Книга Волчья ягода - Ольга Егорова

Выбежала – да так и остолбенела, застыв на пороге.

Прикрыла рукой рот, чтобы не вскрикнуть, – где-то в глубине сознания молнией сверкнула мысль о том, что делать этого в любом случае не надо, чтобы не испугать Федьку. Кричи не кричи – никуда теперь не денешься, и с сумасшедшим мужиком Арсением Волком придется еще какое-то время находиться под одной крышей.

Это было ужасно.

Он стоял возле входной двери. Узнать его было практически невозможно – вся левая половина лица в крови, куртка мокрая и грязная, джинсы тяжелые от впитавшейся в ткань воды. Но самое главное и, пожалуй, самое странное и необъяснимое заключалось в том, что в руках у Арсения Волка была мягкая игрушка. А также в том, что Арсений Волк улыбался.

Майя могла бы поклясться, что он улыбается. Хотя левую половину лица было почти не видно, зато правая, только слегка измазанная грязью, так и светилась складочками и ямочками.

Дикое зрелище.

– Не пугайтесь, – сказал он хриплым голосом, и Майя испугалась еще сильнее. – Это вам.

Он протягивал ей мягкую игрушку.

В полном ступоре она стояла и смотрела на него, не зная, что делать.

Арсений Волк, увидев ее реакцию, тяжело вздохнул.

– Так я и знал, – сказал он погрустневшим голосом и перестал улыбаться. – Так я и знал, что вы испугаетесь. А я вас обрадовать хотел… Что, на самом деле я так ужасно выгляжу?

Ужасно – это было не то слово, конечно.

– Что… с вами… случилось? – выдавила она из себя, пытаясь справиться с нахлынувшим ступором. Может быть, все это – только сон?

– Вы, наверное, думаете, что я вам снюсь, – усмехнулся Арсений Волк, тут же прочитав ее мысли. – Ладно, не буду больше вас пугать. Сейчас пойду в ванную, умоюсь и переоденусь. Да вы собаку-то возьмите! Она же игрушечная, не кусается…

– А зачем мне… собака? – неуверенно спросила Майя, принимая мягкую игрушку.

– Так просто, – ответил Арсений Волк и скрылся за дверью ванной комнаты.

Через секунду оттуда послышались звуки льющейся из крана воды, а еще через несколько секунд – Майя могла бы в этом поклясться – достаточно громкие русские народные напевы.

Арсений Волк пел в ванной.

В это было трудно поверить, но тем не менее это было так. Мокрый, грязный и, по всей видимости, раненный в голову Арсений Волк беззаботно и ужасно фальшиво распевал в ванной песню «Ой, цветет калина…».

«Сбежать?» – трусливо подумала Майя, покосившись на входную дверь. Пожалуй, другого такого шанса у нее не будет. Пусть там поет свои песни и умирает под них от потери крови – его проблемы. С нее достаточно. У нее своих проблем по горло.

Только…

Только если он и в самом деле умрет?

От этой мысли стали вдруг ватными и руки, и ноги.

Черт, нужно же срочно что-то делать! Нужно по крайней мере вызвать «скорую»!

В руках непонятно каким образом оказалась желтая собака с дружелюбно открытой пастью. Майя смутно вспомнила, что эту собаку зачем-то дал ей Арсений…

Хотя какая теперь разница! Торопливо бросив непонятную игрушку на табуретку, она стрелой помчалась туда, откуда раздавалось душераздирающее пение хозяина квартиры, и застучала кулаками в дверь.

– Откройте! Откройте сейчас же, вы меня слышите?! Что там с вами случилось? Нужно срочно…

Она не успела договорить – дверь ванной распахнулась, и перед ней предстал целый и почти невредимый, с чистым уже лицом и абсолютно голый хозяин. На лбу была всего лишь ссадина – теперь это было очевидно. Живой, к тому же чем-то чрезвычайно довольный Арсений Волк стоял в ванной, прикрывал занавеской причинное место и улыбался. Джинсы, грязная куртка и футболка валялись на кафельном полу.

– Вам понравилось, как я пою? – поинтересовался он, растянув губы в бесхитростной широкой улыбке.

Острое желание спасти его в этот момент резко поменялось на дикое желание убить его собственноручно.

– Вы просто… идиот! – выпалила она ему в лицо и изо всех сил хлопнула дверью.

Хлопнула – и потом уже подумала про Федора.

Замерла, прислонившись спиной к двери в ванную комнату, прислушалась.

Но нет – никаких звуков из детской комнаты не доносилось, видимо, Федька по-прежнему спал и ничего не слышал.

Бежать. Нужно было срочно бежать отсюда, куда глаза глядят. У нее есть еще время.

Есть время, однако нет… денег.

Куда же она пойдет в половине второго ночи без копейки в кармане?

Начав уже шнуровать левый ботинок, Майя застонала и, выпрямившись, обессиленно прислонилась к холодной стене. Дура, сто раз дура! Это только дура могла выйти из дома в ночь, не захватив с собой кошелек. Порывшись в карманах джинсовой куртки, она обнаружила жалкую мелочь, которой не хватило бы даже на проезд в автобусе.

И что теперь делать?

Ждать, пока выйдет из ванной полоумный хозяин и рассчитается с ней?

По всей видимости, придется. Хотя не хочется. Дико не хочется. И не потому, что она его боится. Она не хочет его видеть, потому что он… идиот. Клинический, ярко выраженный шизофреник. И как это она раньше не догадалась? Вот ведь черт дернул связаться с…

– А вот и я! – сообщил Арсений Волк, выходя из ванной.

Майя демонстративно отвернулась к стене – что ж, свой шанс она упустила, но это не значит, что теперь она обязана терпеть его общество и вести с ним светские беседы. Не собирается она вообще с ним разговаривать…

Некоторое время он стоял рядом, завернутый в большое махровое полотенце, и тоже молчал. Молчание в конце концов стало ее раздражать.

– Рассчитайтесь со мной, и я пойду, – по-прежнему не глядя на него, сухо сказала Майя.

В ответ – ни слова.

– Вы что, оглохли? – Она наконец обернулась, чтобы увидеть его реакцию.

Он стоял рядом, в двух шагах, и смотрел на нее каким-то странным жалобным взглядом. Точно такие же глаза, вспомнила вдруг Майя, были у щенка Боба, который родился у их собаки Марфы и которого в двухмесячном возрасте отдавали в добрые руки соседям по даче.

Щенок Боб все понимал и тоже не говорил ни слова, но в глазах у него была такая тоска, что десятилетняя Майя потом еще целый месяц ревела, вспоминая этот взгляд.

– Скажите же что-нибудь, в конце концов, – глухо пробормотала она, снова отворачиваясь.

Взгляд случайно остановился на игрушечной собаке, и получилось так, будто бы она к ней и обращалась.

Собака в ответ промолчала.

– Она не умеет разговаривать, – объяснил Арсений Волк и, подумав секунду, добавил: – Извините, это я опять… пошутил. Я знаю, у меня дурацкие шутки.

Майя наконец обернулась и посмотрела на него в упор.