Книга Поцелуй разбойника - Мэри Грин

Он гладил ее спину, пока его рука не опустилась до шнуровки корсажа. Затаив дыхание, она ждала… ждала… И хотя она думала, что он сделает это, он не стал распускать шнуровку.

Он переменил позу, и ее груди легли на его раскрытые ладони. Дрожь сотрясла ее тело, и что-то горячее разливалось внутри. Он прижал Маргерит к себе, и она прильнула к нему, впитывая в себя тепло его близости.

Чарлз боялся, что не устоит на ногах от разрывавшего его желания. Он сжимал ее груди, твердые, как два апельсина, но такие дразнящие, такие сладкие, какими могут быть только запретные плоды. Его изумляло, что она позволяет ему эту дерзость.

Он замер, перестав дышать, ожидая взрыва, который последует, если он не отпустит ее, у него — от страсти, у нее — от гнева. Ему хотелось спустить корсаж и прикоснуться к ее обнаженному телу, но для этого проклятое платье было слишком узким, а декольте недостаточно глубоким…

— Боже, ты пахнешь жасмином и розой, Маргерит… да, как летний луг.

В груди его рождались стихи, и он не стал держать их в себе:

Она, босая, шла среди цветов,

ронявших лепестки.

И, поклоняясь ей,

свой аромат дарили ей цветы.

— О, как мило, — тихо произнесла она. — Ты ухаживаешь за женщинами весьма необычным способом, Чарлз. Мне лестно и приятно слышать от тебя такие слова.

— Рад, что ты замечаешь мои прекрасные качества, моя милая, — прошептал он и зажмурился. Боже, страсть убьет его! Он опустился на пол и, потянув ее за собой, обнял, прежде чем она успела запротестовать.

Она засмеялась, словно выпила слишком много шампанского.

— К тому же ты сумасшедший, Чарлз!

— Знаю. Я с ума схожу от желания узнать вкус твоих губ. — Он прижался к ее губам. В горячей глубине ее рта влажная шелковая мягкость, вкус бренди опьяняли его своей сладостью. Он упивался ее близостью: под легким шелком прятались соблазнительные изгибы ее тела, стройные ноги, кожа, сиявшая как перламутр. Он умер и попал в рай. Гибкие руки обхватили его шею, нежные губы отвечали на его поцелуи.

Пышная юбка Маргерит терлась о его возбужденную плоть, и желание разрывало его на частиц О, к черту все, он положит Маргерит на пол и задерет эти юбки Выше талии… Но когда его рука смело заскользила вверх по ее ноге, она застыла, опустила руки, ее губы сжались.

— Не надо! — испуганно вскрикнула Маргерит. — Пожалуйста, не надо.

Он взглянул на ее лицо и увидел пылающие щеки и сверкающие глаза. Как янтарь в лунном свете, подумал он. Невероятным усилием он сдержал себя и сидел неподвижно пока не овладел собой. Это далось ему с большим трудом; каждой клеточкой его тела владело желание, и она как бы жила своей, независимой от него жизнью. Стараясь глубоко и ровно дышать, он отпустил Маргерит. Она молча смотрела на него, превратившись на его коленях в деревянную куклу. Сейчас ему нужен был свежий воздух, холодный колючий северный ветер, быстрый галоп, купание в ледяной воде.

Поднимаясь, Маргерит нечаянно дотронулась до самой чувствительной части его тела, и это чуть было не заставило его потерять голову. Он легко мог бы овладеть ею, может быть, даже убедить ее, что именно этого она и хотела. Она — он знал это — давно мечтала о любви. Но не с ним.

С тихим проклятием он встал и привел в порядок свою одежду.

Она, отвернувшись, поправляла растрепанные волосы.

— Тебе лучше сейчас уйти, Чарлз, пока я не сделала или не сказала чего-нибудь, о чем бы потом пожалела.

Он повернулся, чтобы увидеть ее лицо. Она отвергала его, он прочел это в ее глазах, и ему стало трудно дышать.

— Тебе была приятна наша близость не меньше, чем мне, Маргерит. Ты не можешь этого отрицать.

— Ты захватил меня врасплох. Мы уже говорили об этом, и я не изменила своего мнения. Моя… дружба остается неизменной. Сегодня я расстроена и слаба, и ты воспользовался…

— Замолчи! — Он ударил кулаком по столу с такой силой, что на подносе задребезжали бокалы. — Не перекладывай вину на меня. Если не хочешь получать удовольствие, то не приглашай мужчин в свою гостиную.

— Я думала, Чарлз, что могу доверять тебе, что ты будешь вести себя как джентльмен, — холодно ответила она.

— Насколько мне известно, я тебя не оскорбил. Отправляйся в свою одинокую постель, Маргерит. Ты не ценишь тех, кто восхищается твоей красотой, и не желаешь поступиться хоть каплей своей драгоценной свободы ради того, кто тебя обожает — искренне обожает. Могу поспорить, что даже сам король не удостоился бы твоих милостей.

Ее губы, которые он только что мечтал поцеловать, недовольно скривились. Он надел шляпу и набросил на плечи плащ.

— Полагаю, нашей дружбе конец. Ты ведешь свою игру. Другими словами, ты не доверяешь мне как другу.

С этими словами он вышел и услышал, как она задвинула засов на двери. Черт бы ее побрал! Почему он отдал свое сердце такой холодной, скрытной женщине? Она никогда не изменит своего отношения к нему.

Он знал, что теперь Маргерит будет избегать его как прокаженного, и вопреки здравому смыслу все-таки решил заставить ее полюбить его. Он добьется этого с помощью писем Полуночного разбойника. Может быть, этот мерзавец сумеет найти дорогу к ее сердцу, если уж никто другой не смог? Однако она придет в ярость, если… когда узнает правду…

Маргерит долго стояла, прислонившись лбом к двери, прежде чем собралась с силами и, еле передвигая ноги, добралась до своей постели. Только Богу известно, как ей хотелось испытать всю силу и красоту любви Чарлза, но ей нельзя было этого делать. Она не имела права вводить в заблуждение того, на чью любовь не могла ответить любовью. Нельзя сказать, что она не питала к нему никаких чувств — разве могла женщина остаться равнодушной к его мужскому обаянию?

Но он хотел больше, чем она могла ему дать, и потому любовные отношения следует прекратить прежде, чем она согласится на близость с ним. Было бы жестоко отдать свое тело, но не дать любви.

Охваченная неутоленным желанием, она вытянулась под одеялом, уверенная, что ее ожидает бессонная ночь. Задув свечу, стоявшую у кровати, она уставилась в темноту.

Глава 11

— Мне кажется, она что-то скрывает, — говорил Чарлз, когда неделю спустя они с Ником сидели на террасе в Мидоу, наслаждаясь теплым вечером. На небольшом, инкрустированном слоновой костью трехногом столике стояли графин с бренди, бокалы, тарелки с холодными закусками и пирог, а рядом, на каменных плитах, растянулся толстый, как сосиска, любимец Эмили мопс Джорджи. Он похрапывал, совершенно не заботясь о приличиях.

— Знаешь, я совсем не продвинулся в отношениях с Маргерит. Она пресекает все мои попытки, — вздохнул Ник.

Чарлз усмехнулся.

— Приятно слышать. Расскажи подробнее!

— Кажется, Маргерит испытывает отвращение к мужчинам. Она всех держит на расстоянии. Я все думаю, что этот высохший стручок Леннокс мог с ней сделать. Да и это прозвище, Черная вдова, наводит на некоторые размышления. Чем упорнее она скрывает свою тайну, тем сильнее я начинаю подозревать, что не все чисто в деде о смерти Леннокса.