Книга В поисках утраченных предков - Дмитрий Каралис

«Наш первый магазинчик в Праге». Куклы, матрешки, блики солнца на витринах.

«Это я старый концертный рояль в замке купила и летом в сад под навес выставляю. Соседи с детьми заходят, туристы из гостиницы подтягиваются. Импровизируем, поем. Весело бывает».

Мужчина в возрасте, привалившись спиной к белому каменному забору, смотрит в объектив. Белые шорты, синяя рубашка, волосатые руки скрещены на груди. Неприятное лицо, холодное выражение глаз. Эдакий Корейко, вышедший из подполья.

— Это грек? — спросил Медведев.

— Да, грек. Один знакомый. — Оксана захлопнула альбом и убрала его в сумку.

«У такой женщины должно быть много знакомых, — со смутной и неожиданной ревностью подумал он. — Обзавелась еще одним — писателем…»

В альбоме жила вся семья; не было только отца и мужа.

— Славно у вас, — не без зависти сказал Медведев; ему всегда хотелось иметь большой семейный дом, с кошками, собаками, кабинетом, спальней, мастерской, своей баней, летней кухней, водопроводом, — не дачу, а именно дом недалеко от города, чтобы можно было доехать и на машине и на электричке.

Оксана поднялась и отнесла горку мандариновых шкурок в корзину для мусора.

— Так я возьму вашу книжку почитать?

Медведев проводил ее до отеля, стеклянные двери раздвинулись перед Оксаной, и она негромко сказала: «Звони!» Он видел, как Оксана ступает по ковру навстречу улыбающемуся за стойкой портье, и подумал, что за любовника этой бизнес-леди его принять не смогут. Просто случайный ухажер. И ему стало немного обидно.

В тот вечер Медведев попытался сесть за роман, бумага на столе так и осталась бумагой. Она и не думала обретать магическую прозрачность и впускать в иные миры. Медведев видел только тень ручки в косом свете настольной лампы и окурок в керамической пепельнице на авансцене стола.

Он зажег ночник, бросил на подушку Библию и вышел на улицу. Нет, конечно, он не увлекся ей как женщиной. Об этом даже говорить смешно. Она интересна ему как героиня — судьбой, характером, искренностью… Подсветка террасы — круглые матовые плафоны (днем их охраняли от случайного башмака красные проволочные пауки, исчезавшие вечером от глубинного желтого света, словно под бетонным полом ярко вспыхивал сноп спичек) — эта подсветка держала дом в зыбких золотистых конусах, и казалось, что прилепившееся к скале здание готовится плавно взлететь. В этих дрожащих лучах света Медведев углядел сизый выдох окна на втором этаже, словно там, в его номере, ключ от которого лежал в кармане, кто-то курил — то вытекали остатки табачного дыма. Бурые ставни соседнего номера плотно закрыты; нарядно блестел велосипед Лайлы, обрученный с металлической стойкой перил черным тросиком. И почему она так закраснелась, когда увидела Оксану?

Медведев вернулся в номер, и тут же в дверь постучали. Сдерживая улыбку, вошел Джордж. Он осведомился, как идет работа над романом. Медведев, так же сдерживая улыбку, сказал, что плоховато.

— Ничего, ничего, — махнул рукой Джордж. — Скоро пойдет! Эта русская женщина, журналист, тоже пишет?

— Нет, она отдыхает.

— О-о, это хорошо, — сказал Джордж. — А где она имеет кров?

— Отель… «Медитерранеан», на набережной.

— Это хороший отель?

— Наверное…

— О, «Медитерранеан», «Медитерранеан»! Это пять звездочек?

Медведев сказал, что не знает, сколько звездочек, и Джордж, подхватив с холодильника карту Родоса, нашел на ее обороте перечень отелей.

— Да, это пять звездочек! — возликовал он, словно радовался за Медведева. Но тут же озабоченно сдвинул брови: — Но это очень дорого! Сорок долларов! Совместно с завтрак?

Медведев кивнул. Оксана говорила, что завтракает в гостинице, там шведский стол.

— А завтрак хорош?

— Не знаю. Никогда там не завтракал.

— А номер хорош?

— Думаю, да.

Джордж посмотрел недоверчиво и решил сменить тему.

— Да-да-да, — рассеянно оглядывая комнату, проговорил он — Да. У меня тоже плохо едет мой рассказ. Но что делать? Это наша судьба! Не так ли?

Медведев сказал, что так.

— Завтра хочу гулять в Старый город, — сказал Джордж. — Вы бывали с Оксаной в Старом городе?

— Нет, — рассеянно сказал Медведев и сдвинул пошире раму окна. Ему хотелось остаться одному. — Не бывал.

— О’ кей! — весело сказал Джордж. — Желаю успеха!

— Успеха и вам, Джордж!

Медведев вновь оказался возле отеля «Медитерранеан», вновь увидел разъезжающиеся в стороны стеклянные двери, перехватил сдержанную улыбку рослого портье за стойкой в глубине белого зала и различил себя, взмахнувшего Оксане рукой сквозь уже съехавшиеся двери — она шла по ковру к лифту и чуть обернулась в его сторону: «Звони»… И почему на «ты»? Ему послышалось или это оговорка?

Ее номер был написан на белейшей визитной карточке отеля: «608». Это, надо полагать, шестой этаж.

Славянская бизнес-леди, бывшая учительница музыки по классу фортепиано, похожая на куклу Барби, отдыхает в пятизвездочном отеле…

Медведев лег в постель и стал читать Библию, постоянно ловя себя на том, что думает об Оксане. «Второзаконие», которое вчера показалось ему ключом к пониманию иудейства, вдруг превратилось в пустой набор имен и названий древних городов — сквозь них он видел ее улыбку, длинные тонкие пальцы с перстнями, слышал ее голос… Медведев видел девочку Ксюшу с синяками от резинового шланга на спине, видел ночной заснеженный сад в деревушке под Прагой и скрипел снегом под окном, за которым Оксана играла на пианино. Ему захотелось немедленно встать с постели и начать пронзительный рассказ или даже повесть.

Медведев закрыл Библию и, скосив глаза, перекрестился на образок Ксении Блаженной. Только бы не наделать глупостей, не упустить роман и не начать волочиться за этой повзрослевшей Барби.

«Нет, меня этим уже не проймешь, — думал Медведев, раскидываясь под одеялом, — я не мальчик». И еще он подумал: «Что у нее с мужем — просто в ссоре или развелись?»

Погасив свет, он решил, что палец о палец не ударит, чтобы произвести на нее особое впечатление. Она состоятельная бизнес-леди — он писатель. У нее пять магазинов — у него пять книг прозы. Если он и будет видеться с ней, то лишь для того, чтобы собрать материал для новой вещи. Он не в том возрасте, чтобы распускать хвост перед каждой красоткой.

Засыпая, Медведев вспомнил, что впервые за эти дни не позвонил жене.

Глава 2

Проснулся Медведев в прекрасном настроении. И утренний ветерок, колышущий занавеску, и солоноватый запах моря, и шелест пальмы за открытым окном создавали ощущение, что здесь, на островке в далеком Эгейском море, с ним должно произойти что-то важное и значительное. Быть может, он напишет блестящие главы романа, быть может, случится нечто потрясающее… Быть может, ничего не произойдет, но он вернется в мглистый декабрьский Питер с новыми идеями, мыслями, чувствами и сжатый, как пружина.