Книга Охота на Роммеля - Стивен Прессфилд

Другие подразделения британской армии ничего не знали о нашей миссии. Лишь через несколько дней Джейк решил открыть нам детали предстоявшего маршрута. Он сказал, что мы не могли больше использовать обычные пустынные дороги. Силы Роммеля захватили оазис Сиву, где прежде располагалась старая база ПГДД. Оттуда немцы осуществляли патрулирование по суше и по воздуху на сотни миль в округе. Вражеские части либо блокировали все пути через Кваттарскую впадину, либо рыскали там с такой регулярностью, что отряды союзников не имели возможности передвигаться по ней. Нам предстояло выдвинуться глубоко на юг, обойти фланг Оси, затем свернуть на запад и пересечь Великое египетское песчаное море. Для меня это все казалось возбуждающей авантюрой.

Дорогая Роуз, наконец я там, куда давно хотел попасть. Несмотря на незначительную роль нашей колонны в этом грандиозном плане, я впервые чувствую себя частицей великих событий. Мы должны пересечь большое пространство, где, кроме прежних патрулей ПГДД, не бывал ни один белый человек. Мне предстоит увидеть места, которые еще никто не видел.

Внезапно в конце возделанного дынного поля появилась дорога, ведущая в пустыню. Указателем служила куча камней, которую водитель мог бы не заметить, если бы он моргнул перед самым поворотом. На табличке, сделанной из расплющенной канистры, виднелась печать Королевского египетского автоклуба и блеклая надпись: «Сива — 1000 км».

Колонна, поднимая пыль на сотню футов в воздух, свернула с шоссе. Прерывистая двойная колея убегала прямо вперед. По мере удаления от реки становилось все жарче. За какие-то сто ярдов температура подскочила на десять градусов, превратившись в опаляющий, как из топки, зной, который странным образом подбадривал нас. Грузовики мчались по потрескавшейся, но ровной земле. Я чувствовал восторг. Мне захотелось повернуться и посмотреть в последний раз на шоссе. Однако Панч остановил меня.

— Не оглядывайтесь, сэр. Это к неудаче.

Двойная колея пошла волнами. Она, как стиральная доска, растрясала мозг в миске черепа и вывинчивала зубы из десен. Панч управлял машиной очень ловко. Он находил такую скорость, которая позволяла нам скользить по дюнам с гребня на гребень. Другие грузовики маневрировали влево и вправо, выискивая более сглаженный путь. Ветер задувал с юга (слева от нас). Мы мчались на запад, поэтому задние грузовики все больше отклонялись в сторону, пытаясь выйти из облака пыли, поднятого колесами передних машин. Это был завораживающий вид — раскрашенная под пустыню армада, которая двигалась на скорости 40 миль в час.

Через 30 миль мы подъехали к стратегической точке с названием Игольчатая скала. Там нас поджидали десятитонный «Уайт» и бензовоз «Мак-НР9». На высоком бедфордовском тягаче, затаившемся у скалы, под брезентом стояли три джипа Африканского корпуса, которые я заметил еще в Файюме. Часы показывали 11:00. Термометр Панча отмечал 122 градуса по Фаренгейту, хотя жара особо не чувствовалась. Люди забрались под грузовики, смакуя обед из консервированного лосося, дынь и эгфрутов.[36]Водитель тягача, отказавшись от нашей помощи, выгружал с платформы джипы. Он работал в рукавицах сварщика. Несмотря на брезент, металлическая поверхность машин раскалилась до такой степени, что могла обжечь кожу при прикосновении. На капотах джипов была нарисована эмблема Африканского корпуса — свастика и пальмовое дерево.

— Интересно, лейтенант, за кем мы будем гоняться на этих штуках? — спросил меня солдат, когда я шел на совещание к Джейку.

Мне оставалось лишь молча пожать плечами.

Тем вечером мы остановились на ужин в местечке, называвшемся Каменный гриб (около скалы, действительно напоминавшей мухомор). Затем два трудных дня колонна двигалась по мягкому песку, на котором грузовики вновь и вновь неожиданно увязали в ямах (нос вдруг опускался, нырок вниз и резкая остановка, словно машина въезжала в большую кучу зерна). Для вытягивания использовались песчаные швеллеры и отборная ругань. При 120 градусах по Фаренгейту работа казалась адским истязанием. Тем не менее дух людей оставался высоким. Они даже устроили соревнование — кто из водителей застрянет меньше всех. Когда соперник снова попадал в песчаную ловушку, его осыпали колкими шутками и веселой руганью.

В южной части пустыни было значительно суше, чем на побережье. Фотография Роуз скрутилась, словно лист в огне. Корешки книг в мягкой обложке покоробились. Швы на ботинках пересохли и разошлись. Но мы по-прежнему находились вдали от внутренней пустыни. Знаки человеческого присутствия виднелись везде. На песке выделялись следы от колес грузовиков. Их тут было не меньше сотни. Указатели отмечали дорогу — железные столбы, кучи камней, пустые канистры из-под бензина, заполненные песком, чтобы их не сдувал ветер. Через каждые двадцать миль мы подъезжали к временным складам, где хранились канистры с водой и горючим, съестной рацион и запасные части к грузовикам. Нам даже не требовалось сверяться с навигационными приборами. Мы просто мчались по колее в пыли машин, которые неслись перед нами. На второй день я спросил у Колли, где начинается Песчаное море.

— Не волнуйтесь, Чэп. Вы его не пропустите.

Я продолжал вести дневник. Это помогало мне составлять отчеты, которые я должен был передавать по рации в штаб. Кроме того, дневник способствовал порядку в мыслях. А здесь они легко разбегались в стороны. Вечером второго дня мы остановились у колодца, называемого Бир-эль-Аден. Он представлял собой не что иное, как круг камней посреди сотен миль песка. Указателем служила железная труба с парой пустых канистр. Колодец был оснащен двумя ведрами и воротом. Я удивился: неужели мы разобьем лагерь на этом открытом месте? Нет, пришло слово от Джейка, мы будем двигаться еще два часа.

Грузовики и джипы взяли тот запас воды, который могли увезти. Все частично заполненные канистры сливались в одну. Я не понимал, почему остатки нельзя вылить в песок и заполнить освободившуюся тару свежей питьевой водой. Но мне объяснили, что правила выживания в пустыне запрещали смешивать новую воду со старой. Если она окажется плохой, то испортит и остатки прежних запасов. Даже в эти краткие минуты отдыха люди проверяли оружие и балансировку груза, осматривали шины и канистры с жидкостями. Джейк подъехал и спросил, как идут дела. Я ответил, что у нас все нормально.

— Может, вам что-то нужно? Есть причины для возвращения назад?

— Нет, сэр. Мы готовы двигаться дальше.

На третий день в 10:30 наша колонна спустилась в широкую каменную лощину, на дне которой протекал Аин-Далла — наш первый ориентир, отмеченный на карте. «Айн» означает на арабском языке «ручей». Появился кусок хорошего пути, который мы буквально пролетели. Впереди я увидел грузовик, стоявший на домкрате. Прокол колеса. Наши машины проносились мимо на скорости 40 миль в час. Неудачником оказался сержант Кехое из патруля Уайлдера Т1. Все четыре члена экипажа работали, устраняя неисправность. Пока мы проезжали рядом с ними, я увидел, как два парня вынимали камеру из шины, чтобы наложить заплатку. Никто не останавливался и не предлагал им помощь. Такой была политика пустынных групп — точь-в-точь по инструкции. Кехое помахал нам рукой на прощание. Его грузовик уменьшился вдали и остался один в огромной пустыне.