Книга Зона приема - Владислав Выставной

– Она тоже работала в Институте, – голос в динамике был спокойный, ровный, но в нем чувствовалась грусть. – Но это было давно. Очень давно – до того, как я… Как я уснул – в девяносто первом.

Девяносто первый год прошлого века. Действительно давно.

– Она была аспиранткой, ассистенткой руководителя лаборатории биофизики, к которой я был приписан. Я видел ее почти каждый день. Она была чуть старше меня, но почему-то нас сразу потянуло друг к другу…

– Старое вино – крепче, – неуклюже пошутил Кот.

– Сам ты старый! – огрызнулся Аким.

– Извини, вырвалось. Поговорка такая.

– Ладно, я понял… Так вот. Она была не похожа на эту… Аллу.

– Что, сиськи поменьше были? Извини, опять пошутил неудачно.

– Она была совсем другая. С ней было интересно, понимаешь?

Кот помолчал и сказал неохотно:

– Понимаю.

Сколько бы он ни строил из себя отпетого циника, но успел уже понять для себя простую вещь: даже самая роскошная «телка» вряд ли заменит ему Ирку. Именно из-за этого простого и глупого словечка: с ней интересно. Казалось бы, что это значит – чтобы с девушкой было интересно? Не в шахматы же с ней играть, не бином Ньютона обсуждать. А вот попробовал он после разлада завалиться к одной своей бывшей – красивой бабе, покрасивей даже Ирки. И в постели она – мастер спорта. Да только тошно стало. Вот, как Аким говорит – не «интересно». Чтобы это ни значило.

– Мы с ней могли говорить бесконечно, – продолжал Аким. – Ну не только говорили, конечно. В кино ходили. Ну и… – Он снова замялся.

– Понятно, Казанова, понятно. И что же случилось? Поссорились?

– Нет. Я в кому впал.

«Вот те раз, – подумал Кот. – Какой банальный конец у истории любви „ботана“ и „синего чулка“».

Оказалось, однако, что не конец.

– А потом я очнулся, – голос Акима дрогнул.

Парень замолчал. Только сопение в динамике слышалось, пока он не догадался перейти на «прием».

– Ну и что же? – нетерпеливо спросил Кот. – Что дальше? Она умерла? Погибла при Сдвиге? Уехала? Ты так и не встречал ее больше?

– Почему же – встречал, – странным голосом сказал Аким.

– И?

– Четверть века прошла, Кот.

Аким снова замолчал. Сталкер недоуменно нахмурился, не понимая, что имеет в виду парнишка.

И тут до него дошло.

Это в жизни двадцать с лишним лет ощущаются как вечность. Или просто как долгий жизненный путь – как у кого сложится. В любом случае ощущение временного потока для человека всегда сохраняется.

Только не для Акима. Для него эти двадцать четыре года промелькнули как один миг. Он закрыл глаза в девяносто первом году двадцатого века, открыл – в пятнадцатом двадцать первого.

– Так ты нашел ее?

– Да, – голос Акима стал каким-то бледным, отрешенным. – Но это была уже не она.

Кот молча кивнул – будто Аким мог это видеть. А тот продолжал:

– Я никогда не испытывал такого ужаса. Это была она – и не она. Я даже представить себе не мог, какой она станет. Я не думал, что она сможет так постареть…

– Так все-таки для тебя главное внешность, а не духовный мир? – Кот не удержался, чтобы снова не съязвить.

– Неужели ты не понимаешь? – В голосе Акима послышалась боль. – Дело не в ней. Я ощутил, какой на самом деле старый Я САМ.

А вот это было сильно. Сталкер попытался ощутить себя в шкуре друга – и не смог. Потому что трудно, почти невозможно почувствовать себя в шкуре человека из другого времени, другой эпохи, перенесшего столько, сколько пережил этот парень.

Аким продолжал:

– На меня будто разом рухнули все эти годы, которых я просто не заметил. Я в тот момент вдруг ощутил – и это едва не раздавило меня. Вся моя жизнь – все прошло мимо!

– Я бы не стал так драматизировать, – осторожно сказал Кот. – Твоя жизнь – она здесь и сейчас. И в будущем, которое все еще у тебя впереди.

– Кот, ты не понимаешь. Все, что тебя окружает, – оно росло, развивалось вместе с тобой. Ты сам – часть этого мира, росшая вместе с ним. А я – как срезанная ветка, которая в этом мире ни к селу ни к городу. Я здесь чужой, совершенно чужой!

Это был крик. Настоящий вопль отчаяния, и он был посильнее, чем желание вырваться из Зоны. Из Зоны выбраться можно. А как вырваться из тисков времени, в котором ты обречен жить?

– А что же она, твоя любовь? – Кот попытался вернуть разговор в более жизненное русло. Одновременно поглядел на индикатор заряда. Порядок, еще надолго хватит.

– А что она? Ну чуть в обморок не хлопнулась, конечно. Но ничего, муж подхватил, дал нашатырного спирта нюхнуть.

– Так она замужем?

– Второй раз. И дети почти взрослые.

– Да уж… Ну ничего, брат, это жизнь. Будет и на твоей улице праздник, – Кот ощутил, как фальшиво прозвучал его ободряющий голос. Требовалось срочно переводить разговор на другую, менее скользкую тему. – А как в Институте дела? Меня ищут? Что говорят?

– Ах, да… – Аким будто сам рад был зацепиться за протянутую другом соломинку. – Ну ты и шуму наделал! В Институте паника, карантин по всему филиалу объявлен, никого не выпускают. Разуваев рвет и мечет, грозится весь город объявить карантинной зоной. Наверное, ты здорово напугал его.

– Да уж, устроил я ему спектакль с элементами хоррора… Погоди, а ты тогда как оттуда вырвался?

– Лавров лично пошел к Разуваеву – тот в свой кабинет возвращаться боится, там сейчас дезинфекция по первому разряду. На первый этаж, в бокс к охранникам, перебрался. О чем там шеф с ним говорил – не знаю, но Разуваев выскочил как ошпаренный, весь красный, я даже боялся, что его инфаркт хватит. В общем, договорились, что меня выпустят под чьи-то гарантии, я так и не понял, чьи именно. Но потом появился Шевцов – и меня передали ему под расписку. При этом нахлобучили на меня зачем-то костюм биологической защиты и дезинфицирующим газом обдали. Так в город и выпустили.

– Ну и ну! – невесело хохотнул сталкер. Рассказ Акима звучал просто дико, да и упоминание о погибшем Шевцове не способствовало веселью. – Ладно, потрепались – и хватит. Конец связи.

Следующие пять часов он двигался на автопилоте – полностью доверившись чуйке. Словно бы задействовал некий энергосберегающий режим – чтобы сохранить силы на последний рывок. Это всегда важно: что бы ни случилось, иметь силы на рывок. Не раз уже способность резко ускориться спасала ему шкуру. А сейчас на кону не только его собственная жизнь.

С рассветом он начал уже терять ощущение реальности. И дело даже не в болезни – он просто устал как собака. Но останавливаться сейчас было глупо. Чуйка подсказывала, что искомое место где-то неподалеку. Вроде бы он видел где-то в этих местах такие, будто бы обгоревшие, кривые деревья, как их описывал Аким. На самом деле к огню это не имело отношения, скорее, к какому-то неизвестному излучению. Голые, обугленные стволы, черные ветви. Можно было бы решить, что дело в радиации, но ее уровень здесь не превышал природного фона. Просто еще один губительный фактор Зоны. Умеет Зона уродовать все живое до неузнаваемости. Даже камни обретают здесь странные свойства, даже болота. Вот, кстати, и оно, болото. Оба ориентира в сборе. Осталось только прочесать почти непроходимую территорию в пару квадратных километров.