Книга Создатель - Гарри Беар

– А вы, мля, не обманываете? – уточнил Моча. – Правда, уедете?

– Кончено, уеду… – создатель сухо рассмеялся. – Навсегда.

– Что передать Силычу и другим нашим? – спросил Мачилов.

– Скажи Федьке, что он дурак… и убийца! Что я его ненавижу.

– Зря вы так… – Вова схватил Гарри за правую руку, цепляясь, как соломинку. – Не бросайте нас, а то мы ведь…

– Все кончено! – и создатель, резко развернувшись и не обращая внимания на протянутую руку Мачилова, пошел к выходу из парка. Моча немного пробежался за ним:

– Не ходите, мля, так открыто, могут узнать…

– Скоро они все узнают!

С этими словами Наркизов смешался с толпой, идущей с митинга, и пропал из поля зрения. Мачилов, не долго думая, бросился к Силычу. Все решали теперь, по его мнению, именно часы…

Придя домой, Гарри с удивлением обнаружил записку Савла, где тот извещал постояльца, что уезжает на Праздники в село Хрюшино к своей замужней сестре. Создатель порвал записку, сел и задумался. Что предпримет Мачилов после разговора, создатель, разумеется, знал, но рискнет ли Федька? Придут ли вдвоем или всем скопом? Создатель с удовольствием пообедал и, не закрывая дверь дома, стал ожидать гостей. Время бежало стремительно… «Почему же они не идут? Проклятые рабы… Иисус погиб от предательства ученика, но одного… Хотя бы умереть красиво… Или, может, остаться?» – проносились мысли в воспаленном мозгу создателя. Он забылся.

Разбудил его тяжелый стук в дверь… Было темно, и майский легкий воздух, несущий в себе весеннюю резкую свежесть, быстро заполнил комнату. Гарри не отозвался на прямой вопрос Федьки, и бесы со всех сторон стали тихо окружать его… Имя им легион… Как будто сквозь сон, Гарри узнавал светловолосого Мочу с оттопыренными ушами, коренастого и злобного Силыча, дрожащего Думова с ежикоподобной стрижкой, златокудрого Шутягина, который держался от них несколько сзади.

Создатель не помнил, о чем он говорил с ними… Но итог этого разговора запомнили они все. Разгневанный Федька предложил ему подписать какую-то компрометирующую его бумагу и вернуть им расписки членов Круга, Наркизов никак не отреагировал на его предложение (расписки он давно уничтожил). Тогда Силыч что– то крикнул, и они бросились на него: накинув на голову его платок, кричали: «Скажи, кто ударил тебя?», и били его, и плевали на него, и говорили: «Если ты бог, спаси сам себя…». Создатель почти не оборонялся, погрузившись в странную задумчивость.

Когда Шут сдернул платок с головы создателя, они… в ужасе отступили. Наркизов, изменившийся за эти несколько до минут до неузнаваемости, тяжело поднялся и сказал: «Коли, смерды, вы не смогли убить меня, я убью вас!". И взял он со стола бутылку с вином, и разбил бутылку о чернильницу… И испугались бесы, и отступили, и молили не трогать их… Ибо страшнее суда людского был суд создателя. Наркизов бил их бутылкой, не глядя: он гонял бывших круговцев по комнате, ругал их поносными словами, не давал выскочить и спастись бегством…

Уже свалился Мачилов с окровавленным лицом, забился под кровать напуганный насмерть Думов, получив удар в подбородок, Шутягин защищался вяло и только умолял не калечить его музыкальные руки… Лишь Кораморов продолжал борьбу с Гарри, немного зацепив его ножом, но и он, получив страшный удар розочкой в лицо, выронил нож и свалился на пол, залитый кровью. Потом создатель сел в то самое кресло и приказал им уйти… И они, не говоря ни слова, подчинились.

Думов вместе Шутягиным отправились к знакомой медсестре немного привести себя в порядок, Федька, громко чертыхаясь и едва остановив лившуюся ручьем кровь, поймал тачку и, сунув таксисту десятку, укатил один. Мачилов, испугавшись сепсиса, сразу же отправился в городскую больницу и сказал там, что его порезали неизвестные…

Так суд бесов над создателем стал судом создателя над бесами, созданными им.

4. Сцена скалы

Хотя в Городе стояла только середина мая, сделалось по– летнему жарко. Смельчаки уже искупались в освободившейся от зимы воде Бечары; многие загорали на пустынном еще пляже или на дачных участках, готовых к летнему периоду еще с марта. Люди стали на месяц добрее, кавалеры – вежливее, а девушки – покладистей. Однако события в городке шли своим непростым чередом. С арестованных по делу Лассаля подростков было окончательно снято обвинение, давившее их души с марта месяца. Могучий Кузин все же победил в межведомственной борьбе поникшего Рамина и взял дело Лассаля в собственные руки.

Для допросов были вызваны круговцы Мачилов и Думов. Первый все отрицал, даже очевидное. Захар же, морально сломленный еще в марте, не выдержал и рассказал почти все, что знал – и о Круге, и об убийстве студента… Бросились на поиски Наркизова и Кораморова, но не нашли их. Тогда начальник ОХРа обратился к Тазкову и выше стоящей инстанции с прошением "навести порядок в университете", тот согласился. Ректора Протухова отстранили от дел, Савостиков ушел сам, а декан Титоренко неожиданно "присел", несмотря на дружбу со многими влиятельными людьми… Оказалось, что он давно и увлеченно занимался взяточничеством и вымогательством за не вовремя сданные сессии. Рамин и Нырков кинулись было к Тазкову за объяснениями, но вернулись ни с чем… Дело зашло слишком далеко: из Москвы прибыла Высокая комиссия, в ее составе был и сам Иван Шупкин, высокий роскомресповский боярин. Тазков понял, что дни его на посту мэра Города сочтены…

Пока Высокая комиссия занималась делами городского начальства, круг вокруг Круга неумолимо смыкался. Начальник ОХРа, решив, что он теперь высшая власть в Городе, задержал всех студентов, более или менее связанных с круговцами. В их числе неожиданно оказался и Влас Кобельков, и даже глава киников Поликарп Брюхенфильд… «Рыжий пар» тут же откликнулся на все это статьей Вити Плиева «И это страна великого Пушкина?» плюс поэмой Подзипы «Опущенная страна», начинавшаяся словами: «Ах, зажрались вы, красоловчики! Не пустить ли Вас, братцы, на косточки…». Журнал немедленно закрыли, Витю вызвали в ментуру и надавали по шеям… Однако поискам Гарри и Силыча все это не помогло.

Дом Савла оказался пуст, а Силыч пустился в бега сразу после майских праздников… Гарри Всеволодович, однако, и не думал скрываться. После сцены в доме Савла он все окончательно решил для себя. Шерстова сама нашла его и предложила пожить на заброшенной даче ее знакомых, находившейся по ту сторону озера. Знакомые укатили куда-то отдохнуть на месяц, а Шерстова присматривала за дачей и подкармливала там бродячего кота Кузьку. Гарри, понимая безвыходность ситуации, согласился.

Скоро Шерстова узнала от него все обо всем… Она долго плакала и умоляла его скрыться от властей. Но Наркизов только кривил лицо и отвечал девушке, что от Бога спасения нет, да и незачем… Как-то у них произошел странный разговор.

– Почему ж ты так поступил, Гарри? Ведь был и другой выход, разве нет… – говорила ему Шерстова.

– Конечно, был, – отвечал создатель. – Я все делал необдуманно в этой жизни,

так что и винить-то некого.

– Так почему ты пошел на это, почему ты не унял своих круговцев!