Книга Набег - Алексей Витаков

Янычары обошли крепость с фланга и уже были готовы к штурму, как залп из полутора десятков пищалей и мушкетов заставил их упасть на землю. Несколько человек упали навеки. Организованного отпора у ворот неприятель не ожидал. Большие потери никогда не входят в планы наемников. И турки, лежа на земле, попятились подобно гусеничным насекомым. Терентий Осипов сразу понял, что штурм со стороны ворот сорван, и противник не пойдет в лобовую, а потому, оставив семь стрелков и троих заряжающих возле ворот, сам с остальными переместился на подмогу Кобелеву. Стрелки Осипова, на ходу перезарядив ружья, молниеносно оказались у бойниц нижнего яруса стены и открыли огонь. И тут уже не выдержали татары. Поначалу отступили, а потом и вовсе побежали по броду на свой берег.

— Перезаряжай! — Кобелев крикнул в тот момент, когда подлая крымская стрела, вылетевшая из бегущей толпы, пробила шею Гмызе.

Старый ветеран захрипел:

— Ах ты, сука, мать твою! — обломил древко у самой раны, но тут же, закатив глаза, полетел со стены прямо на разорванную деревянную пушку. Настоящий, верный своему делу, пушкарь Гмыза накрыл своим мертвым телом, словно флагом, погибшее орудие.

— Гмыза! — Буцко закричал так, что бежавшие прочь татары стали оборачиваться. Казак спрыгнул на землю, подбежал к мертвому. Приподнял горячей от боя ладонью голову пушкаря. — Ты чё ль… Не мри, Гмыза… — Но, увидев остекленевшие глаза, зарыдал. Завыл! Слышавшие этот вой, застыли в ледяном молчании.

— Терентий, — первым пришел в себя атаман, — продолжай вести перестрелку с турками. Они скоро уберутся. Зачепа, посчитай убитых, раненых и целых. Мне нужно знать: кого куда упредить. Савва, возьми кого надо в помощь и одну пушку ставь к воротам кати к воротам.

— К воротам?

— Да. Чего вылупился?

— Так ворота Терентий охраняет и вроде — ничего, справился!

— Я знаю, что справился. А ты сделай, как я велел.

— Деревянные разорвало. Есть только две чугунные.

— Знаю. Вот одну ставь на ворота. Как Терентий турок отгонит, так и ставь.

— Одной-то не мало будет, коли в лоб пойдут?

— Да, в том-то и дело, что не пойдут они больше в лоб. В лоб будут бить с горы, а сами основными силами пойдут на ворота.

— Чего ж сейчас так не сделали? — Савва явно не понимал атамана.

— Да того ж. Думали с двух сторон взять нас. Янычары со стороны ворот, татары прямо с брода. И разом покончить. Но, вишь, Терентий хорошо встретил да угостил. А они не ожидали. А мы здесь на жилах отбились. Теперь они так делать не будут. Я Джанибека знаю. В степи хитрый лис, хитрее не сыщешь, при осаде же ошибок не повторяет. Не получилось за горло, вцепится в ногу. Не получиться в ногу, вопьется в живот. Это настоящий волк.

— Ты сказал, что Джанибек подкрепление кинет? Не кинул…

— То-то и оно. Подозрительно мне это. Но сегодня больше не пойдут. Сейчас попросят до утра мира: мертвых похоронить. Да и горочка у них подосела заметно. Разъехалась, вишь, в разные стороны. Всё продумал Джанибек. Если б сейчас жара была, то долго бы они не прокуковали. Мясо гнить начнет, а там до беды полшага. Но пока весна и ночи холодные. Поэтому день еще горочка их простоит. Но, думаю, хан по-другому сделает… — Кобелев закончить не успел.

— Атаман! — Зачепа глядел из-под руки на татарский стан. — Я видел сегодня много крымцев наверх по течению пошли. Да забыл тебе сказать. И сейчас вон гляжу, еще отряды туда двинулись.

— Вверх, говоришь?

— Ну да. И даже знамя при них.

— Вот и понятно мне теперь стало: почему Джанибек подкрепление не бросил. Значит, нашли они брод в Студеном.

— Еще брод есть? — Савва тоже высунулся за частокол.

— Есть. — Кобелев закусил губу.

— Может, кто указал? — Монах перекрестился.

— В этом нет разницы: указал кто или сами нашли. Вот по засекам их точно кто-то из местных водил. А брод могли сами найти. Засеки каждый год новим, а брод, парень, всегда на одном месте. Эти ханы-то здесь бывали. Хоть давненько, правда. Семнадцать лет минуло, но могли вспомнить.

— Значит, пройдут на Москву, атаман? — Зачепа сплюнул под ноги.

— А то от нас зависит.

— Так ведь Студеное-то в скольки верстах — у-у! — Зачепа махнул рукой.

— И что? Там брод глубокий и узкий. Не то, что здесь. — Кобелев потерся бородой о ворот рубахи. — По одному, ежели на коне, идти придется. Да еще не обмочиться нужно по холоду. Будут на коленях в седлах извертываться. Вот тут бери, только не ленись из пищали.

— Можно мне, атаман? — Монах стиснул посох до белых ногтей.

— Не, Савва, ты мне здесь ой как нужен.

— Кого ж отправлять? Старики быстро не управятся. Крестьяне испугаться могут, коли не в числе окажутся. А казаков в теле раз-два и те нужны пушки туда-сюда тягать? — Глаза у Саввы горели.

— Нет, батюшка мой, — Кобелев покрутил головой, — ты здесь останешься. И ты, Зачепа, не гляди эдак. Тоже здесь будешь. А чего ты еще около меня трешься, а? А тебе чего приказал сделать?

— Дык, батька, ежели бы я не сказал про татарские отряды, ты бы и не узнал.

— Не брани его, атаман. Нам решать бы чего-то надобно. — Савва расстроенно выдохнул.

— А решать вот как будем. Зачепа, поди-ка кликни Лагуту.

— Щас, Тимофей Степанович. — Зачепа метнулся вихрем.

— Ты вот что, Савва. Хоть ты и монах, но Рославу не отпихивай.

— Вот ведь, Тимофей Степанович, когда все увидеть успеваешь? Тут такое пекло, а ты на всем глаз держишь!

— Держу. Ты тоже своего не упустишь. Ладно не обижайся. Вижу, что монах ты справный.

— На том спасибо.

— Рославу не отпихивай. Война — штука такая. Бог на небе, да мы на земле.

— Мы-то на земле. А клонишь-то ты куда, Тимофей Степаныч?

— А клоню я к человеческому. Когда война, брат, то все, что между бабой и мужиком происходит не по принуждению, то и нужно считать как Божий промысел.

— Ишь ты! — Монах аж присвистнул.

— А ты подумай, Савва. У тебя-то баб, чует мое сердце, поперебывало… А она окромя татарского полона ничего не видела. А ну как все сгинем. Пусть уж на тот свет бабой в счастье пойдет.

Наступила пауза. Савва накручивал на палец колечко бороды, а Кобелев опять почувствовал приступ боли за грудиной и тошноту в горле.

— Ты, атаман, прав по-своему… — Савва не успел договорить.

— Батька, вот привел! — Зачепа взбежал на верхний ярус и махнул рукой. Показалась голова Лагуты.

— Жив-здоров, казак? — Кобелев с гордостью посмотрел на Башкирцева.

— Да вродь не жалимся. — Лагута хмыкнул носом.

— Значит, и дальше будь жив-здоров!