Книга По дороге к любви - Дж. А. Редмирски

Он снова криво усмехается, словно хочет чуть ослабить пафосность моей тирады.

— Ага, значит, наше путешествие можно считать, типа, свиданием?

— Что? — смеюсь я. — Нет! Это я просто к примеру. — Конечно, он все понял правильно, но ведь надо же было хоть что-то сказать, чтобы отвлечь его внимание от моих покрасневших щек. — Не прикидывайся, что не понял.

Снова улыбается:

— Да понял я, но за тобой должок. Помнишь про «дружеский» обед с бифштексом?

При слове «дружеский» он рисует в воздухе кавычки, с лица не сходит улыбка.

— Помню, — киваю я.

— Тогда заметано. — Он ведет меня к стоянке такси. — Заберем с автостанции папину машину, сгоняем к его дому, быстренько соберем все, что надо, — и в путь!

Открывает заднюю дверцу такси, пропускает меня вперед, влезает следом и захлопывает дверцу.

Такси срывается с места.

— Да, кстати, перед дорогой мне не помешает установить кое-какие «Основные правила».

— Да? — гляжу я на него с любопытством. — И что это за правила такие?

Он улыбается с довольным видом:

— Правило первое: моя машина — моя музыка. Думаю, не надо разжевывать, что это значит.

Я округляю глаза:

— Значит, ты хочешь сказать, что я буду сидеть с тобой в машине и всю дорогу слушать твой классический рок?

— Да ладно, он тебе понравится!

— Он никогда мне не нравился, с самого детства, мне всегда приходилось терпеть, когда родители слушали.

— Правило номер два, — продолжает Эндрю, поднимая два пальца и не обращая внимания на мои жалкие возражения. — Во всем меня слушаться.

Изумленно поднимаю голову и сурово сдвигаю брови:

— Что-о? Что ты хочешь этим сказать, черт возьми?

Он еще больше расплывается в улыбке, лукавой и хитрющей.

— Сама же сказала, что доверяешь мне, значит, надо доверять во всем.

— Нет уж, я требую подробностей. Выкладывай.

Он откидывается на сиденье и, сложив ладони, сует их между длиннющими ногами.

— Твердо обещаю одно: не стану просить тебя ни о чем дурном, ни о чем таком, что могло бы принести тебе вред, унизить, подвергнуть опасности, ничего такого, чего ты не захочешь сама.

— То есть, в принципе, я так понимаю, ты не станешь просить меня отсосать за пятьсот баксов… или еще чего-нибудь в этом роде?

Эндрю закидывает голову и заливается громким смехом. Шофер впереди начинает нервно ерзать. Гляжу в зеркальце заднего вида и вижу, как он торопливо отводит изумленный взгляд.

— Нет, ничего подобного, зуб даю, — отвечает Эндрю.

Он все еще смеется, никак не может остановиться.

— Ладно, а о чем же тогда ты станешь меня просить?

Ой, не нравятся мне эти его «правила». Конечно, я ему доверяю, но как бы не оказаться в дурах со своей доверчивостью.

Он небрежно хлопает меня по ноге:

— Можешь послать меня подальше, если тебе что-нибудь не понравится. Но надеюсь, этого не произойдет, потому что я твердо намерен показать тебе, что такое настоящая жизнь.

Ого, уж этого я точно не ожидала, он снова поймал меня врасплох. Теперь Эндрю говорит серьезно, в словах ни тени шутки… И я снова, уже в который раз, восхищаюсь им.

— Настоящая жизнь? И что же это такое?

— Черт, ты задаешь много вопросов.

Он снова порывисто похлопывает меня по ноге, потом убирает руку.

— Ты на моем месте тоже задавал бы много вопросов.

— Возможно.

Я опять раскрываю рот:

— Вы очень странная личность, Эндрю Пэрриш, но так и быть, я вам верю.

Улыбка его теплеет. Он устраивается поудобней, повернувшись ко мне.

— Еще будут какие-нибудь правила? — спрашиваю я.

Смотрит в потолок, беззвучно жует губами.

— Не-а, — снова смотрит он на меня. — Этого хватит.

Ну, теперь моя очередь.

— У меня тоже есть несколько «Основных правил».

Он с любопытством поворачивает ко мне голову, но руки с переплетенными сильными пальцами по-прежнему лежат на животе.

— Валяй, излагай, — говорит он с улыбкой, приготовившись слушать.

— Правило номер один: ни при каких обстоятельствах ты не должен лезть мне в трусики. Не думай, что если я хорошо к тебе отношусь, считаю своим другом и во многом соглашаюсь с тобой… гм, никогда не делала ничего более идиотского… ну так вот, заранее предупреждаю, что не собираюсь быть твоей очередной партнершей в постели, а также не собираюсь в тебя влюбляться… — (Он продолжает улыбаться от уха до уха, чем очень смущает меня.) — В общем, ничего такого не жди. Тебе понятно?

Пытаюсь говорить совершенно серьезно. Я и в самом деле настроена серьезно. И я хочу, чтобы он понял: это не просто треп. Но эта его улыбочка… такая заразительная, что я не могу удержаться и тоже улыбаюсь, а сама ненавижу себя за это.

Он задумчиво поджимает губы.

— Все понял, — соглашается он, но я-то чувствую, что в его словах таится какой-то скрытый смысл.

— Вот и отлично, — киваю я.

Главное, я высказалась, и на душе стало легче.

— Что еще? — спрашивает Эндрю.

Господи, кажется, забыла, какое у меня второе «Основное правило». А-а-а, вспомнила.

— Да, правило номер два: любая музыка, кроме «Бэд компани».

Лицо его обиженно вытягивается.

— Черт побери, это еще что за правило?

— Мое личное, — ухмыляюсь я. — Чем тебе не нравится? У тебя плеер, ты собираешься слушать свой классический рок, запрещаешь мне слушать то, что я хочу, поэтому не вижу ничего ужасного в том, если я поставлю тебе ма-а-ленькое, совсем крохотное условие. — Пальцами показываю, какое оно крохотное.

— Вообще-то, мне это правило не нравится, — ворчит он. — «Бэд компани» — отличная группа, за что ты ее так не любишь?

Похоже, обиделся. Надо же, как забавно!

Я поджимаю губы.

— Честно?

Кажется, я сейчас пожалею об этом.

— А как же еще? — складывает он на груди руки. — Выкладывай.

— У них все песни только про любовь. А я этого терпеть не могу. Убогие какие-то. Озабоченные.

Эндрю снова громко смеется, и я начинаю думать, что наш водитель уже сыт по горло и сейчас сделает нам замечание.

— Похоже, кто-то из нас на этом уже обжегся, — замечает он, и лицо его освещается доброй улыбкой.

Ага, я уже жалею, что сказала.