекидываетесь без одежды.

Все замолчали, посмотрели на него. Арвет заерзал.

– Никода не задавай таких вопросов зверодушцу. – Дьюла вынул из кармана нож и вонзил его в последний бутерброд – Жозеф только руку успел отдернуть.

– Да просто я вошел и задвинул лапой щеколду, – засмеялся Тадеуш. – А потом перекинулся и оделся. Одежда была уже там. Хватит пугать человека.

– Пусть знает, пусть стережется. Держи…

– Спасибо, – Тадеуш с благодарностью принял бутерброд и объявил: – Здесь тихо. Одни пенсионеры живут, ни Магуса, ни темников.

– И при этом стремительно зреет крупный прорыв, который мы с Эвелиной почуяли одновременно, – подытожила Германика.

Роджер потер подбородок.

– Почему нам нужно дожидаться прорыва? – в лоб спросил Арвет. – Это дело местного Магуса.

– Мы представляем СВЛ, мы – это Авалон, – сказала Германика, остановив на нем взгляд синих глаз Дженни. – Местные Магусы неспособны отследить спонтанные прорывы, они, как правило, присматривают за традиционно слабыми местами – могилами, капищами, мегалитами, где барьер между Внешними и Скрытыми землями наиболее тонок. А такой спонтанный прорыв в неожиданном месте – либо дело рук темников, либо трагическая и очень редкая случайность. Именно поэтому СВЛ постоянно мониторит обстановку во Внешних землях. Из-за того что Талос оставил нас без транспорта, одни боги только знают, сколько будет жертв.

– Будут жертвы?

– Если не остановим прорыв – здесь будут обязательно, – заверил Роджер. – Ты думаешь, зачем фейри так рвутся к нам – цветочки понюхать? Есть и такие, не скрою, но почему-то вылезают, как правило, не они.

– А точку фокуса мы ищем, чтобы…

– …чтобы вышвырнуть гостей обратно, конечно. Это обычная практика, СВЛ увозит на Авалон только реликтовых животных и редких созданий, а прорывы закрываются на месте. Беда в том, что с нами нет Властных…

– Это плохо?

– Роджер хочет сказать, что не знает, как мы будем латать прорыв, да? – Германика остановила взгляд на Ловце. Арвет не знал, что глаза у Дженни могут быть так холодны.

– Милая, ты у нас глава группы, тебе и флейту в руки, – хмыкнул Роджер. – Я буду делать все, что требуется. Но как? У нас три зверодушца, Ловец, два Барда, один обычный человек и один стажер с черт его знает какой сословной принадлежностью. Ни одного Властного. На оперативный отряд СВЛ совсем не похоже.

– Я опер-Ловец СВЛ, мистер Брэдли. Думаете, я не знаю, как работать в поле?

Арвет нагнулся, шепнул Тадеушу:

– Что значит – латать прорывы?