Книга Серебряное небо - Мэри Каммингс

С этой мыслью Лесли и заснула.

Проснулась она от колокольного звона, раздавшегося, казалось, прямо над ухом. Еще не открывая глаз, судорожно стиснула рукоятку ножа — и в следующее мгновение расслабилась, вспомнив, где она и что с ней.

Этот звук она слышала и раньше, для жительниц поселка он означал, что наступило утро и пора вставать. Поскольку Лесли никуда особо не спешила, то решила подождать, пока женщины позавтракают и разойдутся на работу, поэтому не торопясь встала, оделась — и, усевшись на пол, принялась разбирать рюкзак и вещмешок, удобнее перекладывая их содержимое и освобождая место для всего того, что вчера к концу торговли значилось в блокнотике у Дженет.

В столовую она попала лишь минут через сорок, и первым, кого увидела, был Джедай. Он сидел за столом и ел кашу. Рядом, прижавшись к его левому локтю, сидела Эниз, та самая дебелая повариха, которая, как Лесли смекнула еще вчера, была одной из главных «действующих лиц» в событиях прошлой ночи. Она что-то говорила ему, одновременно намазывая на разрезанную вдоль булочку мягкий козий сыр из стоявшей перед ней плошки.

«Будто он понимает!» — про себя усмехнулась Лесли; вздохнула с облегчением: вроде бы он выглядел не хуже обычного.

В следующий миг и Джедай заметил ее. Обрадовался ужасно, это было очевидно; вскочил и, даже не заметив, как стряхнул руку попытавшейся удержать его Эниз, заспешил к ней.

— Привет! — Лесли улыбнулась, похлопала его по плечу. — Пойдем, доешь.

Он не двигался с места, переминаясь с ноги на ногу и заглядывая в глаза с таким видом, словно спрашивал: ты больше не уйдешь, не бросишь меня, нет?

Она взяла его за руку.

— Все в порядке! — ведя его за собой, подошла к Эниз и поздоровалась, скрывая за любезной улыбкой ревнивое ехидство:

— Привет! А для меня миска каши найдется?

— Да, сейчас принесу, — кивнула повариха. Нарочито неспешно домазала булочку и, встав из-за стола, протянула Джедаю.

— На, возьми! Такому большому сильному мужчине и кушать надо много.

Вместо того, чтобы схватить булочку, он отступил назад.

— Бери-бери, чего ты?! — рассмеялась Эниз.

Он все же не выдержал и взял; взглянул на зажатое в руке лакомство, словно пытаясь что-то сообразить, и сделал то, что крайне растрогало Лесли — протянул булочку ей.

Она разломила ее пополам, вернула Джедаю половину и слегка подтолкнула его к столу:

— Садись, доедай, — обернулась к Эниз. — Ты когда мне кашу понесешь, если есть, прихвати ему что-нибудь сладенькое — компот там или еще что-то. Он у меня любит сладкое.

— Хорошо, — кивнула та, смирившись с поражением. — Я вам сейчас кофе принесу с патокой.

Когда после завтрака Лесли зашла к Дженет, та уже ждала ее. На столе были разложены четыре связки стрел, плетенка с сыром и все прочее, включая кожаные штаны и красный свитер.

— Привет! Зря ты беспокоилась… — едва завидев ее, начала старейшина и осеклась, взглянув на вошедшего Джедая. — А он?..

— Пускай здесь побудет, — отмахнулась Лесли, — он сегодня нервничает.

Не объяснять же всему свету, что когда она велела ему сесть на крыльце, он послушно сел — но стоило ей отойти на несколько шагов, как вскочил и поплелся сзади! Она решила не возвращать его на место — черт с ним, пусть идет, если ему так спокойнее.

— А, так вот, — снова начала Дженет, — зря ты беспокоилась, что он это, — фыркнула, — ни на что не реагирует. На самом деле стояк у него что надо.

Слова эти лишний раз напомнили Лесли то, о чем она предпочла бы забыть, и вызвали во рту кислый вкус.

— И как раз об этом я хотела с тобой поговорить, — продолжала Дженет.

— О чем? — Лесли подумала, что ее сейчас попросят остаться еще на пару дней, и заранее решила отказаться. Дружба дружбой, но у нее свои дела, свои планы и… нет, категорически нет!

— Слушай, отдай этого мужика нам, а?

— Чего? Да ты что?!

— Понимаешь, — заторопилась Дженет, — для нас он самое то: и стояк есть, и драм никаких не будет — одну бросил, с другой сошелся — и права качать не станет, не заявит, что он, раз мужчина, то якобы умнее всех.

— Нет, — покачала головой Лесли. — И не проси.

— А мы тебе лошадь взамен дадим — смотри, целую лошадь!

— Да нет, не надо!

— Я бы осла предложила, но осла у нас просто нет, — Лесли мысленно вздохнула с облегчением: «Вот и хорошо, а то открутиться от предложения было бы куда труднее!» — Так что, пожалуйста, бери лошадь.

— Нет-нет, мне уже предлагали лошадь. У нее проходимость не та. И с ней возни много. И кормить надо. И пьет много. А этому пару лепешек или кусок мяса сунешь — и сыт на весь день. Ладно, давай мне мои вещи, и я уже пойду.

Она боялась, что Дженет сейчас начнет уговаривать, придется снова отказываться — но та лишь чуть усмехнулась и пожала плечами:

— Ну, дело твое. Ладно, поехали… — взяла в руки блокнотик и принялась перечислять: — Стрелы, четыре дюжины… носки, четыре пары… — Лесли по мере перечисления перекладывала указанные предметы на стул. — Свитер… сушеные яблоки — пятнадцать фунтов…

Из поселка они вышли еще до полудня. Привязывать Джедая на поводок Лесли не стала, лишь когда подошли к ручью, взяла за руку и пригрозила:

— Смотри у меня! Больше чтобы никаких фокусов!

Тот даже ухом не повел — невозмутимо топал рядом.

Она не знала, понимает ли он хоть слово — скорее всего, нет — но продолжала говорить:

— Ладно, не обижайся, на самом деле ты у меня молодец. Скоро привал устроим, я тебя сушеным яблочком угощу. И не бойся — никому я тебя не отдам, как бы ни просили, я бы тебя теперь даже на осла не обменяла!

Еще часа два, и они доберутся до стоянки. Собаки обрадуются — соскучились небось! А на ужин сегодня можно устроить настоящее пиршество: яблочный компот, лепешку с козьим сыром и остатки копченой рыбы.

Лесли взглянула на небо — серебристо-голубое, с полупрозрачными «перышками» облаков, оно сулило теплый, хоть и ветреный вечер; усмехнулась, похлопала Джедая по локтю:

— А все-таки, согласись, жизнь не такая уж плохая штука!

Он, по своему обыкновению, ничего не ответил.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

До Форт-Бенсона они добрались во второй половине июня; милях в двух от базы вышли из леса на растрескавшуюся асфальтовую двухполоску и дальше двинулись по ней.

Лесли внимательно приглядывалась к Стае, но собаки бежали расслабленной рысцой, не настораживаясь и не озираясь — это значило, что людей поблизости не было уже по крайней мере пару недель. Не встревожило их даже то, что сразу привлекло ее внимание: обвалившиеся решетчатые ворота — в прошлый раз они еще кое-как стояли — и, перед самыми воротами, небольшая проплешина в окаймлявшей дорогу траве.