Книга Бамбук в снегу - Кира Буренина

– А вот и Ю-Мэй – наша помощница, – представила Анне заведующая десятилетнюю девочку с серьезными глазами.

Она была единственная, кто выбежал из школы до начала землетрясения. Все ее одноклассники оказались под руинами здания. Многие пострадали очень серьезно. Сначала после трагедии она была грустной и молчаливой, сидела часами и молчала. Но постепенно ожила, что-то в ней сдвинулось. Она стала жизнерадостной и веселой. Вызвалась помогать педагогам ухаживать за обитателями детского дома, рассказывает им сказки, играет с ними.

Анна протянула девочке несколько плиток шоколада «Конфаэль».

– Се-се (спасибо). – Ю-Мэй улыбнулась Анне и двумя руками с небольшим поклоном взяла подарок.

Они прошли по этажам, осмотрели классы, спальни, столовую, понаблюдали за тем, как малыши вырезают из бумаги большие иероглифы.

– А это – наша гордость, – произнесла заведующая, открывая дверь класса.

В большом помещении стрекотала швейная машинка, пахло клеем, утюгом.

– Здесь делают туфли для балета.

Анна подошла к готовым к отправке пуантам – поверх туфель аккуратно были сложены ленты в виде бабочки.

– Очень трудно было научиться заложить три складки на носке и наклеить подошву, – объяснила Дай-На. – Но теперь мы это умеем. Произведенные товары отвозят на продажу в магазин подарков. После реализации выдается «зарплата» и ежемесячно инвалид получает около двухсот юаней.

Анна подошла к отложенным в стороне туфлям.

– А это наш брак, – вздохнула заведующая, – видите, подошва проклеена плохо, здесь носок нетвердый, а тут на подошве всего две складки… Но мы стараемся, брака все меньше…

Анна взяла в руки пару и вдохнула с детства любимый запах кожи, клея – новых балетных туфель.

– А вы не пробовали делать миниатюрные туфельки в виде брелоков для ключей? – поинтересовалась она.

Заведующая задумалась. Потом просияла:

– Отличная идея! Мы подумаем над ней.

В другом классе перед столами, заваленными красными нитками, сидели дети разного возраста и старательно плели сложный узел удачи.

– А это узел «Чжун-го» – «Китай», – пояснила Дай-На. – Очень хорошо туристы покупают.

– И его можно сделать меньше, в виде брелока для ключей, – поигрывая шелковыми нитями, предложила Анна.

Заведующая погладила рукой груду шелковых нитей, и женщины вышли из класса.

– Я узнаю, когда будет свободен класс для занятий с детьми, – сообщила заведующая. – Я слышала, что там нужны специальные перила…

– Да, палка, за которую держатся. – Анна согнула руку, показывая, как следует стоять у балетного станка. – А высота – примерно такая. – Анна снова показала рукой.

– Наши мастера все сделают к завтрашнему дню.

Раскланиваясь и улыбаясь, женщины простились. На город спустились лиловые сумерки. А-Су и Анна медленно шли по направлению к гостинице.

– Я тоже люблю советские фильмы и книги, – сказала А-Су. – Моя бабушка учила меня читать русских классиков. Я читала «Идиота» Достоевского, «Героя нашего времени» Лермонтова. Я до сих пор помню некоторые стихи Пушкина, которые разучивала вместе с бабушкой.

– Вы учитесь, А-Су? – поинтересовалась Анна.

– Да, я учу русский язык в городе недалеко отсюда. Моя мечта – Пекинский университет, но надо очень хорошо учиться.

– Я уверена, у вас все получится, – приободрила девушку Анна, – вы очень хорошо владеете языком.

Они дошли до гостиницы, и Анна почувствовала, как сердце, пропустив удар, забилось точно сумасшедшее…

У гостиницы стоял Чарли в окружении смуглых плотных подростков. Он о чем-то негромко говорил, а подростки почтительно его слушали. Анна попрощалась с А-Су и остановилась на расстоянии десяти шагов от входа. Оставаясь незамеченной, она смотрела на Чарли. И вдруг стала мысленно молить его, чтобы он сказал ей, что она ему не безразлична, что он ее любит, и тотчас же отругала себя за эти мысли. «Чарли женат, – сказала она себе строго, – у него семья. И потом – он живет так далеко от Москвы. Все, что ты хочешь, – невозможно. Нереально. По крайней мере, в этой жизни».

Анна твердой походкой приблизилась к входу в гостиницу, поздоровалась с Чарли и детьми и, затаив дыхание, словно прошла не мимо подростков, а огнедышащих драконов, стала подниматься по скрипучей лестнице наверх, к себе в номер.

Там она бросила сумку на комод и села на краешек кровати. Ужин она пропустила, теперь очень хотелось есть. А вот спать не хотелось, несмотря на то что сегодня был насыщенный рабочий день, а вчера – не менее насыщенный вечер. Анна стала вспоминать мастерскую в детском доме, где делали пуанты, маленькие прилежные ручки, мастерящие балетные туфельки – мечту многих девочек всех стран и народов. Вспомнила, как когда-то любила свои пуанты, разминала их, пришивала тесемки и проделывала множество разных манипуляций, о которых знает каждая балерина. Каждая танцовщица переделывает пуанты под себя, чтобы ноге было удобно… Задумавшись об этом, она вдруг вздрогнула. «Большой театр!» – сверкнула в голове мысль. Анна тотчас же набрала номер мобильного телефона управляющего балетной труппой Большого. Не зная, что будет говорить, она мужественно переждала первые долгие гудки и наконец услышала ласковый голос.

– Я знаю, что вы в Пекине, – без традиционно долгих приветствий начала она разговор, – я тоже в Китае, но далеко от вас. У меня необычная просьба… – И, сбиваясь, путаясь, повторяясь, Анна изложила свою просьбу.

Молчание надолго зависло в телефонной трубке.

– Я поговорю с ребятами, – пообещал управляющий труппой. – Но билеты и гостиница…

– Думаю, что город это обеспечит! – с жаром заверила его Анна.

Она сама не знала, откуда в ней эта уверенность, но интуиция подсказывала, что эта затея удастся. И все сложится. Иначе быть не может.

Через полчаса Анна спала глубоким сном, и снился ей танец снежинок из любимого новогоднего балета «Щелкунчик».

Утром она развила бурную деятельность. Поговорила с доктором Пелетье. Затем Луи позвонил в городской комитет партии. Потом, пока Анна была на уроках, доктор Пелетье переговорил со многими партийными чинами и аппаратом мэра. Вечером Анна и Луи отправились в комитет партии. Там, сидя у покрытого алой скатертью стола в окружении портретов партийных деятелей, Анна почувствовала себя героиней давно ушедшей эпохи. Однако перед ней сидели живые люди, облеченные властью, и только они могли ей помочь.

Днем ей позвонил управляющий балетной труппой Большого и сообщил, что на ее просьбу откликнулись две балетные пары, но отпустить он может только одну, так как артисты, даже если они не «работают» в спектакле, должны находиться «на замене», мало ли что. В Иньян поедет одна пара – Андрей Меркурьев и Катя Крысанова. Анна знала Андрея и Катю, очень ценила их талант. Андрей – удивительный танцовщик, с выразительными руками и ногами, великолепный артист, которому подвластны классика и модерн. В глазах Андрея Анна почему-то всегда читала легкую грусть. Она очень любила его номер «Адажио» на музыку Баха, хотя сам танцовщик уже давно разлюбил свой номер – слишком часто его исполнял. Андрей органичен и в роли Красса в балете «Спартак», и в роли Хосе в «Кармен-сюите», и в лирических ролях, и даже в комических, как например, в балете «Светлый ручей». Кроме того, ему удалось создать интересный пластический образ Эраста в спектакле «Бедная Лиза» постановки Аллы Сигаловой. С Катей Крысановой у Андрея сложился красивый дуэт. Например, номер на музыку Рахманинова «Весенние воды» – динамичный, легкий, казалось, что партнерша в руках Андрея невесома, как весенний цветок. Катя – рыжеволосая, общительная, мобильная – Анна не сомневалась, что эта балетная пара откликнется на просьбу выступить перед пострадавшими от бедствия.