Книга Распутник и чопорная красавица - Маргарет Мур

— Судя по всему, мистер Макхит точно таков, каким кажется, — порядочный и честный молодой человек, — ответил Куинн, стараясь не обращать внимания на радость Эзме.

В конце концов, Макхит принадлежит к священному ордену юристов. И все же, пусть Молли действительно прекрасно разбирается в мужчинах, полностью доверять Макхиту еще рано.

— Это еще не означает, что он таков и есть. Возможно, мой источник заблуждается.

В глазах Эзме мелькнуло раздражение, но Маклохлану было все равно. Даже раздражение лучше, чем холодная отстраненность.

— Я прекрасно понимаю, что под красивой внешностью может скрываться двуличная натура, — язвительным тоном заметила она, глядя на улицу.

Маклохлан разозлился. Хватит гадать, о чем она думает и что чувствует! Он устал надеяться, что однажды она поймет: он изменился и больше не повеса, каким был в юности. Здесь и сейчас он выяснит, способна ли она преодолеть предубеждение относительно его прошлых ошибок.

— Понимаете ли вы, что люди меняются? Даже грешники способны раскаяться и осознать свои ошибки?

Она обратила на него свои пытливые глаза — и ему показалось, что сверкнул яркий солнечный луч.

— Вы что же, хотите сказать, что осознали свои ошибки?

— Я хочу сказать, что, несмотря на грехи молодости и… вольности, которые я себе позволил с вами недавно, я не законченный негодяй. И если вы услышите, что я посещал кое-какие сомнительные заведения, то знайте: я ходил туда не ради своего удовольствия, а только по делам Джейми.

Куинн не знал, поверила ли она ему. Она смотрела на него так, словно пыталась заглянуть к нему в душу. Ну что же, пусть заглянет — и найдет под внешней оболочкой порядочного, достойного человека!

Глава 12

Эзме никогда в жизни так не радовалась; прибытие к дому лорда и леди Марчмонт спасло ее от необходимости отвечать. В душе у нее было такое смятение, что она не знала, что сказать Маклохлану. То она была уверена, что он просто дразнит и мучает ее, то ей казалось, что его влечет к ней нечто большее, чем простое вожделение. Потом она пугалась, что видит только то, что хочет видеть, и ей следовало бы проявить благоразумие и не поддаваться его обаянию и красоте. Почему, когда он смотрит на нее с такой болью и искренностью, она забывает о том, что он за человек? Почему она забыла, что они вместе потому, что у них общее дело — и только? Почему она не может подавить в себе желание оказаться в его объятиях, ощутить жар его губ, отдаться страсти, которую он в ней пробуждает?

Они вошли в дом, и Эзме с пугающей ясностью поняла: как бы там ни было, ей нужно хотя бы на время отойти от Куинна, Иначе она не сумеет как следует соображать.

Серьезная некрасивая служанка не первой молодости помогла ей снять плащ.

— Ах, боюсь, у меня платье порвалось по шву! — солгала Эзме, осторожно, чтобы не помять прическу, склоняя голову набок.

— Верхняя гостиная сейчас отдана под дамскую комнату для переодевания, — ответила служанка.

— Прекрасно! — вскричала Эзме и, не дожидаясь разрешения Куинна, поспешила наверх по широкой мраморной лестнице.

Верхняя гостиная оказалась чудесной комнатой в голубых тонах с простой лепниной и мебелью светлого дуба, обитой голубой атласной парчой. Сейчас в ней ждали приказаний три служанки. У одной наготове были иголка с ниткой, у второй — булавки и гребни, а у третьей — нюхательные соли. Эзме подумала: если она не справится с собой, ей, возможно, понадобится помощь третьей служанки. Она подошла к зеркалу и поправила цветок в прическе. Глядя на свое отражение, она внушала себе, что ее платье, прическа и тонкие туфельки ничем не хуже любого другого костюма. До поездки в Эдинбург Куинн вовсе не считал ее красивой; возможно, когда они вернутся в Лондон, он будет удивляться самому себе, а потом решит, что его страсть была всего лишь временным помешательством. Может быть, так оно и есть, и может быть, когда она вернется в Лондон, ее чувства к нему тоже станут такими, какими были прежде? Нет, не может быть! Здесь, в Эдинбурге, между ними что-то изменилось решительно и бесповоротно. И даже не в Эдинбурге, а после того первого поцелуя.

— Ах, леди Дубхейген! Я надеялась, что встречу вас здесь! — воскликнула незнакомая рыжеволосая девушка в красном шелковом платье, в бриллиантовом колье и серьгах. — Простите мою невежливость, но я просто не могла дождаться, пока нас познакомят официально! Я Финела Блакмур, дочь сэра Уолтера Блакмура!

— Здравствуйте, — осторожно поздоровалась Эзме, захваченная врасплох оживленным приветствием рыжеволосой девушки.

— Здравствуйте!

Следом за мисс Блакмур в комнату для переодевания вплыла еще одна молодая особа в атласном платье бледно-лилового цвета. Покосившись на нее, мисс Блакмур улыбнулась и представила вошедшую:

— Это леди Пенелопа Понсенби. Ей тоже не терпелось познакомиться с вами!

— В самом деле? — ответила Эзме, не понимая, в чем причина такого интереса.

— О да! — с улыбкой и чуть пришепетывая, ответила темноволосая леди Пенелопа. — Мы хотим послушать, как живется на сахарной плантации. Наверное, очень захватывающе — там столько слуг и всего прочего!

Мисс Блакмур хихикнула и веяла Эзме под руку:

— Я слышала, некоторые рабы… словом, совсем не похожи на английских джентльменов. Они такие… примитивные и такие… мускулистые!

Эзме с неприязнью подумала: она говорит словно о животных в зоопарке, а не о людях.

— Да, они не похожи на английских джентльменов, — ответила она. — Чтобы добиться некоторого сходства, английского джентльмена с женой и детьми надо запереть на несколько месяцев в трюме, корабля, морить голодом, бить, а если они выживут, заставлять их работать, как скотину! Не знаю, смогли бы выжить в таких условиях при таком отношении английские джентльмены…

Она уже собиралась рассказать о зверстве и жестокости по отношению к женщинам-рабыням, но вовремя прикусила язычок. Эти глупые гусыни, чего доброго, хлопнутся в обморок! Мисс Блакмур и вправду покраснела, как ее платье, а мисс Пенелопа, напротив, побелела.

— По-моему, леди Пенелопе требуется ваша помощь, — обратилась Эзме к служанке с нюхательными солями.

На душе у нее немного полегчало. Теперь она готова войти в логово льва. И даже встретиться с Куинном Маклохланом в бальном зале!

Заглянув в просторный, ярко освещенный зал, она не увидела Маклохлана. Входить одной, без мужа, пока об их приходе не объявили, не полагается. Снова оглядев зал, она начала сожалеть о том, что напустилась на двух глупых девиц наверху. Чего ей стоило сдержаться? Как ни была она рассержена, не стойло позволять себе такую резкость. Они могут что-то заподозрить.

Из ближней к ней комнаты до нее донесся мужской смех; из-под закрытой двери показалась узкая струйка дыма. Мужчина сказал что-то о ромовом пунше. Видимо, там собрались мужчины — в том числе и Маклохлан. По крайней мере, она на это надеялась. Она постучала, и ей открыл низкорослый толстяк, чья выпуклая грудь делала его похожим на голубя. Он очень удивился, увидев Эзме, а может, просто был ошеломлен тем, что женщина посмела перебить мужской разговор, поэтому Эзме нашла прибежище в своей роли. Похлопав длинными ресницами, она невинно улыбнулась и спросила: