Книга Женщина и обезьяна - Питер Хег

Если бы было возможно, если бы существовал хотя бы малейший шанс избавиться от этого наваждения, то Маделен тогда, при первом посещении, вспорхнув на доску с известными датскими бабочками, расположилась бы среди самых скромных, например, между капустницей и крапивницей, и прикрепила бы себя иголкой, пронзив грудь, и наконец, перед тем как окончательно сдаться, она бы внизу под собой написала бы самыми аккуратными печатными буквами «Маделен Бёрден, урождённая Мортенсен. Широко распространённая и самая, самая обыкновенная».

К сожалению, она понимала, что предприятие это обречено на провал, потому что она всё уже давным-давно попробовала. Она пыталась быть хорошей дочерью, хорошей ученицей и прелестной молодой девушкой, но все эти попытки потерпели неудачу. Казалось, она рождена не элегантно порхать, а приносить вред. Её первым осознанным воспоминанием был одновременно резкий и нежный звук разбиваемого фаянса, и слово «неуклюжая» на фоне этого звука, произнесённое трезвым и бесстрастным взрослым голосом, который, возможно, принадлежал её матери, возможно, королеве, возможно, Господу Богу.

И всё же она никогда не сдавалась полностью. Хотя она подчинилась обстоятельствам и тихонько сбежала от своей семьи, выйдя замуж и уехав из Дании, в глубине души она чувствовала, что, возможно, несмотря ни на что, когда-нибудь наступит примирение, и сейчас, когда она толкала инвалидное кресло к лестнице перед зданием Общества, и двери распахнулись, и два человека кинулись ей навстречу, ей вдруг показалось, что это её прошлое протягивает ей руку, предоставляя ещё один шанс.

К ней спустились швейцар и управляющий Общества. Последний схватил её руку, пожал её и посмотрел на даму в инвалидном кресле взглядом, который не просил, но ожидал объяснения.

— Моя бабушка, — сказала Маделен. — Фру Мортенсен.

Управляющий попытался заглянуть под шляпу, но сквозь вуаль ему удалось различить лишь контуры большого тёмного лица.

— Очень приятно, — сказал он.

Мужчины взялись за кресло с двух сторон и потянули его наверх.

Кресло не сдвинулось с места.

По-прежнему улыбаясь, без малейшего смущения управляющий заглянул за кресло, чтобы проверить, не застряло ли колесо между плитами тротуара, не электрическое ли кресло и, значит, под ним ещё и двигатель с аккумуляторами. Ничего такого не обнаружилось, это была хрупкая, складная конструкция. Мужчины попробовали снова. Им удалось оторвать кресло от земли сантиметров на десять. Они опустили его обратно.

Комментировать возникшую ситуацию было затруднительно, и Маделен молчала. У неё возникали очень разные порывы, и самым сильным — как это бывало обычно прежде — было искушение убежать куда-нибудь подальше. Тем не менее она этого не сделала. Оставить инвалидное кресло она не могла. К тому же за последние недели ей несколько раз пришлось оказываться в тягостных ситуациях, и она уже знала, что если подождать, то, как правило, появляется какое-нибудь решение.

Это «какое-нибудь» показалось в ту же минуту в облике третьего человека. Сэр Тоби, брат её покойного свёкра, присоединился к группе.

По внешнему виду Маделен ничего нельзя было заметить, она покорно протянула руку, которую ей поцеловали. Но внутри у неё, пока что слабо и отдалённо, зазвонил сигнал тревоги при виде английского правительственного консультанта по ветеринарным вопросам.

Трое мужчин взялись за кресло, подняли его по лестнице, внесли через входные двери и поставили в лифт, двери закрылись, и лифт стал подниматься вверх.

Мужчины задыхались от напряжения. Маделен чувствовала, что от неё ждут объяснения.

— Это всё потому, что она много ела от расстройства, — прошептала она. — После смерти дедушки. Она весит теперь сто пятьдесят килограммов.

Мужчины зачарованно и с состраданием посмотрели на фигуру, скрытую шляпой, вуалью и пледом. Только управляющий проявлял ещё некоторое беспокойство. Всякое ремесло развивает профессиональную память, и после сорока лет заведования Датским обществом он довёл до совершенства свою национал-шовинистическую память дворецкого, хранившую карточки со справками о каждом датчанине, с которым он когда-либо сталкивался в Англии. Страстное желание внести эту пожилую даму в свою картотеку было в этот момент сильнее, чем кислородное голодание, и поэтому он наклонился к Маделен.

— Ноги?.. — выдохнул он.

Маделен опустила глаза. Ступни обезьяны высунулись из-под пледа. Хотя они и были скрыты шерстяными носками Джонни, но в маленьком лифте, на подставке для ног инвалидного кресла, они по-прежнему выглядели неестественно большими.

— Водянка, — объяснила Маделен, — вода в ногах.

Управляющий всем своим видом выражал настойчивое сочувствие.

— А голова? — прошептал он.

Чтобы надеть шляпу миссис Клэпхэм на голову Эразма, Маделен пришлось разрезать её. Теперь она сдвинулась, и из тульи выглядывал череп обезьяны, коричневый, идеально выбритый и колоссальный.

— Вода, — сказала Маделен. — В голове тоже.

Лифт остановился, дверь открылась, и Маделен подтолкнула кресло вперёд. По направлению к ней из дальнего конца коридора шла Сьюзен.

Маделен совсем не показалось странным, что подруга встретилась ей именно здесь. Она знала, что попала в своего рода колбу, не открытый сосуд из пирексного стекла, вроде того, в котором она готовила себе выпивку, а в закрытую лабораторную колбу, реторту, в которой содержалась значительная часть основных элементов её жизни. Она знала также, что уже зажгла под этим сосудом огонь, а извне добавила к смеси обезьяну, и теперь она мечтала о том, чтобы в конце концов образовалось если и не золото, то хотя бы какое-нибудь подобие равновесия.

К этому сплаву, конечно же, принадлежала и Сьюзен, и Маделен поприветствовала её тёплой улыбкой. Но внутри неё ещё ярче загорелся сигнал тревоги.

Сьюзен полагала, что мгновенно оценила ситуацию, и хотя она смотрела более пристально, чем вышедшие из лифта мужчины, всё же, как все люди, сталкивающиеся с чем-то им непонятным, она видела в первую очередь саму себя.

— Маделен!.. — воскликнула она.

— Это не то, что ты думаешь, — попыталась объяснить Маделен.

Сьюзен облизала губы. Потом на её лице появилось озабоченное выражение.

— У нас заседание, — сказала она. — В Королевском обществе охраны животных. Дневные заседания всегда проходят здесь. Из-за пирожных. Адам будет здесь через минуту.

Маделен оперлась о кресло. Сьюзен взяла её за руку.

— Позволь, я помогу вам, — сказала она. — У меня есть маленькая квартирка. Как раз для таких случаев.

Маделен покачала головой. За спиной Сьюзен открылась дверь, и показалась голова доктора Фиркина. Маделен покатила кресло вперёд.

Сьюзен взяла её за руку.

— Во всяком случае, я задержу его во дворе, — пообещала она. — Желаю приятно провести время!