Книга А и Б сидели на трубе... - Алика Смехова

В конце августа Арине позвонил Арсений и капризным голосом сказал:

– Тут какие-то люди, помощники твоего хорька, требуют вернуть машину. Ты уж разбирайся с ним сама и знай: я ничего возвращать не буду. Машина – моя, а старую я уже продал!

Когда в ответ Арина попыталась что-то объяснить, пожаловаться на свое положение, он бросил трубку, но тут же перезвонил и прокричал:

– Ты меня в свои дела не путай! У меня денег нет, и, повторяю для глухих: машину я возвращать не буду! – и снова раздались короткие гудки.

В тот день больше звонков не было.

Объяснять что-то брату было бесполезно. Арина знала: Арсения с детства никто, кроме него самого, не интересовал, на окружающих у него не хватало времени. Он был так сосредоточен на себе и своих проблемах, что совершенно серьезно мог часами говорить с мамой о своей внешности и даже склонности к запорам.

Но дня через два Арсений снова позвонил. Теперь он начал с крика:

– Что мне делать? Они звонят, обзывают грязным педиком! Я их боюсь! Они могут убить меня или переломать мне ноги! Как я буду танцевать?! Сделай что-нибудь! Позвони ему, скажи, чтобы от меня отстали! Что ты такое сотворила, что у него на тебя такой зуб? Отдай ему все, все отдай! У тебя и без него все было!

– Если бы я могла дозвониться, я бы, конечно, попросила, чтобы отстали и от вас, и от меня! – горько произнесла она и первой положила трубку.

Однажды папа не выдержал, позвонил помощнику Бориса и попросил прекратить травлю Арины и ее семьи.

– В конце концов, она всего лишь слабая женщина, к тому же беременная, и вскоре у нее родится ребенок, который будет Борисовичем или Борисовной.

Помощник хмыкнул и ответил:

– Извините, но по нашим сведениям это будет скорее Игоревна или Анатольевич.

– С вашего позволения, я не буду передавать эти слова Арине, – сказал Александр Илларионович и повесил трубку.

В желтой прессе вдруг появились заметки о предстоящей свадьбе Бориса Вальтера и Арины Шутовой, словно кто-то поставил себе целью добить и ее, и нерожденного ребенка.

Арина прочла отзывы на это сообщение в интернете, и ей показалось, что новость обсуждают там только причастные к событиям лица:

«Опоздало сообщение, Вальтер еще неделю назад выставил ее из дома. Плохо себя вела».

«Откуда вы знаете, сортиры у него моете, что ли?»

«У нее голос обалденный! Приворожила!»

«Это у него миллионы обалденные, это они ее приворожили».

Но как оказалось, это было еще не все. Вскоре в газетах появились новые, не менее сенсационные сообщения: две большие статьи. В одной ее имя связывали с именем недавно умершего бандита, по слухам державшего общак, а вторая представляла собой интервью с украинским олигархом, который рассказывал о своих близких отношениях с Ариной, ее беременности и готовности на ней жениться. В обеих статьях, написанных явно одной рукой, об Арине говорилось как об известной своей алчностью «московской тусовщице». В первой утверждалось, что она прибрала к рукам воровской общак и поэтому нуждается отныне в серьезной охране, а во второй – что отказалась от предложенных ей олигархом денег, заявив, что один-два миллиона ее не устраивают, она рассчитывает на сотни.

Узнала она о статьях от случайной знакомой, не преминувшей позвонить и ужаснуться, а когда Арина сама все это прочла, у нее случилась истерика. Полина, которая, к счастью, как раз была рядом, не зная, что делать, вызвала «скорую». Врач отнесся к состоянию Арины очень серьезно, сделал укол и пока не убедился, что она успокоилась, не уехал.

– Это не он, – твердила обессиленная Арина. – Это его окружение. Он не мог, он хороший, и он любит меня!

– Любит?! Может, и любит… Только что в этом хорошего?

– Не понимаю, почему его окружению так непременно надо доказать, что это не его ребенок?

– А что, лучше будет, если они признают, что он – подлец, бросил беременную женщину? Гораздо удобнее сказать, что ты стерва, сама не знаешь, от кого забеременела, что ты разбила его сердце…

– Но его вводят в заблуждение! Я же видела: он уверен, что они его обожают, а они его строят, потому что он – их бизнес! Обманывают, подсовывают ложную информацию, делают все, чтобы он мне не верил. А ему и в голову не приходит, что у них есть при этом свой интерес. В такой ситуации самый сильный и уверенный в себе мужчина потеряется.

– Но не умный…

– Что?

– Я говорю, умный не потеряется. Если он, конечно… Понимаешь, я думала о том, что ты о нем рассказывала, и… – но обернувшись, Полина увидела, что Арина уже спит.

Укол подействовал, она спала крепким сном, и лицо ее было спокойным и даже радостным, потому что ей снился Борис, они лежали в шезлонгах на берегу океана, и он держал ее за руку.

На следующий день телефон буквально надрывался. Утром позвонили родители и, выхватывая друг у друга трубку, что-то нервно пытались говорить про спокойствие и здоровье ребенка. Потом начались журналистские звонки, просьбы прокомментировать публикации, рассказать, как все было на самом деле. Арина ожидала чего-то подобного. Еще накануне вечером, несмотря на слабость, она решила, что скрываться от журналистов не будет, потому что любые попытки самоустраниться и лечь на дно все воспримут как признание того, что «просочившаяся» в прессу информация правдива.

– Что вы можете сказать об этих публикациях? – спрашивали ее.

– Только то, что там нет ни слова правды.

– Но то, что вы беременны, правда?

– Без комментариев.

– А кто настоящий отец вашего ребенка? Правда ли, что это известный бизнесмен Борис Вальтер?

– Без комментариев.

К вечеру все немного успокоилось. До нее дошла информация, что посланным на Украину по горячему следу спецкорам найти «любовника-олигарха» не удалось. Не было человека с таким именем и фамилией и в других бывших советских республиках, но опровержений в прессе не последовало. Журналисты внезапно потеряли всякий интерес ко всей этой истории – и даже к якобы прибранному ею к рукам общаку. Но угроза жизни, столь явственно прозвучавшая в первом материале, оставалась. И что с этим делать, Арина не знала.

Живот уже был заметен, и Арина попросила в театре отпуск. У беременных голос звучит нормально, многие поют до восьми месяцев, но Арина знала, что при пении плод испытывает перегрузки, а такое чрезмерное давление может быть опасным. Одна ее коллега очень хотела выйти на сцену в премьере «Кармен» и на сроке в пять с половиной месяцев спела первый спектакль, а после спектакля ее увезли на «скорой», и ребенка спасти не удалось. У другой знакомой, солистки Большого театра, исполнявшей Керубино на поздних месяцах беременности, родился мертвый ребенок. Арина понимала, что ради ребенка надо многим жертвовать, и спокойно отдавала другим солисткам партию за партией.