Книга Ты отдашь все! - Марина Серова

– Сева, это лекарство, – мягко сказала его жена. – Выпей, тебе станет лучше...

– Я не буду это пить!!! – заорал Гайворонский. – И вообще... Я объявляю голодовку!

В кухню заглянул испуганный Альберт.

– А вам что здесь нужно, милое дитя?! – вытаращил на него глаза отец. – Где двадцать страниц перевода?

– Я все сделал, папа, – еле слышно ответил мальчик. – Я как раз думал, может быть, ты проверишь?

– Теперь вы будете делать по сто страниц перевода в день! – неожиданно обратился Гайворонский к сыну на «вы». – По сто страниц! И не с английского, а с немецкого, потому что это – язык ваших предков! А к тому же и с иврита, потому что на нем говорил Лева Марков! А еще вы займетесь борьбой сумо и вышивкой крестиком! Потому что я не могу допустить, чтобы потомок Виттельсбахов вырос негармонично развитой личностью! Я намерен завтра же купить вам пианино! Вы займетесь музыкой! В приличных семьях мальчики должны уметь сыграть любую фугу Баха с листа!

Услышав последние фразы Гайворонского, Марина потерянно взглянула на мужа, а потом – на меня. Она тихонько толкнула Максима в бок, и тот вполголоса обратился ко мне:

– По-моему, ему нужно или снотворное принять и лечь в постель, или... вообще... Требуются более радикальные меры.

– Пожалуй, вы правы, – так же тихо ответила я, пока Гайворонский продолжал стращать мальчика новыми перспективами.

Я подошла к Маргарите и кое-что сказала ей на ухо. Та согласно кивнула и пошла к шкафчику. После этого я шепотом поделилась своим планом с Заботкиными, и те тоже его приняли.

Когда Гайворонский устал от собственных излияний, Максим с Мариной крепко ухватили его с двух сторон под руки, а подошедшая сзади со шприцем в руках Маргарита быстро спустила его брюки и ловко всадила ему укол в мягкое место. Гайворонский заверещал, но было уже поздно. Он оглядел всю компанию тяжелым взглядом и промолвил:

– Вы все за это ответите. Придет Зигфрид, и вы провалитесь в Валхаллу! Вот Лева приедет – он вам всем покажет! А Чаша Грааля все равно у меня! Это моя чаша! Это моя чаша!

Извергнув весь этот бред, он обессилено рухнул на стул. Буквально на глазах он становился вялым и заторможенным, больше он не кричал и не пытался проявлять агрессивность. А еще через десять минут Максим с нашей помощью препроводил Гайворонского в спальню и уложил его в постель. После этого все вздохнули с облегчением.

– Все, я его теперь никуда не выпущу, – горестно проговорила Маргарита, стоя в коридоре.

– Это весьма разумно, – согласилась я. – И лучше бы вам все-таки вызвать врача.

– Я позвоню своей подруге, – кивнула Маргарита.

– Мы просим прощения, – выступила вперед Марина, – если мы как-то спровоцировали все это... Мы больше не станем его тревожить.

– Да. Нам пора, – согласился Максим, подавая жене пальто.

Они вместе со мной вышли из квартиры Гайворонских, и я предложила Заботкиным подвезти их. В машине Максим спросил:

– И что теперь? А если это, и правда, он?

– Я думаю, сейчас нам лучше немного подождать, – задумчиво ответила я.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Я чувствовала себя предельно уставшей. Причем, не столько физически, сколько эмоционально. Все-таки, господин Гайворонский со своим психозом – явление очень сильное! Я наслаждалась тишиной, сидя на кухне с чашкой кофе и стараясь ни о чем не думать. И, тем не менее, мысли сами приходили ко мне. Видимо, дальнейшие мои действия будут выглядеть так: Гайворонского надо сдать в милицию, а они, в свою очередь, переадресуют его в известное медицинское учреждение. И на этом – закрыть дело. Неясны, правда, его мотивы... И более того, такое преклонение убийцы перед жертвой... Впрочем, этих сумасшедших фиг поймешь! И все же, меня не покидало смутное ощущение, что я не до конца проработала это дело.

В этот момент зазвонил телефон, и резкий звук заставил меня вздрогнуть. Это был Максим Заботкин. Он сообщил, что ему позвонил Горячий и назначил встречу на завтра. Естественно, с деньгами. Максим согласился на встречу, как мы и договорились. Теперь оставалось только подключить милицию. Со своей стороны, Тугов тоже был готов поучаствовать в операции – у него руки чесались показать всем свою отвагу в какой-нибудь силовой акции. Хотя, в данное время бравый капитан, по словам Максима, валялся в их квартире на диване – Заботкины купили ему бутылку водки в качестве искупления своей вины, заключавшейся в том, что с шести часов честный капитан мерз у их подъезда, дожидаясь возвращения супругов от свихнувшегося Гайворонского.

Я не заметила, как задремала прямо в кухне, на диване. Мне снился Сева Гайворонский. И даже не в единственном числе.

Директор краеведческого музея раздваивался, троился... Постепенно количество «Сев» достигло двадцати человек. Он и его клоны были в пышных средневековых париках, в коронах и ярко-пурпурных мантиях. В одной руке у этих коронованных особ были учебники по психиатрии, а в другой – портреты Левы Маркова. Боже, что это за бред?!

«Сева, оставьте мысли о короне! Оставьте! – истошно закричали с портретов Марковы. – Давайте лучше вместе заработаем деньги! Неужели вы не хотите денег? Почему вы не хотите зарабатывать деньги?!»

Неожиданно головы двадцати «Сев» зазвонили, как пасхальные колокола.

«Звонят, Сева? – ехидно поинтересовались Марковы. – А ведь вы не заплатили за телефон!..»

Звон усиливался, «Севы» растаяли в тумане, и тут я поняла, что это звонит мой мобильник, оставленный на столе. Я приподнялась с дивана и кое-как дотянулась до трубки.

– Татьяна, прошу прощения за поздний звонок, просто мне нужно прояснить один момент, – проговорил психолог Каменков.

– Какой момент? – сонным голосом спросила я.

– Понимаешь, я не мог этого сказать при Маргарите. Я так понял с твоих слов, что Гайворонский подозревается в убийстве?

– Можно сказать и так, – зевнула я.

– Так вот, я думаю, что, может быть, можно как-то все объяснить... В смысле причин, по которым Сева отсутствовал как дома, так и у родителей.

– Ну и? – моментально проснулась я.

– Помнишь, я тебе говорил, что у Всеволода уже давно образовалась «пауза» в личной жизни, его отношения с женой рухнули... И он... решил эту проблему...

– Неужели все-таки с Мариной Заботкиной? – неприятно поразилась я.

– Ну что ты! – укоризненно произнес Каменков. – Ты не знаешь эту женщину. Гайворонский много раз жаловался на свою неустроенность, на холодность супруги, на отсутствие всякой взаимности со стороны Марины... И вот как-то он оговорился, что вроде бы нашлась женщина, готовая оценить все величие и неординарность его души и ума... Причем, Сева подчеркнул, что настроен он только на серьезные отношения и она сама – тоже.

– Как ее зовут?! – перебила я психолога. – Ты думаешь, что Сева тогда был у нее?