Книга Намек на соблазнение - Амелия Грей

Джон помрачнел:

– И вы думаете, это мог сделать мой отец? Умоляющим взглядом Кэтрин смотрела на него.

– Не знаю. Его имя упоминается в дневнике моей матери, нотам же, когда она размышляет о замужестве, встречаются имена еще двух мужчин. Сохранилось очень немного страниц, на которых можно что-то разобрать. Дневник очень пострадал от времени. В последней записи она пишет о том, что очень любит человека, ребенка которого носит, и что она собирается все ему рассказать в тот же вечер. Но, к сожалению, она не называет его по имени.

– Значит, вашим отцом может быть кто угодно?

– Нет, только один из этих троих, – ответила она с возмущением. – Я уверена, что это один из этих трех джентльменов, которые ухаживали за ней, поскольку других мужских имен в дневнике не упоминается.

– На мой взгляд, все это довольно нелепо. Не думаю, что я могу вам поверить.

– Для меня вся эта история тоже невероятна, но я верю своей матери. Думаете, мне нравится мысль о том, что человек, которого я всегда считала своим отцом, таковым не является? Ночью я просыпаюсь и лежу без сна, размышляя о том, кто же все-таки был моим отцом. Как он выглядит? Высокий он или низкий, полный или худой? Добрый он человек или суровый? У меня ощущение, что я потеряла частичку самой себя, и я должна найти эту недостающую часть. Я должна знать, кто мой настоящий отец. И я не сдамся, пока не узнаю.

Он скептически покачал головой:

– Если это одна из ваших уловок, я позабочусь о том, чтобы перед вами закрылись двери всех приличных домов Лондона.

Жесткость, вдруг прозвучавшая в его тоне, заставила Кэтрин поежиться.

– Я не знаю, что мне сказать, чтобы вы поверили, но мне крайне необходима ваша помощь, мне нужно знать, встречалась ли моя мать с вашим отцом. Скоро мне исполнится двадцать один год. Скажите, двадцать два года назад ваш отец был женат?

– Нет, уверен, что нет. Моя мать умерла, когда мне было два года, а отец второй раз не женился.

Кэтрин была рада услышать это. По крайней мере, если уж он является ее сводным братом, мать не была любовницей женатого человека. Но ей не становилось легче, когда она думала о том, что ее мать была легкомысленной молоденькой девушкой, которая отдала свое сердце недостойному человеку.

Выражение его лица оставалось серьезным.

– Скажите мне точно, когда связь между моим отцом и вашей матерью могла бы иметь место… если вообще могла.

– Основываясь на дате моего рождения, я думаю, что это могло произойти осенью 1798 года.

– Ну ладно, это дает хоть какую-то зацепку. Сейчас я отправлюсь прямо к дяде и попытаюсь узнать, что он помнит о том времени.

Страх возник в душе девушки.

– Но вы ведь не скажете ему о моих поисках, не так ли?

– Нет. Я просто хочу получить ответ. И сегодня же, если это возможно.

– Спасибо вам за помощь.

– Куда вы приглашены сегодня?

– Ну, я знаю, что сначала мы поедем на бал к леди Уэйверли.

– Я найду вас там.

– Извините, мадам, прибыл маркиз Уэстерленд. Виктория встала, отложив книгу в сторону, на ее лице была довольная кошачья ухмылка.

– Попросите его подождать несколько минут.

– Только не из-за меня, миссис Густри, – сказал Джон. – Мне пора. Может, вы хотите, чтобы я вышел по черной лестнице?

– Господь с вами, в этом нет никакой необходимости, Лиззи проводит вас через парадный вход.

Джон бросил на Кэтрин мрачный взгляд, повернулся и вышел.

В душе Кэтрин зародилась надежда.

Спускаясь по лестнице, Джон был совершенно не настроен встречаться с напыщенным маркизом, который стоял в холле как изваяние. Из-под сюртука Уэстерленда, державшего в руках большой и на удивление безвкусно составленный букет, выглядывал яркий, в красно-черную полоску, жилет. Когда Джон увидел изумление на лице Уэстерленда, его настроение несколько улучшилось.

– Вы не теряете времени, – сказал Уэстерленд вместо приветствия.

– Предпочитаю знакомиться со всеми новыми молоденькими девушками как можно быстрее.

– Не понимаю зачем, ведь женитьба не входит в ваши планы.

– Никогда нельзя быть уверенным в незыблемости планов.

– Я видел, что вы, наконец, нашли свою лошадь.

– Она и не пропадала. Я знал, у кого мой жеребец, – солгал Джон без всяких угрызений совести.

– В самом деле?

– Да.

– Светская хроника преподносит эту историю иначе.

– Меня не удивляет, что вы верите всему, что пишут бульварные листки.

Уэстерленд презрительно усмехнулся:

– Я верю в то, что ваша лошадь сбросила седока и убежала. Очевидно, в парке была какая-то девушка, которая нашла вашу лошадь и ускакала на ней. Я знаю, что вы обыскали все конюшни, пытаясь найти жеребца, поэтому не пытайтесь убедить меня в том, что вы знали, где находится Генерал.

– Я знал, где находится мой конь, – вновь и более твердо повторил Джон. Он не собирался уступать этому хлыщу.

Уэстерленд засмеялся:

– Посмотрим, что завтра напишут газеты.

– Не сомневаюсь, что они напишут все, что угодно вам и вашим приятелям.

– Ну, до сих пор пресса меня не подводила. Теперь, когда вам вернули вашего скакуна, полагаю, вы готовы заключить новое пари?

– В любое удобное для вас время.

– Хорошо. Я сообщу вам, где и когда. И мне кажется, стоит поднять ставки. Джон прищурился:

– Полагаю, мисс Рейнольдс ждет вас. Он открыл дверь и вышел.

Глава 11

Кэтрин и маркиз сидели на небольшом диванчике, устроившись на противоположных концах. Виктория церемонно сидела напротив них, расположившись на таком же канапе, обтянутом тканью с цветочным рисунком. Перед ними стоял чай и яблочное варенье с овсяным печеньем.

В течение всего времени маркиз сидел, напряженно выпрямившись, и Кэтрин казалось, что у него наверняка затекла спина. Он держался слишком официально, и в сравнении с Джоном маркиз Уэстерленд, несомненно, проигрывал.

Краешком глаза Кэтрин заметила потертость на шее от накрахмаленного и жесткого воротничка. Она старалась не смотреть на эту метку, но краснота так явно выделялась на бледной коже, что потертость вновь и вновь притягивала ее взгляд.

Она узнала, что маркиза Уэстерленда зовут Кристофер Кори, хотя обычно его называли просто маркизом. Виктория поддерживала разговор, задавая ему вопросы о семье и о его недавнем путешествии в Испанию, в то время как Кэтрин и ее гость едва обменялись парой слов.

С момента ухода Джона она сидела как на иголках. Ей хотелось, чтобы визит поскорее закончился, и она могла пойти в свою комнату или в сад, чтобы побыть наедине со своими мыслями.