Книга Шерлок Холмс. Смерть на коне бледном - Дональд Томас

Шерлок Холмс все еще смотрел в окно.

— Полагаю, — произнес он, словно не услышав моего замечания, — письмо писал совсем не мистер Дордона. Кто-то сделал это за него и, вероятно, отправил от его имени, не оставив своему коллеге выхода и принудив явиться к нам.

— Какие у вас основания так думать, Холмс?

— Самые веские, дорогой Ватсон. Вы заметили, как он побоялся взять карандаш в нашем присутствии?

— Но это ровным счетом ничего не значит!

— Вы уверены? Дело не только в почерке. Перечитайте письмо. И скажите, мог ли тот мистер Дордона, который только что был здесь, сам его написать? Письмо типичного священника из пьесы, как, впрочем, и одеяние. Совсем не похоже на того предприимчивого джентльмена, с которым мы имели честь познакомиться. В этом деле замешаны двое. Кто второй участник, пока не могу вам сказать. Но собираюсь это выяснить как можно скорее.

— Вы полагаете, Сэмюэль Дордона — преступник? Не может быть!

— Вы неправильно меня поняли, Ватсон. Мистер Дордона — порядочный и честный человек, добрый друг покойного капитана Кэри. Иначе не пришел бы к нам. Но, как ни удивительно, при этом он еще и расчетливый обманщик. Честный обманщик — прелестное сочетание, вам не кажется? Прямо благородный вор или заботливый убийца из произведений Роберта Браунинга.

Холмс отвернулся от окна. Я внимательно наблюдал за ним, понимая, что он не скажет больше ни слова.

— Ну, завтра в три часа мы все выясним в Карлайл-меншенс.

— Ватсон, — отозвался Холмс, бросив на меня изумленный взгляд, — я вовсе не намерен появляться там завтра в три часа.

— Холмс, я вас не понимаю. Вы же сами сказали ему, что придете.

— Не понимаете? Прекрасно. Я не собираюсь соваться в ловушку, которую устроил мистер Дордона или кто-нибудь другой. Еще до трех часов дня я детально разведаю обстановку в Карлайл-меншенс. Если кто-то и попадется в силки, Ватсон, то их расставлю я.

Разговор прервал легкий стук в дверь. Вошла Молли с подносом, на котором стояли чашки, чайник и тарелка с булочками.

Как справедливо заметил накануне Холмс, мы не были завалены заказами. И от успеха нынешнего дела зависело многое, быть может даже будущее детективного агентства. Но в тот день мы более не говорили ни об убийстве принца империи, ни о смерти капитана Кэри, словно эти события не имели ровно никакого значения. Холмс вытащил из кофра скрипку и занялся недавно обнаруженными сочинениями Арканджело Корелли, итальянского композитора восемнадцатого века.

Только лучше узнав Холмса, понял я эту особенность его характера. Сыщики из Скотленд-Ярда, над которыми он столь часто подшучивал, не могли угнаться за ним именно потому, что считали свою работу рутиной, а мой друг относился к ней как к искусству. Когда он был, казалось, целиком поглощен музыкой высших сфер, его охватывало то самое вдохновение, которое помогало разрешить хитроумные, но вполне земные загадки.

Примерно через час Холмс объявил, что желает прогуляться по Риджентс-парку. По его тону я понял, что в попутчиках он не нуждается, а когда чуть позже выглянул в окно, то увидел, что мой друг быстрым шагом направляется не в парк, а в сторону станции метро.

7

На следующее утро Холмс поднялся раньше обычного, и в начале одиннадцатого мы отправились на стоянку кебов возле Риджентс-парка. И при этом ни словом не обмолвились о том, кому собираемся устроить ловушку в Виктории и в чью западню можем попасться сами, если припозднимся! Весна выдалась прохладной, но розовые цветы миндаля на Парк-лейн уже начали распускаться, и мы любовались ими из окна экипажа. Лошадь шла быстрой рысью.

— Всегда полезно обследовать местность, Ватсон, — сказал мой друг, махнув рукой в сторону Грин-парка. — Грубейшей ошибкой с нашей стороны было бы позволить противнику первому занять выгодную позицию, если уж схватка неизбежна. В этом неблагополучном районе полным-полно так называемых многоквартирных домов. Подобные постройки и станции подземки здесь на каждом шагу.

Мы проехали Гайд-парк, окруженный домами в классическом стиле, потом миновали Гросвенор-плейс с ее фасадами, украшенными колоннами. Но вот кеб свернул на перепачканную сажей Карлайл-плейс сразу за железнодорожным вокзалом Виктория.

— Честно говоря, мне очень хотелось бы застать преподобного Дордону в добром здравии. Что бы вы о нем ни думали, Холмс, он, по всей вероятности, подвергает себя немалой опасности из-за своего покойного друга, капитана Кэри. Мне Дордона не кажется лжецом.

— Честный лжец, — чуть поморщившись, поправил меня Холмс. — Я не зря выбрал такое определение.

Карлайл-меншенс оказался довольно мрачным, утопающим в тени пятиэтажным зданием из потемневшего от времени кирпича. Лепнина на фасаде пожелтела. Напротив (на мой взгляд, чересчур близко) стоял похожий архитектурный шедевр. Узенькие улочки Виктории были наводнены такими вот современными монстрами в романском или венецианском стиле. Из их окон открывался, как правило, довольно унылый вид на стены соседних строений.

Однако этот район превосходно подходил тем, кто не желал привлекать к себе внимания. В то время в Лондоне появлялось все больше одинаковых доходных домов с безымянными владельцами и квартиросъемщиками. Здесь не жили постоянно, лишь снимали угол на короткое время, чтобы сэкономить на гостинице. Среди постояльцев, к примеру, были одинокие офицеры или чиновники, приехавшие в отпуск из Индии или Африки. Хотя даже такая квартира казалась чересчур дорогой нашему мистеру Дордоне.

Тут селились и молодые провинциалы, приезжающие в Лондон, чтобы сдать экзамены в адвокатуру или поступить на службу в Министерство иностранных дел. Запросы их были скромны: крыша над головой да гвоздь в стене, на который можно повесить шляпу. Здесь жили в основном холостяки, реже незамужние дамы, и почти никогда — семейные пары. В холле внизу обычно сидел портье, а днем приходила горничная — прибраться, постирать и застелить кровати. Вокруг Виктория-стрит располагались многочисленные недорогие кафе, где квартиросъемщики столовались за несколько шиллингов в неделю. Они редко разговаривали друг с другом и часто не знали соседей по именам, впрочем, их не слишком интересовало, что творится вокруг.

Двери Карлайл-меншенс были распахнуты, по всей видимости, чтобы проветрить помещение. В холле у самого входа стоял щуплый человечек средних лет в коричневом сюртуке и галстуке. В желтоватом лице и темных глазах выражалась глубочайшая печаль, столь же унылым бывает мопс, который потерял след хозяина. Этот тип время от времени принимался о чем-то расспрашивать облаченного в ливрею портье за стойкой и словно что-то разнюхивал.

— Полагаю, — пробормотал Холмс, — мы с вами все-таки угодили в ловушку. И разумеется, кто же еще мог ее подстроить?

Я сразу же узнал в этом суетливом хорьке нашего знакомца из Скотленд-Ярда, инспектора Лестрейда. Это про него и Тобиаса Грегсона Холмс говорил, что они выделяются среди прочих растяп из Управления уголовных расследований. Инспектор оглянулся и удивленно приподнял брови: