Книга Лето возлюбленных - Дженнифер Маккуистон

Или, по крайней мере, не расстраиваться.

Кэролайн зашла за большую скалу, возвышавшуюся над берегом, и разделась до сорочки, после чего пощупала пальцами хлопковую ткань на предмет плотности и нашла ее прискорбно недостаточной. Прошлой ночью темнота, возможно, скрывала отсутствие у нее женственных округлостей, но вряд ли это останется незамеченным при свете дня.

И все же Дэвид прав: она не может учить его плавать, облаченная в кринолин и корсет. Ее утянет под воду, как только она ступит в океан.

Кэролайн открыла ранец и порылась внутри. Туфли, платье, корсет. Напоминания о ночных событиях, которые не должны были случиться. Но она не могла заставить себя сожалеть об этом опыте. Особенно если учесть, что Дэвид позаботился о сохранении ее репутации, собрав брошенную одежду, и что она снова здесь, с ним.

Она вытащила платье, которое было на ней вчера вечером, и внимательно осмотрела. К синей сарже прилип песок и осколки ракушек, свидетельствуя о ее вчерашней глупости. Она надела это платье на обед к мисс Бакстер как щит в надежде уберечься от когтей праздной публики, собиравшейся летом в Брайтоне. Ткань платья, рассчитанного на более холодный сезон, была плотной и тяжелой, и, даже мокрая, оставалась непрозрачной. В конце концов, Дэвид пожертвовал своими брюками.

– У вас, случайно, нет ножа? – окликнула она его.

– Поищите в кармане куртки. – Его низкий чувственный голос перекрыл рокот прибоя.

Она выглянула из-за скалы и, убедившись, что он все еще стоит к ней спиной, выскочила за ножом. Орудуя им, она отрезала лишнюю ткань, насколько позволяли приличия, а затем облачилась в то, что осталось от платья. Но этого оказалось недостаточно. Лиф был слишком тесным для глубокого дыхания, обрезанный подол болтался где-то на уровне колен, что давало простор ногам, но открывало слишком много обнаженной плоти, доставляя ей дискомфорт.

Но это все же лучше, чем ничего.

Возможно, в конечном итоге именно поэтому дамы не плавают: не из-за отсутствия способностей или недостатка желания, а от избытка ткани в самых неподходящих местах. В сущности, у женщины, решившейся поплавать в присутствии мужчины, имелось только два выхода: утонуть или умереть от смущения.

Причем в обоих случаях довольно быстро.

* * *

Родись Кэролайн Толбертсон мужчиной, из нее получился бы отличный сержант.

Она выворачивала Дэвиду конечности самым бесцеремонным образом, командуя как новобранцем. Столь почитаемый британцами брасс она объявила «напрасной тратой времени и сил», заставляя его повторять новые движения снова и снова, противостоять адскому течению и встречать ярость океана головой вперед. Это было весьма утомительно и тем не менее закончилось слишком быстро.

Едва он начал соображать, что к чему, и проникся надеждой, что сумеет применить эти навыки на деле, как Кэролайн кивнула в сторону берега.

– На сегодня достаточно. Основные приемы вы освоили, но вашей выносливости недостаточно, чтобы применить их в открытом океане.

Дэвид закашлялся. Его грудь горела – как от усердных упражнений, так и от морской воды, которой наглотался в избытке. У него оставалось всего четыре урока, чтобы овладеть необычным стилем Кэролайн, и он начинал понимать, что при всей кажущейся легкости каждое движение требовало мастерства, которым он пока не обладал.

– К вашему сведению, я могу пройти двадцать миль в день в полной амуниции, – выдавил он сквозь кашель.

– Сомневаюсь, что подобные навыки могут пригодиться даже на суше. – Кэролайн побрела к берегу, предоставив ему следовать за ней. – Выносливость – это ключ к успеху, Дэвид, – бросила она через плечо. – Чтобы лавировать в открытом океане, требуется нечто большее, чем грубая сила. Весь фокус в том, чтобы использовать течения, а не сражаться с ними. А вы еще не испытали угрозы, исходящей от горловины бухты во время прилива. Если вы хотите иметь шанс на победу, нужно научиться плавать при любом приливе.

Дэвид двинулся следом за ней. Он не мог отрицать, что в ее словах есть логика. Сегодня они не покидали каменистой отмели, и он благодарил судьбу каждый раз, когда его ступни касались дна. Его руки и ноги налились усталостью, и он обнаружил, что рад, что она не подвергла его испытанию глубиной.

Но не приходилось сомневаться, что это испытание последует, и очень скоро. Чем больше Кэролайн тренировала его, тем больше Дэвид надеялся на победу. Его части призовых денег хватило бы на два года респектабельной жизни, подобной той, которую вел его друг, Патрик Чаннинг, служивший ветеринаром в его родном Мореге. Или на полгода разгула, которому предаются лондонские денди типа Дермота. Конечно, этой суммы недостаточно, чтобы решить полностью финансовые проблемы, но она помогла бы ему продержаться до того момента, когда его вложения начнут приносить доход.

И теперь, когда он встретил Кэролайн, когда соприкоснулся с ее неискушенностью, напомнившей ему о собственных прегрешениях, Дэвид был более чем когда-либо настроен избегать той разновидности ада, который проистекает от женитьбы на наивном создании из соображений выгоды.

– Что дальше? – поинтересовался он, выбравшись на берег, неуверенный, что Кэролайн не заставит его выполнить еще какие-нибудь упражнения, подшучивая над его недостаточной выносливостью.

На этот раз, однако, она удостоила его улыбкой вместо очередной команды.

– Обычно я немного обсыхаю, прежде чем начать одеваться.

Дэвид посмотрел на гальку под ногами. Не может быть, чтобы она собиралась растянуться прямо здесь, подставив себя лучам солнца. Он пошутил насчет русалки. Впрочем, мысль о том, чтобы возвращаться в Брайтон в мокрой одежде, с набившимися под нее песком и обломками ракушек, казалась не более привлекательной, чем еще раз сплавать в море.

Тем временем Кэролайн забралась на плоскую скалу, которая вздымалась в десяти шагах от воды. Вытащив из волос шпильки, она распустила влажные пряди и уселась в несколько скованной позе, натянув обрезанное платье на колени, насколько это было возможно, а затем закрыла глаза и подняла лицо к солнцу.

И Дэвиду, уже отдышавшемуся после тренировки, ничего не оставалось, кроме как любоваться ею.

Утром во время их разговора на Шоп-стрит он невероятно наслаждался ее компанией. Но это было удовольствие от интеллектуальной схватки с незаурядным противником. И хотя у него возникало неуместное желание поцеловать Кэролайн, его было легко обуздать на людной улице и на глазах у Бренсона, черт бы его побрал. Во время урока плавания Кэролайн находилась по горло в воде, отдавая резкие команды, а ее губы были последним, о чем он думал.

Но теперь едва одетое создание, принимающее солнечные ванны на скале, вытеснило из его головы все мысли, кроме одной: Кэролайн Толбертсон чертовски красива.

Промокшие насквозь остатки того, что было жутким платьем, обрисовывали контуры гибкой фигуры, обозначая изящные изгибы, которые притягивали глаз и подстегивали воображение. Солнце слепило глаза, отражаясь от белых скал и сверкающей воды. В его лучах ее густые вьющиеся волосы переливались сотнями оттенков золотистого и янтарного.