Книга Люди и я - Мэтт Хейг

— Ни хрена себе, — сказал Ари. — Что это было?

Я не ответил. И как тут ответишь? Того, что произошло, Ари никогда не поймет.

Над головой быстро собрались тучи. Небо потемнело.

В любую минуту мог пойти дождь. Я уже говорил, что ненавижу дождь. Знаю, на Земле с неба льется не серная кислота. И все-таки дождь, любой дождь, был для меня невыносим. Я запаниковал. И побежал.

— Стой! — крикнул Ари, бросаясь вдогонку. — Что ты делаешь?

— Дождь! — сказал я, страстно желая, чтобы надо всем Кембриджем возник купол. — Не выношу дождя!

Лампочка

— Хорошо провел время? — спросила Изабель, когда я вернулся. Она стояла на одном виде примитивной техники (лестнице-стремянке) и заменяла другой (лампочку накаливания).

— Да, — сказал я. — Хорошо постонал. Но, откровенно говоря, не думаю, что пойду снова.

Изабель уронила новую лампу. Та разбилась вдребезги.

— Черт. У нас больше нет.

У Изабель сделался такой вид, будто она вот-вот расплачется. Она стала спускаться с лестницы, а я посмотрел на перегоревшую лампу, до сих пор болтавшуюся в патроне. Я предельно сосредоточился. В следующий миг лампа загорелась.

— Как удачно. Оказывается, ее и не надо менять.

Изабель посмотрела на свет. Игра золотистых лучей на ее коже завораживала. Они убрали тень. Облик Изабель стал еще отчетливей.

— Странно, — проговорила она. Потом опустила взгляд на осколки.

— Я всё уберу, — сказал я. Она улыбнулась, ее рука коснулась моей и быстро сжалась в знак благодарности. А потом она сделала то, чего я никак не ожидал. Она обняла меня, нежно, все еще стоя у разбитой лампочки.

Я вдохнул ее аромат. Мне приятно было ощущать тепло ее тела рядом со своим. И я проникся состраданием к человеку. Понял, что значит быть смертным созданием, по большому счету одиноким, но нуждающимся в иллюзии общности с другими. Друзьями, детьми, любовниками. Красивый миф. Миф, в который легко вжиться.

— Ах, Эндрю, — сказала Изабель. Не знаю, что она имела в виду, выговаривая простые звуки моего имени, но когда она погладила меня по спине, я обнаружил, что глажу ее в ответ, повторяя слова, которые почему-то казались наиболее уместными:

— Все хорошо, все хорошо…

Покупки

Я ходил на похороны Дэниела Рассела. Смотрел, как гроб опускают в яму и как посыпают землей крышку этого деревянного вместилища. На кладбище было много людей, одетых в основном в черное. Некоторые плакали.

После Изабель захотела поговорить с Табитой. Табита выглядела иначе, чем в нашу прошлую встречу. Она казалась старше, хотя прошла всего неделя. Она не плакала, но создавалось впечатление, что это стоит ей немалых усилий.

Изабель погладила ее по руке.

— Послушай, Табита, я просто хочу, чтобы ты знала, что мы рядом. Если тебе что-то понадобится, мы всегда поможем.

— Спасибо, Изабель. Это многое значит. Правда.

— Даже самое простое. Например, если у тебя нет желания ходить в супермаркет. Там люди не самые отзывчивые.

— Очень мило с твоей стороны. Я знаю, можно покупать по Интернету, но мне этот способ что-то никак не дается.

— Не волнуйся. Мы все сделаем.

Так и получилось. Изабель сделала покупки для другого человека, а вернувшись домой, сказала, что я выгляжу лучше.

— Разве?

— Да. Опять стал похож на себя.

Дзета-функция

— Ты уверен, что готов? — спросила Изабель наутро в понедельник, когда я ел первый за день бутерброд с арахисовой пастой.

Ньютон тоже об этом спрашивал. Либо об этом, либо о бутерброде. Я дал ему кусочек.

— Да. Порядок. Что может пойти не так?

Тут Гулливер издал насмешливый стон. Первый звук за все утро.

— В чем дело, Гулливер? — спросил я.

— Во всем, — ответил он. Объяснять подробнее Гулливер не стал. Вместо этого он не стал доедать хлопья и убежал наверх.

— Пойти за ним?

— Нет, — сказала Изабель. — Дай ему время.

Я кивнул.

Я доверял ей.

Как-никак, время — это ее профессия.

Через час я был в кабинете Эндрю. Я не появлялся там с тех пор, как удалил письмо Дэниелу Расселу. На сей раз время не подгоняло, и я мог усвоить больше деталей. Будучи профессором, Эндрю Мартин все стены заставил книгами, чтобы посетитель, под каким бы углом ни смотрел, неизменно видел хозяина на фоне книг.

Я просмотрел несколько изданий, в большинстве своем весьма примитивных. «История двоичной и других недесятичных систем счисления». «Неевклидова геометрия». «Шестиугольные решетчатые структуры». «Логарифмические спирали и золотое сечение».

Среди прочих имелась книга, написанная самим Эндрю. Книга, которой я не заметил, когда приходил сюда в прошлый раз. Тоненькая брошюрка, озаглавленная «Дзета-функция». На обложке значилось «невычитанная верстка». Я убедился, что дверь заперта, сел в кресло и прочел книгу от корки до корки.

Должен сказать, что чтение это оказалось в высшей степени удручающим. В брошюре говорилось о гипотезе Римана и о тщетных попытках автора доказать ее и объяснить, почему промежутки между простыми числами увеличиваются именно так, а не иначе. Я осознал, до чего отчаянно он искал ответ — и, конечно, после выхода книги нашел его, только выгод, которых он ждал, это не принесло, потому что я уничтожил доказательство. Я задумался, насколько глубоко соответствующий математический прорыв — вошедший в нашу историю как Вторая базовая теория простых чисел — изменил нас. Как он позволил нам делать все то, что мы можем делать. Путешествовать по Вселенной. Населять другие миры, трансформироваться в другие тела. Жить столько, сколько нам хочется. Заглядывать в мысли и сны друг друга.

Впрочем, в «Дзета-функции» перечислялось все, чего достигло человечество. Основные этапы развития. Успехи, продвигавшие его к цивилизации. Огонь — колоссальное достижение. Плуг. Печатный станок. Паровой двигатель. Микрочип. Открытие ДНК. И никто не гордился всем этим больше самих людей. Но беда заключалась в том, что они так и не сделали скачка, совершенного большинством других разумных форм жизни во Вселенной.

Да, люди построили ракеты и космические спутники. Некоторые из этих изделий даже работают. Но по большому счету математика людей пока что подводит. Они еще не доросли до настоящих свершений: синхронизации мозга, создания свободно мыслящих компьютеров, автоматизированных технологий, межгалактических путешествий. Читая, я понимал, что перекрыл им все эти возможности. Убил их будущее.

Зазвонил телефон. Это была Изабель.