Книга Адаптация - Валерий Былинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«И все-таки, – через некоторое время качнул я головой, – как же тебе трудно было служить в армии с таким характером!»
«Да очень просто, – Сид налил себе лимонад, – я в казарме брал на вооружение принцип современного эйджа: „Аll inclusive“ – все включено.
«Как это?»
«А так. „Аll inclusive“ подразумевает, как ты знаешь, слитые в одном заведении различные виды услуг. Современная молодежь исповедует то же самое: она ощущает весь мир как некий один громадный супер-отель, или клуб, в котором им предлагается масса услуг, и они поглощают эти услуги в одинаковых объемах и с одинаковым настроением, независимо от величия или низости этих услуг».
«Что-то я не очень догоняю, Сид».
«Ну как бы лучше объяснить… Понимаешь, в приличном отеле с системой „Аll inclusive“ постояльцу предложат как породистую гостиничную шлюху, так и экскурсию к религиозным святыням, как дорогущий коньяк, так и воду, как романтический ужин при свечах, так и пляжный конкурс „мокрых маек“, как выступление классного оркестра, так и караоке для всех желающих, в том числе и для тех, у кого нет слуха. И люди часто не хотят отказываться от этих услуг, даже если они им не нравятся, потому что думают: мы же заплатили, почему нет?»
«Подожди, я кажется, понимаю: ты хочешь сказать, что „Аll inclusive“ похож на Интернет, где можно найти как Пушкина, так и стихи графоманов?»
«Вот-вот, уже горячо. Мир стал глобальной сетью, где отсутствует понятие высокого и низкого, великого и ничтожного, а существует как бы некий общий салат, солянка, где намешано и то, и другое, и третье. В результате наевшиеся этого салата свиньи обрели право метать бисер перед теми, кого раньше называли аристократами духа. Свиньи стали сильными, а аристократы – слабыми. Свиньи надевают аристократические фраки, пытаются диктовать моду, вкус. И комментаторы всего этого оправдываются: мол, идет очередное накопление капитала, после которого дети и внуки свиней вновь обретут аристократические манеры. Мол, после разграбления Рима варварами так же было… Интересно, думали ли они когда-нибудь, что запас возрождаемых аристократов когда-нибудь закончится? Ведь дело не в том, что внуки свиней меняются к лучшему – просто аристократы, и их дети, и написанные ими книги – все еще существуют, они время от времени выползают из щелей, где прятались, вновь приобретают силу – и свиньи начинают брать с них пример. Но смешение крови, рас, религий, культур, национальностей дает о себе знать. А что, если тому, кто нас создал, однажды надоест управлять царством свиней? И единственное, что сможет всех спасти – это то, что и он, Бог, сам станет свиньей?»
«То есть из жалости и человеколюбия? – догадался я. – А не лучше ему спалить нас, как Соддом и Гоморру, и начать все заново?»
«А что, – кивнул Сид, – революция, в которой главный мятежник – Бог! Хотелось бы, однако, чтобы сделал он это в каком-нибудь дальнем поколении, а не в нашем. Пожить-то еще охота».
«Знаешь, – сказал я, – есть такая теория, что пока жив на Земле хоть один праведник, ничего с человечеством не случится».
«Слышал. А может, прямо сейчас этот праведник умирает в своей постели?» – кисло улыбнулся Сид.
«Не надо так много о вечном», – почувствовав холодок внизу живота, вдруг сказал я.
Нас разбудил гид Альвар – египтянин с интеллигентным лицом в очках. Он встал возле водительской кабины и с улыбкой, мягким, с почти незаметным акцентом голосом стал рассказывать в микрофон о плане экскурсии к пирамидам. Вначале – остановка в кафе, где автобус присоединится к военному эскорту, который будет сопровождать нас в поездке через пустыню. Потом посещение Каирского национального музея. Поз же – поездка через город Гизу к великим пирамидам, обед в ресторане у подножия пирамид и затем возвращение в Хургаду.
– А от кого нас будут охранять военные? – весело спросил один из туристов, сидящий в кресле передо мной.
Альвар с улыбкой объяснил, что путь к пирамидам лежит через пустыню, ближайшее жилье далеко, и если что-то случится в пути, например сломается автобус, то военные помогут справиться с поломкой.
– Ну разумеется, он не говорит о том, что в Египте действуют скрытые террористические группировки, специализирующиеся на убийстве иностранцев, – прокомментировал его ответ турист своей соседке. – Вы слышали, как в девяносто седьмом году возле храма царицы Хатшепсут несколько арабских автоматчиков расстреляли пятьдесят семь европейцев?
– А-а… что-то смутно припоминаю… – сказал женский голос.
– Смутно, потому что наши турагентства молчали об этом, чтобы не потерять клиентов, – деловито объяснял мужчина. – А я тогда прилетел в Египет сразу после теракта, буквально через день. И сразу заказал экскурсию в долину Мертвых, к этому самому храму Хатшепсут. Туда еще не пускали, но мы, русские, дали кому надо денег и прошлись по дорожке, где положили англичашек и французиков. Еще следы крови под ногами были видны. Полтора года после того случая, кроме русских, никто в Египет не ездил. Хотите водку с кофе? У меня полный термос.
– Спасибо, с утра как-то не очень…
– Да там водки с ласточкину слезу, и не почувствуете. Зато взбодритесь!
По обе стороны шоссе расстилались желтые каменистые поля, переходящие ближе к горизонту в холмы. Деревьев не было. Живых существ тоже.
«Не надо так много о вечном, – поморщился я. – Ты, кажется, говорил о системе „Аll inclusive“?
«Да… „все включено“, – кивнул Сид. – Понимаешь, молодой человек моего, например, возраста, приходя в какое-нибудь заведение жизни – будь то тусовка, поездка куда-либо, передача по ТV, книга, офис, женитьба – все, что там ему предлагается, воспринимает с одинаковым среднеприподнятым настроением. Или, наоборот, с не очень приподнятым – ну, смотря у кого какая психика сложилась к тому моменту. А я, придя в армию, взял и перевоплотился по их образу и подобию: воспринял казарму как некий отель с системой „Аll inclusive“ и стал абсолютно все – зуботычины сержантов, кроссы, дурацкое заучивание уставов, тренировки на плацу – ну ты же был в армии, знаешь – воспринимать как услуги, за которые государством за меня уплачено и теперь я могу по праву их получать. Кстати, таким образом находишь в армии много полезного, я, например, медитировать впервые попробовал, не думать ни о чем, чтобы не страдать, когда выполняешь однообразную тупую работу… Правда, к одной бодяге в казарме было трудно привыкнуть: к отжиманиям от пола. Особенно по ночам, когда деды поднимали с кроватей и заставляли отжиматься. Знаешь, у меня руки почему-то ужасно слабые. Приседать могу много раз, а вот отжиматься было страшно мучительно».
Мы проговорили до вечера, и Сид выбрался из своего «Офиса», чтобы прогуляться со мной к метро.
– Слушай, Саш… – задумчиво, глядя себе под ноги, сказал Сид, идя рядом.
– Да?
– Помнишь, ты упрекнул сегодня меня… да и себя тоже, – в том, что мы слишком много болтаем о вечности?
