Книга Место для битвы - Александр Мазин

Властному речь понравилась. Пленника освободили, мазали ожоги каким-то вонючим жиром. Пленник кричал…

Серега проснулся, сел. Дурной сон все еще стоял перед глазами, Духарев помотал головой, отгоняя кошмар, огляделся…

Светало. Раненый перестал кричать, бормотал что-то жалобное. Рядом с ним сидел Устах.

Что-то мелькнуло в траве. Собачонка. Мышей ловит, бездельница! Вокруг лагеря паслись кони. Трава была влажной от выпавшей росы. Серега смочил ладони, провел по лицу. Затем подошел у Устаху, присел рядом на корточки:

– Как?

Вместо ответа его друг размотал повязку. Края раны почернели, от нее шел дурной запах.

Устах провел указательным пальцем по горлу.

– Дай ему день,– попросил Духарев.– Может, выправится?

Синеусый варяг кивнул.

– Поднимай бойцов,– сказал Сергей.– Тронемся пораньше. Как-то мне… беспокойно.

«Рассказать ему сон? Ладно, еще успеется».

Выяснилось, что ночью парс смылся. Серега напустился на часовых: кто прохлопал?

Но за караульных вступился Машег, напомнил:

– Он же чародей. Глаза отвел. Пускай. На что он нам?

– Да,– поддержал хузарина Устах.– Сбег – и хорошо. Без него спокойней.

Серега так не считал. У него имелись к сбежавшему кое-какие вопросы. Но и друзья были в чем-то правы. По крайней мере, он их понимал.

Позавтракали наскоро, собрали коней, двинулись. По утреннему холодку ехать было – одно удовольствие.

Духарев с Машегом ускакали далеко вперед. Холмы кончились. Степь до самого горизонта была ровная, как море в тихую погоду. Ровная и безлюдная. И степь, и дорога. Серега расслабился. Наслаждался спокойствием, ровным движением коня, размышлял… В общем, из дозорного стал путешественником. С Машегом такое можно себе позволить. Хузарин зорче и опытней.

– Серегей, у тебя жена из каких булгар, волжских или дунайских? – спросил Машег.

– Из дунайских.

– Хорошего рода?

– Да.

– Тогда ничего,– кивнул хузарин.

– В какого смысле – ничего?

– У вас, христиан, одна жена. Законных сыновей только она рожает. Коль благородной крови женщина, значит, и сыновей родит добрых.

– Одного уже родила,– Серега невольно улыбнулся.– А у тебя, Машег, сыновья есть?

– Есть. Шестеро. Законных.

– Сколько-сколько?

Хузарин засмеялся:

– Мы, Серегей, народ избранный. Нам можно и больше одной жены иметь. Мой первенец родился, когда мне шестнадцать зим миновало. А первого врага я убил в двенадцать! – добавил он с гордостью.

Однако!

– И кто это был?

– Разбойник. Мы с братьями в волжских протоках уток били, а тут они. Я его стрелой убил,– добавил Машег не без гордости.– В глаз.

– А вас сколько было? – спросил Духарев.

– Два брата и я. Но братья – старше. Больший меня тогда на два года старше был.

– А разбойников сколько?

– Пятеро,– и уточнил с огорчением: – Один ушел. Там тростник. Сыскать трудно. Отец после нас сильно ругал.

– Ага… Понятно.

Трое пацанов, старшему из которых – четырнадцать, нечаянно наскочили на пятерых вооруженных дядек – и получили от батяни выговор, что один из дядек ухитрился смыться. Суровая, однако, семейка.

– А где теперь твои братья?

– Там! – Машег показал пальцем в небо.

Некоторое время ехали молча, потом хузарин спросил:

– Ты ведь не из кривичей, Серегей?

– Нет.

– А из каких ты славян? Какого рода?

– Я варяг.

– Это ясно,– отмахнулся Машег.– Я спросил: какого ты рода?

– Мой род – далеко,– сухо ответил Духарев.

– Ты – изгой?

Духарев покачал головой.

– А как твой род зовется?

– Русские,– машинально ответил Духарев.

Зря.

– Чьи? – удивился Машег.– Княжьей руси данники, что ли?

– Нет. Просто слово похожее.

«И кто меня за язык дергал?»– подумал Серега.

– Мой народ живет очень далеко отсюда.

– За варяжским морем?

– Еще дальше.

– Там, где всегда лед?

– Нет. Но зимы у нас суровые.

– А христиан у вас много?

– Много.

Внезапно Серега сообразил, что Машег спрашивает не просто так, а с некоей целью.

– А почему это тебя вдруг заинтересовало? – спросил Духарев.

– Парс сказал: ты не от мира сего, Серегей. Сказал: ты, может, и не человек вовсе.

Вот поганец!

– И ты поверил? – спросил Серега, стараясь, чтобы вопрос прозвучал иронически.

– Ну… Я подумал: может, ты – ангел? – немного смущенно признался Машег.

– Кто?!

– Ангел. В Книге сказано: прежде сходили ангелы к людям.

– И я, что же, похож на ангела? – ухмыльнулся Духарев.

– Может быть,– твердо ответил хузарин.

– Интересно, чем же я, простой варяжский десятник, похож на ангела?

Теперь засмеялся Машег:

– Как ты смешно сказал: простой варяжский десятник!

Серега не понял, в чем тут юмор, но промолчал.

– Наверное, ты не ангел,– неторопливо произнес Машег.

– Это уж точно! – поддакнул Духарев, но хузарин его реплику проигнорировал и продолжал:

– Но ты не такой, каким хочешь выглядеть. И ты – разный. Иногда умудрен, как старец, а иногда, прости, глуп, как мальчишка. Устах еще говорил: ты ведун. Как ваш прежний великий князь.

– Мой учитель был – ведун,– уточнил Сергей.– Он – не я. Может быть, чему-то он меня и научил… Но я не ведун, ты ошибаешься. И не ангел.

– Может быть, – согласился хузарин.– Но ведовство – это не наука. Это малый дар пророчества. Хотя и не одаренным свыше могут сниться вещие сны.

– Могут,– согласился Духарев.

Кстати, о снах…

– Машег, тебе никогда не встречалась такая татуировка – вроде двух орлиных лап? – спросил Духарев.

– Не орла, грифа. Где видел?

– Да… видел,– уклончиво ответил Духарев.

– А-а-а, Серегей! – Машег подмигнул.—

Я знаю, где ты видел. У диких хузар, что мы побили, да?

– Да,– не стал спорить Духарев.– Она что-то означает?