Книга Прощения не ждут - Лора Бекитт

— Я шила, правда шила, но… — взволнованно начала она и умолкла, не зная, что сказать.

К счастью, собеседница Эвиан оказалась внимательным человеком: ей было достаточно беглого взгляда, чтобы понять, что в жизни молодой особы произошла какая-то трагедия и что перед ней честная женщина. Задав Эвиан несколько вопросов, хозяйка уверилась, что та разбирается и в тканях, и в фасонах платьев, а также умеет снимать мерки.

В конце концов она сказала:

— Хорошо, я возьму вас на пробу. Сначала помощницей швеи, на небольшое жалованье. Посмотрю, как вы работаете, и если справитесь, оставлю.

— Я буду очень рада!

— Тогда приходите завтра.

Вернувшись в гостиницу раньше Кларенса, Эвиан сделала то, чего не делала уже давно: вынула небольшое зеркало и принялась разглядывать себя. Она решила, что надо постараться вычеркнуть из памяти события безрадостной замужней жизни. Ей хотелось взглянуть на себя новыми глазами.

Ее лицо слегка осунулось, щеки потеряли живой румянец девической поры, губы были не такими алыми, а главное — ее глаза разучились улыбаться. Вспомнив странные слова Заны: «Когда-нибудь ты снова сможешь плакать, и именно тогда твоя судьба сделает поворот», Эвиан задумчиво отложила зеркало.

Вернулся Кларенс. Заметив его тщательно скрываемую досаду, девушка спросила:

— Ты что-нибудь нашел? — ей вдруг показалось глупым, что они до сих пор обращаются друг к другу на «вы».

— Да, — ответил он, сохраняя все тот же странный вид.

Эвиан решила прийти на помощь:

— Не слишком большая плата? У меня тоже: мне пообещали место в швейной мастерской. Впрочем, я и не рассчитывала на большее.

— Дело не в этом… — он умолк, явно не зная, как объяснить, что его не устраивает, а потом неожиданно произнес: — Все хорошо. Главное, у меня есть работа. Быть может, потом подвернется что-то другое.

Кларенс в самом деле не знал, как объяснить, что причиной его недовольства стала обыкновенная… лопата. Он был еще мал, когда отец взял его за руку, подвел к сараю и, взяв лопату, сказал:

— Ты должен знать, что это такое, и иногда даже работать этим, но только не вздумай зарабатывать на жизнь лопатой! Тот, кто сидит на лошади, всегда выше того, кто роется в земле! Лопата быстро лишит тебя и мозгов, и свободы.

Кларенс обошел почти весь город, но не нашел ничего достойного. Ему не было места среди банковских служащих, цирюльников, барменов, почтовых работников, торговцев, приказчиков и врачей, ибо он никогда не занимался ничем подобным. В одном из салунов, куда он зашел, чтобы купить тарелку бобов на обед, ему сказали:

— С работой в городе плохо, парень! Если не обидишься, можем подсказать, где требуются ребята, чтобы копать канавы.

Вот так ему и пришлось взять в руки ненавистную лопату. Кларенс думал о том, что у них с Эвиан не хватит никаких средств, чтобы жить в пусть даже дешевой гостинице и питаться едой из салуна. Следовало поискать комнатку в какой-нибудь семье, где им позволили бы готовить.

Прошло несколько дней, потом неделя, вторая. Кларенс так и не признался своей спутнице насчет лопаты и делал вид, что его вполне устраивает работа, которую зачастую выполняли мексиканцы или китайцы.

Они с Эвиан нашли и сняли комнатку на тихой улочке у неулыбчивой, зато нелюбопытной вдовы. По ночам Кларенс с благоговением и тоской прислушивался к спокойному дыханию Эвиан, которой в постели нужен был только сон.

Молодая женщина безо всяких колебаний взяла на себя готовку, уборку и прочее. Только свои вещи Кларенс старался стирать сам.

Эвиан пришлось вести жизнь спутницы простого рабочего человека, но она никогда не жаловалась. Мужественно-скорбное существо, державшееся на плаву только мучительным напряжением воли, сменила женщина, способная распоряжаться своей судьбой. Ее не пугали физические или материальные трудности. Все, что ей было нужно, — это освобождение от опостылевшего брака.

В швейной мастерской Эвиан определили месячный испытательный срок, и она очень старалась. Для начала ей поручили самое простое: делать наметку и выдергивать нитки из готового шитья, а также гладить изделия. Девушка целыми днями не разгибала спину, но, казалось, совсем не уставала. Было видно, что ей очень хочется получить это место.

Несмотря на увлеченность работой, в ней сохранялась какая-то болезненная нервность. Когда кто-то входил в мастерскую, она быстро оглядывалась и вздрагивала при каждом громком звуке.

Однажды, когда, закончив работу, Эвиан вышла из мастерской, она вдруг заметила на противоположной стороне улицы человека, который стоял и смотрел на нее. Тень от надвинутой на лоб шляпы мешала рассмотреть его лицо. Однако что-то в его фигуре и позе заставило молодую женщину насторожиться. Рост, телосложение — все совпадало. Это был Джозеф Иверс!

Эвиан прижала ладонь ко рту, словно желая подавить отчаянный возглас, и в ее глазах вспыхнул ужас. Она сломя голову бросилась бежать по улице, не разбирая ни луж, ни грязи.

Ее лоб был покрыт испариной, лицо побледнело, а к горлу подступала тошнота. Все ее мысли перепутались, и в душе не было ничего, кроме страха. Эвиан казалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Она не помнила, как добралась до дома, она ни разу не посмела оглянуться, чтобы посмотреть, преследуют ли ее. Она знала только одно: ее жизнь кончена.

Возвращавшийся с другой стороны Кларенс видел, как Эвиан стремглав пронеслась по переулку и исчезла в дверях. Он, не раздумывая, бросился следом.

Эвиан выглядела обезумевшей, непохожей на себя.

— Что произошло?!

— Там, там… Иверс!

Схватив оружие, Кларенс выскочил на пустую улицу. Немного подождал. Никого.

Вернувшись, он увидел, что Эвиан стоит в углу, сжимая в руке кухонный нож, а ее взор пылает отчаянием и ненавистью. Ее зубы были сжаты, волосы разметались по плечам. Дикий страх уступил место желанию защищаться до последнего вздоха.

— Его нет, там никого нет, тебе просто привиделось. А если он когда-нибудь появится, клянусь, я его пристрелю. Он никогда не сможет вернуть тебя обратно.

Опустившись на кровать, Эвиан громко, безудержно разрыдалась. Это были ее первые слезы за безумно долгое время.

Когда Кларенс прижал ее к себе и, гладя по волосам, зашептал такие бестолковые, сумасшедшие, искренние, трогательные слова, она поняла, что он и есть ее единственный спаситель, тот, кого она ждала и дождалась. Другого не было, нет и не будет. Когда он принялся осторожно целовать ее заплаканное лицо, она ощутила его любовь всей своей кожей и решила, что не станет его мучить.

Его поцелуи были любящими, а руки — добрыми. Она без опаски могла позволить ему гладить и укачивать себя.

Эвиан провела рукой по его щеке, что оказалось совсем нетрудно. То был миг истинной нежности. Позволила его губам слиться с ее губами — это ей даже понравилось. Кларенс не осмеливался ее раздеть — она сама расстегнула пуговицы на платье и старалась не вздрагивать, ощущая его руки на своем теле. Покорно изогнулась под ним, впуская в себя. Человек, который бросил все и рисковал собой, чтобы избавить ее от того ужаса, в котором она жила, заслуживал и не такого.