Книга Поверь в любовь - Мэри Спенсер

Вместе с Натаном Кирклендом и Мэгги Вудсен они терроризировали всю округу.

Со временем Натан немного поутих, но Мэгги с Джимом все никак не могли перебеситься. Даже повзрослев, они не успокоились. Впрочем, теперь от детских забав они перешли к другим, куда менее невинным.

Эта парочка, казалось, не могла насытиться друг другом. Редкой ночью кто-нибудь из местных не набредал на них, когда, совсем обезумев при свете луны, они яростно предавались любви, точно животные, которым все равно, видят их или нет. Мэтью и сам не раз натыкался на безумцев и только удивлялся, есть ли на свете еще такие неистовые любовники, как Мэгги и его родной брат.

Узнав о смерти любимой, Джимми совсем потерял голову. Мэтью пришлось немало повозиться, прежде чем он пришел в себя. Порой шериф даже опасался за его рассудок. Наконец, немного оправившись, Джимми оседлал лошадь и поскакал в Лос-Анджелес, крикнув на прощание, что единственное его желание – это проводить любимую в последний путь. А когда Мэтью вернулся в Лос-Роблес, Джимми был уже женат на Элизабет.

На той самой Элизабет, при которой их дом стал точь-в-точь таким же, каким был при матери. Которая стряпала так, что у мужчин голова шла кругом. Которая шипела на них как разъяренная кошка, и держала их в узде, и следила, чтобы они хорошо себя вели, и... и пела как ангел.

Проклятие, они такие разные, эти двое! Оставалось только надеяться, что в конце концов им удастся поладить.

– А теперь послушай-ка меня, парень. – Мэтью потянул брата за рукав. – Тебе повезло... ты сам не понимаешь, как тебе повезло, так что смотри, заботься о ней хорошенько!

– Конечно, – надулся тот. – Я и так забочусь о ней, разве нет? Для чего бы я тогда на ней женился?

– Вот и ладно. И постарайся, чтобы так и было и впредь.

Иначе я возьму в руки старый мушкет и размажу тебя прямо у крыльца папашиного дома!

Джеймс, который за последние шесть лет решил, что забота о чести и достоянии рода Кэганов его и только его дело, кичливо вздернул подбородок:

– Моего дома!

Пожав плечами, Мэтью спустился с крыльца.

– Какая разница?

Джеймс проводил брата к тому месту, где уже ждал на привязи его жеребец по кличке Уродина. Завидев хозяина, тот радостно заржал.

– Прекрати бесноваться, старый черт, не то отведу тебя к Денни и тот скормит тебя собакам!

И вот настала минута, которую оба ненавидели всей душой. Джеймс обвинял Мэтью за то, что того не волнуют дела рода Кэганов, и Мэтью втайне чувствовал себя виноватым, ибо не в силах был расстаться с любимым делом. Шагнув к Джеймсу, он порывисто сжал его в объятиях.

– Береги себя, братишка. И Элизабет. Она девчонка что надо, Джимми. Мама с папой полюбили бы ее, если бы были живы.

– Знаю. Ты тоже береги себя, Мэтт. Ждем тебя к Рождеству.

– Угу.

– Теперь, когда в доме хозяйка, думаю, у нас будет настоящее Рождество.

– Я постараюсь.

Хлопнув брата по плечу, Мэтт вскочил на Уродину, и тот, почувствовав немалый вес хозяина, зафыркал и заплясал.

– Проклятый ублюдок, – нежно проворчал Мэтт, похлопывая жеребца по шее. – Понять не могу, чего я так долго тебя терплю?!

– Может, он тоже порой спрашивает себя об этом? – хмыкнул Джеймс.

– Держу пари, ты угадал, – с усмешкой ответил Мэтью, – да только хозяин здесь я, а не он, верно? – И, приподняв на прощание шляпу, послал коня в галоп.

Первый понедельник октября выдался на редкость теплым и погожим. Правда, сильный ветер едва не сбивал с ног, и Джеймс, проехав милю к пастбищу, куда его люди сгоняли предназначенный на продажу скот, поколебался, а потом повернул коня и поскакал домой.

– Бет! – крикнул он, въехав во двор.

Ее увенчанная сомбреро темноволосая головка маячила среди пышной зелени помидоров. Спрыгнув с лошади, Джеймс рванулся к ней.

– Джеймс! – Завидев мужа, Элизабет устремилась к нему. – Что случилось?

Сам не понимая, как это произошло, Джеймс вдруг с удивлением обнаружил, что держит жену на руках.

– Ничего не случилось, милая. Просто решил оторвать тебя от работы. Давай устроим пикник?!

– Что?!

– Погода-то какая чудесная! Боюсь, это последний погожий денек, которым природа решила нас побаловать. А потом настанет зима. – Он радостно закружил Элизабет. – Давай возьмем с собой корзинку с едой и просто немного посидим у реки.

– Джеймс... – с укором сказала она, будто он был не мужчиной, а неразумным ребенком.

Но он был начеку.

– А что такое? Давай-ка беги в дом и собери поесть, да побольше, а я запрягу лошадей и буду ждать тебя через двадцать минут.

– Джеймс Кэган, о каком пикнике идет речь, – возмутилась Элизабет, – когда у меня еще полно дел?! – Впрочем, он давно к этому привык. Такая уж она была, его Элизабет, – то смирная и кроткая, как мышка, то ни дать ни взять разъяренная львица. – Надо собрать и закатать помидоры, – затараторила она, – снести кукурузу в подвал, да я еще поставила тесто, чтобы напечь хлеб на всю неделю, да замочила бобы к ужину, да еще...

Приняв величественную позу, Джеймс прижал руку к сердцу:

– «Я, Элизабет Мэри Бек, клянусь любить, почитать и повиноваться...»

Элизабет осеклась на полуслове.

– Очень хорошо!

– Двадцать минут! – напомнил он и захохотал что было мочи, пока Элизабет, возмущенно ворча себе под нос, взбегала на крыльцо и с грохотом хлопала дверью.

С удовлетворенным вздохом Джеймс закинул руки за голову и улыбнулся, глядя в небо, по которому весело бежали облака.

– Ну, признай, что я был прав, милая, – победоносно заявил он, покосившись на сидевшую на одеяле Элизабет. Похоже, их импровизированный пикник удался.

– Было очень мило, – согласилась она, вертя в руках цветок. Странно, похоже, в этих местах все цветет круглый год. Втянув в себя сладкий аромат, Элизабет окинула задумчивым взглядом реку Санта-Инес, лениво катившую свои воды. А вокруг, сколько хватало глаз, росли могучие сикоморы.

Казалось, они заполнили собой всю долину, кичливо бросая вызов исполинским дубам.

– Не знаю, о чем еще и мечтать, – восторженно проговорил Джеймс, прикрывая глаза. – Полный желудок, погожий день – валяйся себе и ничего не делай. – Украдкой взглянув в сторону Элизабет, он лукаво прищурился. – Хотя нет, в такой день мужчина может пожелать еще кое-что...

Элизабет не сразу поняла, о чем он, а потом жарко покраснела.

– Джеймс Кэган, как не стыдно?! Среди бела дня!

– М-м-м, – промычал он, касаясь ее колена, – зато какого дня!

Она с негодованием отбросила его руку и встала.