Книга Третья мировая сетевая война - Валерий Коровин

Директор Института стратегического анализа и прогноза Республики Кыргызстан Асламбек Салиев, в свою очередь, отметил, что в регионе постоянно нарастает гуманитарная активность со стороны США и ЕС, а в последнее время, привлечённые пассивностью России и других стран — участниц ОДКБ, к этим процессам подключились многие исламские страны. «Американский посол лично выходит и поздравляет киргизов с мусульманскими праздниками. Постоянно растёт активность радикальных исламистских сект со штаб-квартирами в Лондоне, даже киргизские библиотекари ездят изучать библиотекарское дело в исламские страны. Со стороны России же никакой подобной активности до сих пор не было, и с этим пора заканчивать. У структуры ОДКБ есть все рычаги для того, чтобы эффективно противодействовать гуманитарной агрессии против евразийского пространства», — заявил Салиев на одном из экспертных заседаний.

Однако больше других высказанные мною опасения относительно наращивания сетевого присутствия США на постсоветском пространстве разделила представитель Белоруссии — первый заместитель директора аналитического отдела Администрации президента РБ Нина Шпак. Она прямо заявила о реальности угрозы сетевой войны Запада против государств Евразии, подтвердив свои слова примерами из практики, которые белорусская сторона приобрела, испытывая на себе постоянное воздействие сетевых технологий: «Сетевые войны довольно успешно ведутся против наших стран. Нам же необходимо формировать так называемые институты гражданского общество в каждой из стран ОДКБ для восстановления влияния не только внутри стран ОДКБ, но и внутри тех, что не входят в ОДКБ. Ведь как мы убедились на собственном опыте, „цветные революции“ не возникают сами по себе». Но даже так называемые институты гражданского общества — это то, что перед лицом возникновения сред сетевых «множеств» всё чаще выглядит довольно архаично и отстаёт от общей динамики развития сетевых процессов. Да, с самого начала теория сетевых войн вела речь о социальных сетях, то есть о некой коллективной субъектности, о социальных группах реальных людей. И здесь гражданское общество представляется необходимой средой. Но совершенствование технологических подходов в этой области происходит настолько стремительно, что и социальные группы уже отходят на второй план, а работа с ними происходит лишь в «архаичных» пространствах стран третьего мира или кое-где на постсоветском пространстве. Что говорить, если Эдвард Алан Смит, автор книги Efects-BasedOperations, издал её в открытом виде в 2002 году. Технология, которая много лет разрабатывалась и долгое время была засекреченной, успешно применялась, в том числе в Восточной Европе и на постсоветском пространстве, уже в 2002 году была издана в виде книги. То есть вышла в тираж как в значительной степени устаревшая, была рассекречена и представлена научному и экспертному сообществу, фиксируя достижения прошедшего технологического этапа. Вместе с тем в России военные только начинают изучать эту тему, не говоря уже о перспективах практического внедрения и тем более о результатах, полученных на основе её применения. В то же самое время «Евразийское движение» начало поднимать эту тему — активно говорить и писать об этом — ещё в 2003 году. «Вы знаете, нам только что поручили выяснить, что такое сетевые войны. А вы говорите, что они уже устарели. Как же нам быть?» — с таким вопросом как-то обратился к автору этих строк сотрудник секретного военного закрытого аналитического центра. Отставание в этой области идёт даже не на годы, а уже на десятилетия…

Тем не менее эти технологии не без наших усилий более-менее вошли в экспертный обиход, их стали упоминать, о них стали говорить. То, что сетевые войны для западных военных стратегов — уже несколько устаревшая технология, хотя у нас она только открывается, — не повод вообще не обращаться к ней. Зато у нас есть возможность перескочить теоретический этап, заимствовав уже сделанные теоретические разработки из открытых, в основном западных, источников, и перейти непосредственно к технологическим подходам. Сейчас речь идёт о прикладном аспекте: мы видим, что на наших глазах реализуются стратегии по применению sock puppet технологий и меметических войн, о которых у нас вообще никто не слышал, вот с этого прямо и следует начать.

Сегодня на первое место выходит новое явление — меметические войны, меметическое оружие в целом. Эта технология реализуется на наших глазах, в режиме реального времени, в том числе и американскими властями по отношению к своему собственному населению. Меметическое оружие, использующее социальные сети, мобильную связь, флешмобы, блоги, Twitter среду и т. д. для производства и распространение мемов, это то, что действует прямо сейчас, и действует весьма эффективно. С помощью меметического оружия, то есть с использованием всех возможных сетей ретрансляции мемов, организаторы этих процессов добиваются колоссальных результатов, которые выражаются в смене политических режимов, в падении, казалось бы, устойчивых, существующих многие десятилетия в режиме чрезвычайного положения государственных вертикалей. И то, что многие из этих режимов являлись проамериканскими, не спасло их от полного сноса.

Превед, Медвед! Когда вернётся Ктулху?

Многие наверняка уже слышали о таком понятии, как мем. Если нет, то уж точно все знают такую культурологическую формулу, как «Превед, Медвед!». Это мем. Или, например, «Ктулху». «Когда вернётся Ктулху?» — был самый популярный вопрос, обращённый к Владимиру Путину во время его общения с интернет-пользователями, за него проголосовало больше всего юзеров, и это тоже мем. Можно сказать, что «Превед, Медвед!» — это такой предвыборный мем, появившийся незадолго до появления самого «Медведа». «Превед, Медвед!» — выходит Медведев, все смеются. Хотя это ещё пока не «Димон».

Ещё один пример — «олбанский» или «падоночный» язык, который разошёлся благодаря стараниям держателей сайта udaf.com; целое облако тегов, относящихся к теме Ктулху, «свидетель из Фрязино» и т. д. Многие об этом слышали или читали в Интернете. Все эти мемы являются совершенно безобидными. В принципе, изначально это кажется скорее баловством.

Но есть и более серьёзные мемы, распространение которых влечёт за собой серьёзные последствия, как, например, «атипичная пневмония» или «птичий грипп». «Птичий грипп» — мем, который привёл к разорению агрохолдингов, разводивших птицу. «Атипичная пневмония» — мем, который привёл к дестабилизации некоторых государств Юго-Восточной Азии. Одних обрушили колоссальными убытками, других это привело к экономическим потерям на уровне государств целого региона. А казалось бы, что такого? Ну, «птичий грипп», ну, «атипичная пневмония». Это было бы забавно, если бы не имело реальных последствий. Эти мемы разрушили многие экономические и хозяйственные субъекты, а некоторые государства оказались на грани финансового кризиса и последовавших проблем. В рамках ОДКБ также существует свой устойчивый мем, который наблюдается среди экспертов этой организации довольно давно. Из года в год на экспертных круглых столах присутствует группа лоббистов, которые очень настойчиво транслируют мем о необходимости налаживания отношений и сближения ОДКБ с НАТО. Вот пример не очень безопасного мема, который на самом деле может привести к серьёзным последствиям.

Меметика занимается изучением мемов, понимая мем как своего рода единицу подражания. Наша способность осмысленно подражать тому, что мы видим, и делать как другие это то, что отличает людей от животных, которые подражают механически. Люди могут, глядя на то, что делается в зоне их внимания, сразу же скопировать происшедшее, уловив смысл происходящего. Когда вы подражаете кому-то ещё, имитируете «нечто», то оно же передаётся тем, кто за вами наблюдает. Это «нечто» может быть передано снова и снова — и так начать жить своей собственной жизнью; в этом случае передаваемое «нечто» и есть мем. Примерами мемов являются мода в целом, определённый тип одежды, мелодии, идеи, политические убеждения, религиозные воззрения, конкретные способы сделать что-то, виды развлечений и т. д. Мемы могут быть также собраны в группу и передаваться целиком в меметической структуре, называемой memeplex (комплекс мемов). Религиозные течения являются классическим примером memeplex. Как и такие самоидентификации, как рокер, байкер, что может включать в себя определённые предпочтения в музыке, определённого типа визуальный имидж — конкретные модели одежды, манеру поведения и т. д.