Книга За мной должок - Марина Серова

Мы назначили место встречи и расстались. Маленький поковылял домой, а я отправилась восстанавливать справедливость.

Как вы, конечно же, догадались, дорогой читатель, я отправилась к дому Сабельфельдов.

Во всех окнах горел свет, и мелькали тени. Похоже, что мне довольно долго придется ждать, пока разойдутся родственники и знакомые, которые безустанно утешали вдову и помогали ей прийти в себя после постигшего ее горя.

Но я терпеливая. «Если я чего решил, выпью обязательно». Мой обшарпанный «москвичонок» скромно прижался в темном переулке. На него, конечно же, никто не обратит внимания. На таких машинах не ездят люди, достойные внимания обитателей особняка и пассажиров серой «девятки», которая так же тихо подкралась и остановилась у забора соседнего дома.

Свет от уличных фонарей сюда почти не падал, зато улица перед домом Сабельфельдов была как на ладони.

Я сначала надела наушники на всякий случай, а потом решила, что могу себе этим лишь навредить. Недостатком информации я не страдала, а вот если пассажиры «девятки» застукают меня за таким занятием, то мне точно несдобровать.

Поэтому я тихо ждала, не высовываясь. Я еще не придумала до конца, как я осуществлю свой план: полон дом людей, снаружи наблюдатели. Загвоздочка вышла. Может, я поторопилась, назначив Арканову свидание на завтра?

Но делать нечего: каша уже заварена, будем ждать. Приятное надо сочетать с полезным…

Шел уже двенадцатый час ночи. Из калитки вышли трое мужчин. Среди них был Ринат Галиулин. Мужчины были под градусом — это было заметно по их неверным движениям и громкому разговору. Они перешли на противоположную сторону и стали ловить такси.

Когда около них наконец-то остановилась машина и они, переговорив с водителем, уплюхались на сиденья, «девятка», крадучись, выползла из переулка и двинулась по улице в ту же сторону, что и такси.

Вывод напрашивался сам собой: за Ринатом продолжали следить — Шафкят ему не верил.

Моя задача облегчилась. Спасибо недоверчивому Бабаниязову. Время действовать наступило. Посетители в доме не помеха: под шумок туда проникнуть легче.

Я взяла свою драгоценную сумочку, хранившую в себе информацию, за которую многие заплатили бы дорого, закрыла машину и отправилась в дом.

Калитка была не заперта. Входная дверь тоже. Я спокойно прошла в гостиную.

Присутствовавшие в гостиной сидели на диване и креслах, тихо разговаривали.

— Она прилегла, ей успокоительного дали. Что ж, намоталась за день. Тяжело ей. Отправляться по домам пора. Вы езжайте, я с ней останусь.

Говорившая женщина в траурном одеянии повернула голову в мою сторону.

— А вы кто будете, милочка?

— Я подруга Татьяны Александровны. Мне необходимо с ней переговорить.

— Какие могут быть разговоры? Она отдыхает. Коля, я же говорила, запри калитку. Как проходной двор, — обратилась она к седому мужчине, который курил, стоя у окна.

С другого кресла поднялась еще одна защитница Татьяны Александровны.

— Давайте расходиться, в самом деле. Одевайтесь все.

Все поднялись и стали одеваться. Я поняла, что спорить с толпой — дело бесполезное и неблагодарное. Так ничего не добьешься.

Я извинилась и вышла, решив подождать, когда добровольная телохранительница выйдет запирать за посетителями калитку.

Пока они там прощались и обменивались любезностями, я тихо, как мышка, стояла за дверью. А когда добродетельная дама пошла провожать гостей, я без труда проскользнула вовнутрь и двинулась по направлению к спальне.

Татьяна Александровна прямо в траурном платье лежала на неразобранной кровати и мирно спала. В спальне горел свет.

Я закрыла дверь на задвижку и выключила свет. Пускай телохранительница решит, что беспокоить хозяйку не стоит. Я сняла шубу и положила ее на стул, около двери.

Так и вышло. Она толкнулась было в спальню, окликнула тихим голосом вдову и удалилась отдыхать.

Пока она шастала по дому, я не подавала признаков жизни. Наконец она угомонилась. Я потихоньку подошла к шкафу, осторожно открыла его и извлекла своего «клопа».

Скрип закрываемой дверки разбудил Татьяну Александровну.

— Кто здесь?! Что вам надо? — испуганно закричала она. Я подскочила к ней и зажала ей рот.

— Тихо. У меня к вам очень серьезный разговор. Будете кричать — вам же хуже.

Татьяна Александровна яростно отбивалась, пытаясь ударить меня и закричать.

— Если не успокоитесь и не выслушаете меня, то про клофелин в капсуле «Эссенциале» сию минуту узнает милиция, а Арканов расскажет про завещание.

Она замерла.

За дверью послышались шаги. Тихий, испуганный голос спросил:

— Татьяна Александровна, что-нибудь случилось?

Я разжала ей рот и поднесла к носу кулак.

— Все в порядке, Екатерина Ивановна. Мне просто сон плохой приснился. Я приму снотворное и засну. Идите, отдыхайте.

— Действительно все в порядке? А почему вы дверь не откроете?

— Идите спать, Екатерина Ивановна, — твердо сказала Татьяна Александровна. — Идите.

Шаги удалились и затихли. Я снова включила свет.

Татьяна Александровна, сидя на кровати, смотрела на меня расширенными от ужаса глазами. Сознание она не потеряла, наверное, только потому, что употребила успокоительное.

— Вы кто? Вы — та женщина на похоронах, да? Что вам надо? Или вы?.. О господи, нет, только не это! Вы — та самая детективша?

— Та самая. Говорите тише. А то навредите сами себе. Лопушина, как вы изволили выразиться, вернее, дружок ваш обожаемый.

— Что вам надо? Вы убили моего мужа, теперь пришли за моей жизнью? — Ее губы дрожали. Актрисой она была потрясающей.

— Милая тезка, спектакль окончен. И я не за тем сюда пришла, чтобы наслаждаться вашим актерским талантом. Чем дольше мы говорим не по делу, тем меньше времени остается у вас. А я могу вам дать шанс.

— Какой шанс, о чем вы говорите? Завещание оформлено на ваше имя. Что вы еще хотите? Чтобы я его не опротестовывала, что ли? — Она цеплялась за соломинку и продолжала играть. — Вы влезли в мой дом, пытаясь обокрасть.

Голос ее снова начал набирать обороты.

— Еще одно слово, и мое терпение кончится. Арканов сидит у меня в квартире связанный и готов давать показания. А у меня записи на пленке всех ваших любовных и преступных бесед. Хватит играть. Или говорим о деле, или сию же минуту записи будут в милиции, а свидетель даст показания.

— Что ты хочешь, стерва?

— Вот так-то лучше. Излагаю условия и мотивирую. Мне противно так поступать, но я считаю это справедливым. Вы со своим другом убили Владимира Ивановича. При этом подставили меня, обстряпав дело так, что у милиции сомнений не возникло. Приходится признать, что в сообразительности вам не откажешь. С медициной вы, похоже, дружите. Ловко придумали с «Эссенциале». Заботливая жена беспокоится о печени своего горячо любимого мужа.