Книга Дыхание льда - Петр Крамер

Кажется, приплыли.

– Дальше, я так понимаю, будем двигаться по земле? – уточнил Аскольд.

– По суше, – поправил его Белый Лось, гордо задрал подбородок и начал степенно разглаживать седую бороду.

Его бы переодеть да лицо осветлить, ну вылитый приказчик, хоть сейчас в губернию отправляй хозяйством управлять. Интересно, откуда Белый Лось понабрался таких манер? Кто его русскому учил?

Когда причалили, сигналивший с берега индеец, заметив пассажиров, о чем-то резко спросил старика на своем наречии. Но, получив ответ, голоса не понизил, а, напротив, заговорил еще жестче.

– В чем дело, Белый Лось? – Аскольд видел, что бросать их с юнгой никто не собирается, но ситуацию прояснить стоило.

– Дикий Сокол, сын вождя. – Старик кивнул на незнакомца с ружьем.

– И он не хочет, чтобы мы вместе с вами двигались дальше, – заключил Аскольд, наконец поняв расклад сил в отряде.

И ведь имя-то у отпрыска вождя какое громкое, Дикий Сокол. Значит, бывал в бою, и не раз.

Рассуждения Аскольда строились на знаниях, полученных по пути в Уналашку. Он изучил десятки отчетов сотрудников РАК и с вниманием отнесся к быту и особенностям индейских племен, населявших Аляску. А ведь грешным делом думал, что Белый Лось и есть вождь. Ну или хотя бы заместитель. А вон как все вышло.

Дикий Сокол громко свистнул, и на склоне среди деревьев возникли еще четверо индейцев с оружием в руках. Противостояние, похоже, намечалось серьезное.

Белый Лось как ни в чем не бывало встал и спрыгнул на берег, скомандовав при этом что-то гребцам.

– И вы вылезайте, – добавил он уже пассажирам.

Аскольд заглянул под одеяло, которым был укрыт. Хорошо, штаны оставили, а то разгуливать без порток, пускай и в присутствии представителей отсталого народа, как-то не с руки.

С помощью юнги он выбрался на берег. Но оба и шага сделать не успели, как дорогу преградили вооруженные тлинкиты. И Дикий Сокол, подскочив к Аскольду, что-то громко выкрикнул ему в лицо.

Каким образом рядом с сыном вождя очутился старик, Аскольд не заметил – реакции организма были заторможенные, все-таки жар давал о себе знать, – но в следующий момент узловатые, но все еще крепкие пальцы Белого Лося схватили грубияна за ухо. Рывок – и Дикий Сокол вдруг стал побитой вороной. Пару мгновений он кружился вслед за рукой старика, все больше пригибаясь к земле. Остальные наблюдали за ними, не смея мешать.

Наконец старик отпустил ухо жертвы, коротко скомандовал, и индейцы принялись разгружать каноэ. В том числе и сын вождя.

– И что на это скажет его отец? – поинтересовался Аскольд, кивнув в сторону Дикого Сокола.

– Будет недоволен.

– И все?

– Накажет.

– Как?

Белый Лось пожал плечами и произнес:

– Наверное, тоже за ухо потаскает. А может, и грубее. И не пустит в дом.

– Постой, постой… – Аскольд наконец сообразил, кто кого будет наказывать.

А что, все верно, старость нужно уважать. Простое и незыблемое правило, и никакой тебе индейской философии с рассуждениями о духах и прочей ерунде, которыми так изобиловали изученные отчеты.

Он не стал уточнять, что именно прозвучало в перепалке, но оскорбления были точно. Поэтому заявил:

– Я твой должник.

– Нет. – Старик покачал головой. – Должник – это я.

И прежде чем Аскольд что-либо возразил, подозвал одного из гребцов и велел принести теплую одежду, после чего отдал портмоне и футляр, где хранились шприцы с мимикрином.

– Ночи уже холодные, – глядя куда-то в лес, пояснил старик. – Воину жарко, но лучше сберечь тепло для будущих дел.

И зашагал вверх по склону, вслед за таскавшими тюки индейцами.

Ну дела. Вот уж воистину, чужая душа – потемки. Аскольд открыл портмоне: документы на месте, в футляре – шприцы. Какой загадочный старик. Он повернулся к юнге, который испуганно и непонимающе глазел на него, явно ожидая объяснений.

– Должник он мне, брат, – сказал Аскольд и начал одеваться.

Глава 14

Излишняя самоуверенность

До отхода поезда оставались считаные минуты, а Ева так и не решила, как сесть в вагон и при этом всю дорогу оставаться незамеченной для преступников.

Накинуть капюшон парки и занять лавку в противоположной стороне от мужчин – не выход. Вдруг Кокс или Янгер захотят прогуляться или с кем-нибудь поболтать и случайно заметят ее? К тому же преступники настороже, могут узнать ее еще при посадке, ведь пассажиров до Уайтхорса не так уж много.

Она задержала взгляд на крыше вагона и отмела вариант как безумный. Во-первых, можно свалиться или быть раздавленной сводами тоннеля, если таковые имеются по пути. Во-вторых, ее точно заметит машинист или его помощник и заставит слезть еще до отъезда…

Сбоку из паровозного тупика донесся шум и громкие голоса. Ева повернулась на звук и уставилась на грузовую платформу, которую выкатили из амбара в тупике несколько крепких мужчин, видимо грузчики.

А это еще что такое? В передней части платформы высились стянутые веревками штабели пиломатериалов: разнокалиберные доски, похоже, ящики с гвоздями и плотницкими инструментами. В задней был отсек с углем.

Бригада грузчиков подкатила платформу к вагону, где уже ждал помощник машиниста. Громко лязгнула сцепка. Помощник, мужчина средних лет, поднырнул под платформу и начал возиться с межвагонной муфтой.

А что – Ева склонила голову набок, оценивая высоту платформы и свободное пространство между грузами – вполне сойдет. Можно рискнуть и забраться на платформу и доехать до Уайтхорса, прячась за штабелями пиломатериалов.

Вот только как забраться туда незамеченной?

Мужчины столпились возле платформы, закурили. Машинист дал длинный гудок. Его помощник, одновременно исполнявший функцию вагоновожатого, выбрался из-под сцепного механизма и помахал белым флажком, сигналя о том, что все в порядке, платформа прицеплена.

Ну, была не была! Ева поспешила к поезду. Показала помощнику машиниста билет и поднялась на площадку, но в вагон заходить не стала.

– Леди, прошу зайти внутрь, – сказал помощник, поднявшись вслед за ней.

– Но почему?

– Таковы правила. – Он указал на дверь. – Мы запираем вагон в целях безопасности пассажиров. Прошу вас.

Ева бросила отчаянный взгляд на вокзальный домик, на платформу, на грузчиков, куривших в стороне.

– Вас кто-то должен проводить? – На лице помощника машиниста возникла вежливая снисходительная улыбка.

– Да, сэр! – ухватилась за эту спасительную соломинку Ева и уставилась на него, пытаясь пустить слезу. – Ну сжальтесь, позвольте мне немного здесь постоять. Любимый, как всегда, опаздывает…