Книга Суд волков - Жеральд Мессадье

Жак изучал счета, полученные от Итье.

Анжела задумчиво смотрела на огонь.

Гийоме и его нареченная, держась за руки, сидели рядом с ней.

Батист и Мари разбирали закупленное в Гран-Палю и готовили муку для завтрашнего хлеба. Жанна отмывала большой котел в кухне и не сразу заметила, что вдова суконщика стоит рядом.

– Это гораздо лучше чистится песком и уксусной водой, – сказала она. – Дайте-ка мне.

Жанна внимательно посмотрела на нее.

– Я вас считала за дочь, – сказала госпожа Контривель. – И от своего не отступлюсь: я вами восхищаюсь. Вам следовало быть советницей при дворе. Вы лжете бесподобно.

Она повернулась к ошеломленной Жанне.

– Он был мерзавцем, верно?

Впервые после случившейся драмы Жанна едва не рассмеялась.

– Вы спустили с привязи волков. Значит, он гнусно повел себя? Помните, я говорила вам о различии между капустой и детьми? Я вас знаю, вы не убили бы его, если бы он не был подонком. Ничего не отвечайте, мною движет не любопытство.

Тщательно отдраив котел, она протянула его Жанне:

– Вот, поставьте сушиться, я не знаю, где его место.

– Он угрожал убить моего сына.

– Значит, он пытался шантажировать вас.

– Как вы догадались?

– Я знаю таких зубастых юнцов. Племянник моего мужа явился к нему однажды с угрозами разоблачить будто бы совершенное им мошенничество. Муж нанял адвоката и добился, чтобы того осудили за злокозненные махинации. Этот ваш братец… я удивляюсь, каким образом он стал графом д'Аржанси.

Она пришла к тем же выводам, что Гонтар. В сущности, мир был более прозрачен, чем казалось.

– Вы ведь не были графиней д'Аржанси при рождении. Стало быть, его имя и титул фальшивые. Он хотел денег, да? Много денег. Не отвечайте, это очевидно. Жанна…

Жанна ждала вопроса.

– Жанна, вы оставили в усадьбе волков потому, что ожидали его визита?

Она онемела от изумления. Неужели она действительно, не отдавая себе отчета, думала именно об этом? Ведь она панически боялась волков с той ночи в Гран-Бюссаре.

– Вот что, налейте мне винца с пряностями. А потом идите спать. Вы чертовски хорошая женщина, Жанна.

Они прожили в Ла-Дульсаде до сентября.

Единственно по желанию Жанны.

Она была их Полярной звездой. Они ловили ее взгляд утром, встав с постели, и вечером, после ужина. Существовал ли еще мир вокруг них? Они проверяли его наличие по тембру ее голоса, улыбке, цвету глаз.

Все попробовали первое вино с виноградников, которые Журде завел на холмах Гран-Палю.

– Незрелое еще, – сказала Жанна. – Кислятина. Уток в нем будем тушить.

Все засмеялись.

Жозеф и Франсуа вернулись во францисканский коллеж, остальные – в Париж.

Жак приступил к продаже сукна на ярмарках.

– Хотите, я поеду с вами? – предложила госпожа Контривель. – Начнем с Шалон-сюр-Сон.

Жанна обрадовалась, что вдова суконщика решила передать свой опыт Жаку. Анжела тоже выразила желание сопровождать их. Итак, Жанна осталась в Париже одна, с кормилицей и Деодатом, а также с Гийоме – в дневные часы. Большой дом на улице Бюшри казался непривычно пустым. Но госпожа Контривель вскоре вернулась, и пока на четвертом этаже никто не жил, она предпочитала ночевать там, борясь с холодом, лишь бы не возвращаться к себе на улицу Монтань-Сент-Женевьев. Темнело уже в пять часов. Конечно, улицы стали безопаснее вследствие прошлогодних лютых морозов и рвения стражников, почти покончивших с бродягами и ворами. Но вдова суконщика боялась не столько их, сколько одиночества.

– Когда я прихожу к себе, мне кажется, будто я спускаюсь в могилу, маленькая моя Жанна, – объяснила она.

Жанна пылко сжала ей руку.

– Ваше присутствие согревает нас, – ответила она.

Госпожа Контривель и в самом деле заменила ей мать. Она стирала пеленки Деодата и все время пропадала на кухне. Она знала множество кулинарных секретов и превращала обычные блюда в праздничные: скромный пастернак, нарезанный ломтиками и обжаренный в гусином жиру с чесноком, становился изысканным блюдом; безвкусная дичь, часто отдававшая к тому же тиной, могла бы украсить королевский стол – следовало только нафаршировать ее полбой с луком и потушить в вине с перцем и гвоздикой.

Недели бежали, складываясь в месяцы.

Жанну посетил нотариус из Рамбуйе и сладким голосом сообщил, что после смерти брата она унаследовала имение в окрестностях этого города, ферму и двести арпанов земли. И титул графа д'Аржанси, который, впрочем, никому не могла передать.

Она подписала бумаги и заплатила нотариусу положенное по обычаю. И подумала об иронии судьбы. Дени хотел завладеть Ла-Дульсадом, а в результате его наследницей стала она, Жанна!

В промежутке между двумя торговыми путешествиями Жак посетил имение в Рамбуйе.

– Вполне сносное место, но там живут двое молодых людей, которые показались мне странными. Они со мной кокетничали, – сказал он, смеясь. – Потом спросили, можно ли им и дальше там жить. Решать тебе.

Она пожала плечами. Все, что касалось Дени, вызывало у нее глухую тоску. Она тоже съездит посмотреть имение, когда появится время и желание.

Жак торговал сукном в Туре, в Бурже, в Труа и, главным образом, в Лионе. Но из каждой поездки возвращался все более и более задумчивым.

– О чем таком ты думаешь, когда возвращаешься после поездок? – спросила Жанна.

– О нашем будущем, – ответил он.

Ответ был загадочным. Он продолжал:

– Когда ты одновременно и сукнодел и торговец, это дает громадное преимущество. У торговцев головокружительные льготы, а с иностранцев не требуют даже пошлины. Каждый делает то, что считает нужным. В банковском деле куда больше риска. Один крупный должник не заплатит – и банкир может потерять годовую прибыль. А торговец ничем таким не рискует.

– Так что же тебя тревожит?

– Меня пугает иностранная конкуренция. Через несколько лет мне, как и другим французам, будут угрожать генуэзцы, флорентийцы, миланцы и даже голландцы. Я думаю, как это предотвратить. Возможно, мне следует вступить в союз с ними.

– А как Анжела?

Она всегда сопровождала брата в этих непрерывных поездках. Жак слегка улыбнулся.

– Она наблюдает. Ее взгляд становится глубже.

– Значит, никто ее сердце не пленил?

– Самым дерзновенным ее поступком была просьба пригласить на ужин одного флорентийского торговца. – Жак на мгновение сотрясся от беззвучного смеха. – Очень был красивый молодой человек. Глаз не сводил с Анжелы. Потом на его шелковый жилет попала капелька соуса, и он устроил из этого целое представление, требуя на затирку белого вина, потом хлебного мякиша, потом что-то еще. Анжела сочла его пустым существом. Она сказала: "Я не пава, чтобы выходить замуж за павлина".