Книга Миры Стругацких. Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар - Игорь Минаков

— Почему?

— Потому что завтра я буду вынужден вас пристрелить при попытке к бегству.

«Вот так финт!» — ошарашенно подумал я.

— Но я не собираюсь бежать, — осторожно сказал я вслух.

Лейтенант не ответил. Я не видел его лица, но мне показалось, что офицерик холодно усмехнулся.

— А обойтись нельзя? — спросил я как мог беззаботно, но зубы мои при этом отчетливо лязгнули в сгустившейся тишине.

— Нельзя, господин Кимон. Прочтите тетрадь, и вы поймете, почему должны умереть.

На этом мы закончили беседу. Лейтенант пододвинул ко мне импровизированный светильник и спокойно отвернулся к стене. Вскоре я услышал его тихий, почти детский храп.

Утро побега выдалось туманным и нестерпимо холодным. Я, зябко кутаясь в свое старенькое пальто, нахлобучив шляпу и замотав лицо шарфом, выбрался из домика, где продолжал беззаботно дрыхнуть мой будущий палач. Из-за тумана и холода все выглядело оцепенелым и даже мертвым. Я с удивлением различал фигуры часового и сидящей рядом с ним собаки, которые казались наскоро набросанными на загрунтованном холсте, причем рукой ремесленника — плоско и безжизненно. Даже угли костра, возле которого они ютились, не придавали рисунку правдивости, так только, несколько алых мазков на сером пятне кострища. Миновав часового, я вздохнул с облегчением, хотя меня не покидало чувство, что я не по-настоящему бегу, а участвую в нелепой инсценировке. Тропинка, которую я приметил еще вчера, петляя, спускалась в обширную котловину, лежащую по обе стороны железнодорожного полотна. Из котловины отчетливо тянуло сыростью, и я поздравил себя с тем, что выбрал из предложенной Советником обуви сапоги, хотя они и нарушали образ захваченного врасплох арестом городского интеллигента, каким я должен был предстать в Крепости. Первые полчаса я нервно прислушивался, но либо мое отсутствие пока не было обнаружено, либо я ушел достаточно далеко и расстояние скрадывало звуки. В следующие полчаса, когда туман зашевелился, а у невидимого до сих пор горизонта обозначились очертания лежащих на западе гор, я главным образом смотрел себе под ноги, не отвлекаясь на окружающее, так как под ногами временами похлюпывала вода. И лишь когда зардели низкие плоские облака, где-то далеко и вверху вдруг раскатился выстрел и залаяли разбуженные выстрелом псы.

К полудню я перестал ощущать за собой погоню. Лейтенант, по-видимому, был недостаточно опытен в этих делах и направил свой отряд не в ту сторону. Это обстоятельство весьма порадовало меня. Как всякий городской житель, бывающий «на лоне природы» только наездом, да и то в пределах городских парков, я настороженно озирался, опасаясь встречи с чем-нибудь этаким, зубастым, непременно обитающим в этих гиблых местах. Когда туман отполз вглубь застилающих котловину болот, моему взору открылся мелкий лесок. Ольха, осина, чахлая береза росли вперемежку с камышом и рогозом — сухими и жесткими болотными травами. Между ветвей этих деревец, похожих скорее на кустарник, перепархивали крохотные пичуги, большинство из которых я не узнавал. В траве изредка подозрительно шуршало. Тогда я удваивал внимание, опасаясь змей. Лягушек уже не было видно, наверное, они впали в зимнюю спячку, а крупные птицы, вроде цапель и аистов, либо улетели на южные острова, либо затаились, не желая попадаться на глаза шумному, неуклюжему человеку. К счастью, тропинка покуда не исчезала. Местами она проходила по осыпающемуся отвалу щебенки. Котловина даже на мой неискушенный взгляд казалась образованием скорее искусственного происхождения. Поэтому я совершенно не удивился, когда наткнулся на ржавые остатки какого-то, вероятнее всего, проходческого оборудования и обломки окаменевшей деревянной крепи. Заметив следы человеческой деятельности, я стал еще осторожнее. В моем положении не хватало только провалиться в залитую водой и затянутую даже осенью зелененькой ряской древнюю шахту. Когда усталость стала брать свое, я выбрал место повыше и посуше — груду плоских обломков гранита — и повалился навзничь, с трудом переводя дыхание.

Дневник лейтенанта.

19 мая 43 года.

В государстве, охваченном шпиономанией, совершенно невозможно вести расследование, не санкционированное сверху. Тем не менее я, пользуясь исключительно легальными источниками, установил следующее.

Носитель 3В обладает определенным организаторским талантом и умением подбирать кадры. В рекордно короткий срок он сумел убедить вышестоящих в своих исключительных способностях, в перспективности замысла и в оправданности чрезвычайно высоких затрат. Эрго: предложенный им проект обещает очень многое, вероятнее всего, неограниченную власть, военно-техническое преимущество над противником и, возможно, личное практическое бессмертие для властей предержащих. Исходя из этого, можно предположить, что Носитель не шарлатан и не мистификатор, но уверенный в себе деятель, пока предпочитающий оставаться в тени, но, без всякого сомнения, претендующий в будущем на личное возвышение в роли мирового диктатора. Вряд ли Носитель изыскал способ создания сверхоружия, план его гораздо тоньше. Реализация этого плана должна дать в его руки нечто универсальное, а именно способ манипулирования сознаниями многих людей, как избирательно, так и тотально.

22 мая 43 года.

Господь, в которого я не верю, способствует моим изысканиям.

Вчера мне удалось совершенно точно установить, что профессора Микаэль Румов и Александр Витгоф пропали без вести. По слухам, они были арестованы Внутренней службой за распространение антиправительственных листовок в студенческой среде. Последнее мне представляется маловероятным, ибо упомянутые научные светила были далеки от политики. Разработки же их в области прикладной психологии весьма перспективны для Носителя.

Я попытался составить списки других кандидатов на «исчезновение», пользуясь университетским справочником. Большинство имен сотрудников Румова и Витгофа мне ни о чем не говорило, когда же я попытался расширить список, включая в него ученых из других областей, то среди имен людей, занимающихся социологией и прогнозированием, первым в списке я был вынужден поставить весьма уважаемого мною Валерия Кимона. Почему? Во-первых, все экземпляры его брошюр с циклом лекций по социальной философии были срочно изъяты из библиотек; во-вторых, как человек порядочный доктор Кимон не согласится участвовать в человеконенавистническом проекте добровольно… (следующие несколько строк старательно вымараны) …горько думать, что жизнеутверждающие построения доктора Кимона, интегрируясь в план Носителя, обращаются в собственную противоположность. Хотя я убежден, что сам философ об этом и не подозревает. Он идеалист, но именно идеалисты сейчас опаснее откровенных злодеев, потому что, как правило, бесхребетны и становятся легкой добычей Носителей. Идеалиста ничего не стоит убедить в том, что он работает над воплощением своего идеала, а вовсе не наоборот. Если доктор Кимон будет так или иначе подключен к проекту, Носитель приобретет дополнительную, почти неодолимую силу.

«Вот тебе и мальчик, — с болью думал я, лежа на жестком своем ложе и рассеянно наблюдая за мышиными полчищами туч. — Может быть, я зря поспешил и его еще можно было бы убедить, что я ни при каких условиях не стану работать на Советника?» «Так или иначе подключен к проекту»! Черт, а ведь я действительно к нему подключен. Я — будущие глаза и уши Советника в Крепости. В Крепости, которая восстала против своего создателя! Я не знаю, чего хотят восставшие, возможно, мне с ними не по пути, тогда… Тогда я взорву их чертову Башню, вот и весь мой выбор. А мальчик? Если он меня поймает, то всадит пулю без всяких разговоров.