Книга Беглец - Екатерина Стадникова

– Я разберусь, – выдохнул Леннарт и прибавил шаг.

Навен хотел удержать его, но не успел. Корладец вышел на свет.

– А ты не на стене должен быть? – недоверчиво спросил охранник.

– У меня факел погас, – обезоруживающе улыбнулся Леннарт. – Подменяешь наставника?

– Пока алые робы совещаются, – кивнул тот. – Не верится, что мы такими были. Иди на пост.

– Не могу без факела. Где местный склад?

– Рядом тут. Со двора налево, крыло послушников мимо, сверни…

– Так я до штурма искать буду, – искренне рассмеялся Леннарт.

– Из Корлада, да? Пойдем.

Слава этого парня явно шагала впереди него. Навен дождался следующего разворота колонны послушников и нырнул в храм. Свет тут горел только у алтаря и в руках статуи бога за ним. Крест Илнара напоминал руну «Хексас».

Навен поминутно прислушивался. Складывалось ощущение, что его собственное дыхание громом отскакивает от стен. Путь неожиданно оказался свободен. Никого на каменной лестнице и у последней двери. Нажимная пластина шипела змеей.

– Кто здесь? – Готфри изо всех сил всматривался в темноту.

Поврежденная рука его была перебинтована. А сам пленник стоял на коленях, прикованный за шею к вбитому в пол кольцу. Не говоря ни слова, Навен ударил гизрийца так, чтобы тот лишился чувств. Послушники облачили Готфри в простую алую робу с глубоким капюшоном.

Когда Навен уже взвалил пленника себе на плечи и изготовился покинуть гостеприимный монастырь, на вершине лестницы зазвучали приглушенные голоса. Действовать стоило быстро. Стащить одежду с бесчувственного тела было так же сложно, как и бесшумно погрузить его в пыльный пустой саркофаг без крышки, справившись с оковами.

И вот уже Навен в красной робе стоял на коленях. С той лишь разницей, что его кандалы были сломаны.

– Все свободны, – прогудел незнакомый голос. – Я действую от лица Великого Магистра.

Снова зашипела нажимная пластина. Тяжелые шаги, блеск лат в свете факела. Навен видел только ноги. Дверь закрылась.

– Ты должен гордиться собой, – приторно начал рыцарь. – Завоевание Хоринга и падение дома де Вельтов начнется с тебя. А за ними новая власть появится и в Гизрии. Твой дядя скончался неделю назад. Твой отец, убитый горем, не сядет на трон. Потому что сейчас врата монастыря распахнутся, алое войско огнем сметет всех, кто посмел угрожать служителям Илнара. Но один счастливчик проскользнет в сердце храма и… убьет тебя. Кто же это будет? Фанатик Аданай? Может, оскорбленный брат девицы Лавинии? Так обойтись с родственником регента! Он понесет наказание. Поверь мне. Они все понесут.

Незнакомец явно хорошо знал Готфри и с наслаждением глумился.

– Такова воля магистра, мальчик. Нашу судьбу уже решили за нас.

Навен скорее учуял запах стали, чем услышал шепот клинка. Он поднял голову, чтобы увидеть исказившееся лицо зрелого мужчины. Ни имени его, ни титула Навен, к своему стыду, не знал.

– Мразь! – взревел Готфри и выскочил из саркофага, как чертик из коробочки.

Факел погас. Звякнули об пол кандалы. Скрежетнули доспехи. Гадкий булькающий звук наполнил крипту. Скользкая от крови руна зависла над ладонью Навена, освещая сцену убийства. Ноги в доспехах дернулись.

– Я не дам снова себя вырубить. – Готфри выставил вперед кинжал покойника.

– Ему не помогло, почему тебе поможет?

– Они меня предали. Отца, Гизрию. Нравиться ты мне от этого не начал. Но ты хотя бы честен. Я не хотел тебя убивать. Только запереть на время. И проиграл. Сдаюсь на милость победителя.

– Клянись. Памятью сестры, верностью Гизрии.

– Клянусь честью. Я не обернусь против тебя и не стану мешать. Никогда. Ни в чем. Если мы оба доживем до утра.

Навен кивнул и сразу добавил, чтобы не терять еще больше времени:

– Тебе сильно велики его доспехи?

– Порядком. А ничего, что табард залит кровью?

– Ну, он шел тебя убить. Может, это твоя.

– Сомнительно. Отдай робу.

– Отдай кинжал.

Готфри пожал плечами и протянул оружие, осторожно взяв за лезвие. Навен быстро стянул робу. Осматриваться в крипте времени не было, но барельеф на стенах сам просился на заметку. То там, то тут в выпуклых рисунках проступала женская фигура. И это была не Мадара и не Аданай.

– У него же есть бумаги. – Готфри судорожно обыскивал еще теплого покойника. – Доказательство предательства. Заговора против отца.

– Прости, что рушу твой мир с осью в Гизрии, но заговор несколько шире.

– О той части, которая шире… я знаю. У меня есть глаза и уши. И я не лопух. Не деревенщина с богами забытого острова.

Храм молчал. Но откуда-то доносился ритмичный звук. Топот! Несостоявшийся убийца не лгал. Псы готовили контратаку.

– Представь, что у тебя связаны руки. Ты должен быть похищенным пленником, а не беглецом.

Гизриец не успел опомниться, как Навен перекинул его через плечо и распахнул двери храма. Во внутреннем дворе не было послушников – теперь там стройными рядами располагались алые робы и псы.

Залп огня сорвал тяжелые резные двери с петель. Каждый, кто умел палить, – палил в беглецов. Готфри мгновенно забыл, что должен прикидываться связанным. Он мертвой хваткой вцепился в Навена. Псы хотели ринуться в погоню, но маги так яростно плевались пламенем, что никто не рискнул подставлять свою шею.

Навен видел перед собой ворота, за которыми вороны уже поняли, что к чему. В спину летели снопы искр, шары огня разной величины и чудовищная брань. Он ясно вспомнил свой первый побег из этого самого монастыря. Было лето. И бежал он в другую сторону. Один. В голове вспыхнула шальная мысль.

– Держись!

Рисовать могущественные руны непросто. Рисовать их на бегу сложно. На бегу, когда в тебя целит десяток магов, – невозможно. Символ блеснул золотом. Навен вылетел из-за поворота и прочертил извивающуюся дугу снизу вверх. Движение давалось с трудом, словно воздух сопротивлялся. Рука, плечо, корпус.

Разумеется, эффект не был таким, как хотелось бы. Однако грохот получился отменный, а в стене монастыря образовался пролом. Клубы дыма, паника, лязг доспехов, голос тревожного горна. Навен карабкался вверх. Полоска открытого пространства, за ней спасительный лес.

Едва опомнившиеся вороны ринулись в атаку. Они с гиканьем вырвались за пределы света своих костров и вдруг начали оскальзываться и падать. Оставалось надеяться, что маленькой выходки старого учителя в помощь любимому ученику никто не заметит. Это пахло не колодками, а плахой за саботаж.

Навен обернулся. Место, по которому он так тосковал, было совсем близко. Монастырь скрывал его от глаз, но оно оставалось там! Каменные грифоны, смотрящие в море. Под собственной тяжестью гигантские статуи ушли под воду по грудь. Над поверхностью виднелись только птичьи головы. «Птичьи головы», – пробормотал Навен.