Книга Сова была раньше дочкой пекаря. Ожирение, нервная анорексия и подавленная женственность - Мэрион Вудман

Я со своим другом плаваю в маленьком озере. Внезапно я испугалась. Мы слишком далеко для меня заплыли. Он говорит: «Не волнуйся. Просто не сопротивляйся, и я переправлю тебя на другую сторону». Затем он рисует фигуру на воде, показывая мне, что противоположности могут быть объединены,а не. «Не теряй сейчас связь со своим темным богом, — сказал он. — Трансцендентное может прийти скорее из темного, чем из светлого. Твоя впадина в твоем темном боге».

Ее неожиданная потеря уверенности в себе, ее страх захлебнуться водой, страх довериться собственному Анимусу — все это было очевидно в исходной ситуации. Этот страх увел ее от Жизни к компульсивному действию. Ее Анимус просит ее не бороться с ним, а расслабиться и просто позволить всему идти как идет. Противоположности могут быть соединены только тогда, когда происходит слияние обеих сторон и темному богу бывает позволено пройти через впадину или маленькое озеро ее теневой стороны. Истинное исцеление ей может дать природа.

В течение нескольких недель ей снились черные заводи, в которые ей необходимо было прыгнуть. Страх удерживал ее. И затем ей приснился следующий сон:

Я бродила в темноте, когда подошла к черному, как смоль, кругу на земле. Он был похож на кратер вулкана, но я не была уверена ни в том, был ли он потухшим, ни в том, что я могла его разбудить, если бы прыгнула в него. Он был густой, вонючий, илистый. Затем раздался голос, больше похожий на просьбу, чем на приказ: «Бросься в пропасть». Я подошла к обрыву, окруженная эхом голосов: «Доверься… Доверься… Доверься…» Я прыгнула в середину, и, пока я падала, я увидела на дне пропасти две соединенные вместе золотые буквы S, образующие вместе знак? — символ бесконечности. Я приземлилась в середине. В одно мгновение он оказался в вертикальном положении, один конец его вспыхнул огнем и вынес меня на вершину тьмы.

Давая ассоциации на этот сон, Катрин сказала, что пропасть отделяла ее от всего, что она знала. Это была смерть. Ныряя в ее темноту, она ощутила свое полнейшее одиночество и поняла, что она вступила в борьбу жизни и смерти. Мир превратился в иллюзию, и единственно реальными были две золотые буквы S — Spiritus Sanctus[118] — на дне ямы. Она вспомнила отрывок текста, который звучал приблизительно так: «Королевский сын лежит в глубинах моря, словно мертвый. Но он жив и зовет из глубины: “Того, кто вызволит меня из пучины морской и вытащит на сушу, я награжу несметными богатствами”»[119]. Она сказала: «Это был его голос, зовущий меня из грязи. Я думала, что я спасала Его, а Он спас меня».

Эстер Хардинг в книге «Женские мистерии» рассказывает миф о луне, насылающей потоп на землю, но в то же время дающей и средство к спасению — месяц-лодку, в которой люди переправляются к солнцу, источнику тепла и света. В комментариях к мифу она пишет:

Безусловно, [психологический смысл этой дуги] — это освобождение от хладнокровной позиции бессознательных вод инстинкта, представляющих темноту луны, — можно найти в обретении новых отношений с лунной богиней. Быть спасенным на лодке богини — не то же самое, что быть затопленным лунными водами. Подняться на ее лодку означает стать одним из членов ее группы. Это религиозный символ… Спасение необходимо искать в новом отношении к силе инстинкта, включающем признание того факта, что он сам по себе не является человеческим, но принадлежит нечеловеческому или божественному царству. Взойти на лодку богини подразумевает принятие стремительного движения инстинкта вверх в область религиозного духа как проявление творческой силы самой жизни. Когда такое отношение достигнуто, инстинкт нельзя больше рассматривать как имущество, которое должно быть использовано в интересах личной жизни, вместо этого необходимо признать, что личное Я (Эго) должно подчиниться требованиям жизненной силы как божественного существа[120].

Преодолев свой страх хтонической фемининности и свое желание держаться сознательной Эго-позиции, Катрин подчинилась тому, что, как она чувствовала, могло быть смертью. Но в этой смерти она нашла силу жизни, запертую в водах, и Святой Дух, перенесший ее во вспышке живого огня к солнцу. Ее Spiritus Sanctus, погребенный в мутной воде, неожиданно трансформировался, благодаря проявленному ею доверию, в символ безвременности души, что сработало как мост, перенесший ее к сознанию. Ее темный бог вышел из впадины и помог ей выйти за пределы ее непреодолимой ситуации.

Катрин поняла, что ее одержимость и депрессия были связаны с бурными внутренними влечениями, которые не были реализованы. Они были вытеснены уступчивостью, составлявшей ядро ее депрессии в бессознательном. И еще раз цитируя фон Франц:

Поэтому, когда вы выводите людей из подобного состояния, они превращаются в голодного льва, который хочет съесть все вокруг, и депрессия оказывается всего лишь компенсацией или механизмом вытеснения, потому что они не знают, как справиться с таким бурным влечением[121].

Вплоть до этого момента у Катрин никогда не хватало смелости приблизиться к своим собственным творческим глубинам. Большая часть ее либидо была заперта в ее бессознательном, тогда как депрессия оставалась в сознании.

Что символизировал симптом Катрин? Ясно, что самость заставляла Эго подчиниться изначально задуманному плану, используя ее тело в качестве своего посредника. Эго помогло ей похудеть, но оно было бессильно против нового симптома, похожего на ненавистный жир. Ее попытки убежать от своих чувств только запирали их в слезах, которые она носила на своих бедрах и боках. Ее повседневная жизнь превратилась в тюрьму, о тесных рамках которой она стремилась забыть, все быстрее бегая по своей дорожке-тренажеру; она старалась игнорировать свои интенсивные эмоции и в результате этого передавала свою личную судьбу в руки слепой природы.