Книга Денежный семестр - Александра Романова

— Отдай сумку! — нагло потребовал он.

— Я лучше отдам вам кошелек, — вежливо предложила Даша. — В сумке у меня аспирантские документы. Они ведь вам не нужны?

Учитывая нашу зарплату, можно быть уверенным, что в кошельке находилась не та сумма, за которую Даше следовало бы рисковать жизнью, так что ее доброжелательность вполне понятна. Однако бандит подумал, что его хотят провести, и гневно прорычал:

— Отдай сумку!

И, прибавив несколько ругательств, схватил Дашино сокровище рукой. Вот этого ему не стоило делать! При одной мысли о том, что сейчас этот гад заберет себе результаты ее многодневного труда, что восемь посещений кафедры философии прошли впустую и предстоит еще восемь, что подписанную тремя неуловимыми начальниками характеристику придется подписывать снова, что… и у Даши в груди вспыхнул такой гнев, что она ясно поняла — лучше умереть, чем позволить лишить себя самого ценного и дорогого, что у нее есть! И она решилась…

В отличие от меня, в свое время ударившей преступника по лицу, Даша твердо знала, где у мужчины самое уязвимое место. За него-то она и схватилась. И, уж поверьте, место это располагалось не на голове. Субъект заорал как резанный. Тем временем лифт поднялся на девятый этаж и открылся. Бандит выскочил на лестничную площадку, разъяренная Даша — за ним. Из-за двери послышался лай собаки. Лаял Дашин тойтерьер, размером примерно с ладонь, однако в приступе свирепости моя подруга завыла:

— Ату, ату! Ну он вам сейчас покажет!

Выла она профессионально — не зря активно посещала фонационный тренинг. По крайней мере окончательно потерявший от страха голову злодей с криками ужаса понесся вниз по лестнице. Даша — за ним, не прекращая выть. Наверное, последнее было все-таки зря. Возможно, если б не вой, субъекту бы не суметь развить столь поразительную скорость и с быстротою молнии скрыться из глаз. Впрочем, Дашин радикулит, боюсь, и без того не позволил бы ей его догнать. Да ежели и догнала бы — что бы она с ним делала?

— Я сама потом удивлялась, как у меня хватило смелости за ним бежать, — призналась моя подруга. — Видимо, я была не в себе. Даже не заметила, что он здорово порезал мне руку. Ну и рукав пальто. Смотрите!

И она продемонстрировала шрам.

— Оказывается, мне еще повезло, — сделала вывод я. — У меня только забрали справку. Без увечий.

— Увечья были бы, если б ты ее не отдала, — с достоинством возразила Даша.

Я обиделась:

— Я и не отдавала. Он сам забрал. Или она.

— В общем, — вмешалась Настя, — ясно одно. Таких совпадений не бывает. Это масштабная, целенаправленная акция.

— Какая акция? — несколько опешила я.

— Полагаю, против соискателей. Скорее всего, так.

Я кивнула:

— Ты считаешь, это делает какой-нибудь маньяк? Он в свое время не сумел собрать справки для аспирантуры и сошел из-за этого с ума? И теперь из зависти крадет документы у тех, кто собирается защищаться?

— Глупости, — не поверила Даша. — Я своего хорошо рассмотрела. У него образование — три класса и коридор, никакой кандидатской там не пахнет.

— Можете не верить, — пожала плечами Настя, — мне безразлично. Мое дело предупредить.

— Вообще-то, — сообразила я, — опасаться теперь надо тебе. Ты ведь в заочной аспирантуре, а у тебя ничего пока не свистнули.

— И не свистнут, — гордо сообщила Настя. — Потому что нечего. Я не такая дура. Я защищаться не собираюсь, и мне справок не нужно.

— А зачем тогда аспирантура? — заинтересовалась Даша.

— Ради дополнительного отпуска. Лишний месяц в год.

— Вот для отпуска тебе и нужна справка, — мстительно заявила я. — На нее и покусятся!

Действительно, почему это мы с Дашей пострадали, а Настя нет? Должна же быть в мире справедливость. Надеюсь, маньяк намерен соблюдать очередь? Мне-то что, мои справки позади. Я болею за принцип.

Интересная беседа была прервана началом спектакля. В антракте мы намеревались вернуться к обсуждению, однако помешали непредвиденные обстоятельства. В данном конкретном случае они приняли облик Леши, с радостной улыбкой приближающегося к нам.

— Спаситель! — приветствовала его я. — Какими судьбами?

— Боюсь, я спас не вас, а лишь провизию, — признался Леша.

— В отношении нее это одно и то же, — заметила Настя. Фраза показалась мне какой-то подозрительной, однако уточнять я не решилась.

— Как вам балет? — попыталась наладить светскую беседу Маша.

— Прекрасно. Но неужели вы и впрямь ходите сюда каждый вечер?

Я помотала головой:

— Вовсе не каждый. Почти каждый.

— Вот-вот! Дословно то же вы и сказали мне вчера. Видимо, вы, как математик, всегда точны.

— Да? — удивилась я. — Я вам такое говорила?

— Не помните, — спокойно кивнул Леша. — Вполне естественно.

— И… и что я говорила еще?

— Разное, — уклончиво ответил он.

Я осторожно вставила:

— Женщины часто несут ахинею. Им лучше не верить.

Леша пожал плечами:

— Поживем — увидим.

Воцарилось молчание, быстро прерванное Дашей:

— Настя, Маша, мне нужно с вами посоветоваться по одному поводу. Извините, мы ненадолго отойдем!

И она повлекла девчонок куда-то в угол. В глазах моего собеседника забегали смешинки. Осознав, что Дашина тонкая дипломатия отнюдь от него не укрылась, я предложила:

— Теперь вам придется сказать мне что-нибудь интимное. Не зря же они оставили нас наедине.

— Хорошо, — не удивился Леша. — Знаете, что я подумал, когда вас впервые увидел?

Я вспомнила себя, окруженную баррикадой сумок, и честно предупредила:

— Боюсь, я буду счастливее, если никогда этого не узнаю.

Он удивленно поднял брови:

— За кого вы меня принимаете? Я подумал, что у вас кожа, словно на картинах Ренуара.

Моя мысль активно заработала. Наверное, мне сделали комплимент? Хотя, откровенно говоря, на картинах Ренуара в Эрмитаже жутко потрескался лак, и вид весьма плачевный. Однако, учитывая, что у меня на подошве до сих пор мозоль, натертая подарком эльфов, на среднем пальце руки мозоль от мела, а кожа рук от того же мела кое-где полопалась до крови, сравнение более чем уместно.

Впрочем, моей подошвы Леша, надеюсь, не видел. Даже пребывая в полной прострации, вряд ли я показывала ему подошву. Все-таки сейчас зима!

— Когда я смотрю на вас, а вы так, как сейчас, думаете о чем-то неведомом, я особенно остро ощущаю, что математики — совершенно особенные люди. Им доступно нечто, скрытое от обычных смертных. У вас взгляд с полотен прерафаэлитов.