Книга Предатель жребий не бросает - Сергей Самаров

– Навылет… – Старший лейтенант вздохнул. – Одна пуля – артерию в клочья… Через десять минут сознание потеряет… Кровь не остановить… Умрет хотя бы спокойно…

Но пока старший прапорщик был в сознании, он решил, видимо, доказать, что потеря крови не лишила его зрения. Как раз боевики начали очередную перебежку. Две короткие очереди по два патрона прозвучали внятно и членораздельно… Хромов стрелял прицельно. Двое боевиков носом камни пробороздили и не поднялись. Еще одного майор Ялаев свалил, а четвертого достал осколок после сдвоенного выстрела из пушки БМП…

Остальные боевики успешно перебежали, и менты никого больше достать не смогли. Пушка БМП предпочитала стрелять выборочно – берегли заряды. Только спаренный пулемет, уже отдельно от пушки, дал несколько очередей, но они носили скорее пугающее значение.

– Козлы… Сразу все перебегают… Друг друга прикрыть огнем не сообразят… Вояки… Сколько их человек? – спросил майор Ялаев, сам во время стрельбы сосчитать боевиков не успевший.

– Я двенадцать насчитал, – сказал лейтенант Джабраилов.

– Я – тринадцать, – сказал старший лейтенант Сулейманов.

Те, кто считает, обычно промахиваются при стрельбе, потому что не концентрируют внимание на прицеле. Только старший лейтенант Скобцев не ответил, а тремя короткими очередями попытался достать кого-то, кто, по его мнению, плохо спрятался. Но безуспешно. Скобцев, хотя и не считал противников, все равно промахнулся. Он вообще стрелял хорошо, даже отлично, только на бегу и навскидку, с короткой дистанции, а в статичном положении, когда всем другим стрелять легче, почему-то часто промахивался. Ялаев это давно заметил и однажды даже спрашивал старшего лейтенанта о таких странностях. Скобцев тогда заулыбался:

– Я, товарищ майор, до ментовки сварщиком работал. Отлично варил потолочные швы и вертикальные. А простые – все не получалось правильно… Меня если чему-то учат, у меня это плохо получается. Что сам интуитивно делаю – без проблем… Говорят, если человек от природы левша, он всегда лучше на интуиции работает…

Сейчас его интуиции проявиться было негде. Хоть и расстояние до боевиков было невеликим, но с каждой перебежкой они удалялись от отсветов догорающего джипа, и фигуры представляли собой уже едва различимые цели. Хотелось, конечно, более скорого рассвета, очень хотелось, но и боевикам, которых было больше, тоже хотелось этого. Но рассвет не спешил, а тратить патроны в темноте, не видя, куда стреляешь, смысла не было…

– Хромов, – позвал сильно раскрасневшийся майор Ялаев. – Как дела? У меня спирт во фляжке. Глотнешь?

Хромов не ответил.

Старший лейтенант Сулейманов сдвинулся ближе к старшему прапорщику, наклонился над ним, за плечо тронул.

– Завгат…

– Голова кружится… Вижу плохо… – прошептал Хромов.

Как раз никто не стрелял, и его шепот услышали все. Ялаев тоже подошел к раненому, рядом сел, и даже руку ему на затылок положил, словно череп прощупывал.

– Это от потери крови… Тебя перевязали… Теперь легче будет… Если что, ты спи, не стесняйся, – сказал майор.

– Много вытекло, – пожаловался старший прапорщик. – Но еще осталось… Я живучий… Оклемаюсь…

– А почему у тебя фамилия русская? – поинтересовался майор.

– А моего отца, когда сиротой остался, русские усыновили.

– А что ж ты по-русски так плохо говоришь?

– Не научился… Отец рано умер, мне года еще не было, я в поселке с матерью жил… Там вокруг только чечены.

– Спирт будешь?

– Не-а… Так во рту все пересохло. Водички бы…

Вода оказалась только во фляге лейтенанта Джабраилова, который раненого и напоил. У башкирских собровцев у всех троих был в запасе только трофейный спирт.

Снова заговорила пушка БПМ, на сей раз вместе с пулеметом. Не заградительным плотным огнем, а выборочно, словно мотострелки видели, куда стреляют. И пулемет механика-водителя подключился к обстрелу.

– Товарищ майор… – сообщил старший прапорщик Радимов по «Подснежнику». – Они вас обходят…

– Ты их видишь? – поинтересовался Ялаев.

– В ПНВ… От прибора не спрятаться… Смотри внимательно, Скобочкин их сейчас гранатой накроет… Скобочкин, давай!..

Опять выплеснулось пламя из тубы. Взрыв ухнул метрах в ста от ментов и высоко по склону. Но увидеть боевиков там, как румяный майор ни старался, он не сумел.

– Нет… – Ялаев не согласился. – Там их не может быть… Они бы просто не успели туда забраться…

– Туда вообще невозможно забраться… – сказал лейтенант Джабраилов. – Со стороны боевиков там нет прохода, там обрыв на обрыве… До самой реки… Скалолазы не пройдут… По таким стенам только мухи ползают…

– Там они… Я их вижу… – старший прапорщик Радимов продолжал на своем настаивать.

– Он говорит, что боевики там… – «перевел» майор Ялаев радиосообщение.

– Здесь они, – вдруг сказал старший лейтенант Скобцев и дал несколько коротких очередей в темноту, кого-то там рассмотрев.

И темнота сразу же огрызнулась добрым десятком автоматных очередей, заставив старшего лейтенанта присесть за камень.

– Я же говорю, они здесь, – повторил Скобцев.

– Видел, Таксист…

– Видел… – сказал старший прапорщик.

Новая граната вылетела из тубы, ударив в камни, из которых отстреливались боевики. Хотя граната и кумулятивная и не начинена осколками, очереди все же сразу прекратились.

– Только наверху другие, – добавил Радимов. – И эти другие, как только чуть-чуть рассветет, свалятся вам на голову… Там восемь человек…

– Наблюдай за ними… – приказал майор. – Если сдвинутся в сторону тропы, предупреди, мы отойдем к тебе…

– Понял… – Пулемет механика-водителя дал две длинные очереди. Похоже было, что сейчас стрелял по нижним целям. – Лучше отходите сразу… Они уже почти на тропе…

– У нас раненый. По моей команде прикрой, Таксист… – сказал Ялаев в микрофон, и тут же микрофон ото рта убрал, чтобы дать команду остальным. – Еще восемь боевиков на тропе. Могут нас обстрелять сверху. Отходим к БМП… Скобцев, Сулейманов, выносите раненого…

– Выносим тело… – сказал Скобцев.

Старший лейтенант держал руку на горле Хромова, прощупывая сонную артерию. Пульса уже, видимо, не было.

– Кровью истек, – констатировал Скобцев. – Смерть без боли…

– Две жены и шестеро детей… Кормить некому, – сказал Джабраилов, пристраиваясь сбоку от тела. – Взяли…

– Таксист, шмаляй!.. И не жалей патронов…

Но патроны жалел не старший прапорщик Радимов, а сержант-контрактник Скобочкин. Выстрелы автоматической пушки были не частыми, но, возможно, прицельными, а главное, лишенными монотонности. При монотонной стрельбе с соблюдением интервалов всегда возможно выбрать момент, высунуться из-за камня и дать пару очередей в спины уходящим ментам. Скобочкин стрелял с разными интервалами – то сразу два выстрела один за другим, то через минуту, то через двадцать секунд, вынуждая этим боевиков ждать выстрела в каждый из моментов и не высовываться. Теперь уже не противотанковый снаряд не позволял им головы поднимать, а настоящие осколочные снаряды, предназначенные для уничтожения пехоты, что было гораздо опаснее.