Книга Замок Пятнистой Розы - Андрей Легостаев

— Прости, Мейчон, что я втянул тебя в этот бой.

— Ты ме-ня не втя-ги-вал, — чуть ли не по слогам сказал Мейчон. — И тебе не за что просить прощения. Мне самому захотелось размяться. К тому же, ненавижу таких типов, как этот монах. Я не очень-то хорошо знаю законы Реухала… Скажи, Трэггану, если мы уложим этих образин, то сможем навешать пощечин этому, как его… Иераггу?

— Сомневаюсь… — вздохнул Трэггану. — Наверное, за ним стоят серьезные силы, раз он так самоуверен. А если я ошибаюсь, то его очень быстро отшлепают без нас. Да так, что он язык проглотит. Ты готов к бою?

— Что-то ты мне не нравишься, Трэггану. Ты что, боишься?

— Я никогда не боялся так, чтобы свернуть с пути, — отвернувшись от старого друга снова к окну, произнес элл Итсевд-ди-Реухала. — Но недооценивать врага — наполовину проиграть сражение. У меня есть сын за которого я должен отвечать. И отец, который не может встать с постели. Я не имею права погибнуть.

— А кто тебя заставляет? Слушай, ты не догадался захватить флягу того вина, что угощал меня утром?

— Вон там, на скамье. Шуггу, — повернулся Трэггану к охраннику, — достань. Мейчон, я принес несколько щитов, подбери себе подходящий. Да, кстати, ты есть не хочешь?

— Спасибо, нет. Зашел пива выпить в одну таверну, и то противное оказалось, — усмехнулся Трэггану, вспомнив встречу, оказанную ему в «Возвращенной сказке». — Да и зачем портить аппетит перед праздничным обедом, ты же меня пригласил? Или я тебя неправильно понял?

— Конечно пригласил. Но…

— Я там одежду послал в твой дворец, ее не потеряют?

— Какую одежду? — не понял Трэггану.

— Я зашел в несколько лавок и приобрел парадные одежды. Ты, конечно, ничего не сказал бы, но хорош же я буду, если без уважения отнесусь к хозяину, у которого на пиру в гостях сам король Итсевда.

— Спасибо, Мейчон, — только и сказал Трэггану.

Его охватило необъяснимое чувство благодарности к другу, ведь сам он немного стеснялся его скромных одежд. Не в предстоящем бою, конечно, а перед людьми, с которыми вынужден будет общаться на званом обеде…

— Давно хотел посмотреть на вашего короля. Впрочем, — усмехнулся Мейчон, — я ни разу не видел короля родного Велинойса и ничего, не умер.

— Увидишь завтра на Состязаниях, он тоже здесь, — ответил Трэггану.

Он подумал, но не стал говорить вслух: «Если проживем сегодняшний день».

Старый друг понял его мысли.

— Давай выпьем за победу, — сказал Мейчон, беря чарку, протянутую охранником.

Пить перед поединком он совершенно не хотел.

В это мгновение на пороге появился младший жрец.

— Элл Трэггану и элин Мейчон, вы готовы выйти на Ристалище Чести? — спросил он.

— Готовы, — чересчур поспешно ответил Трэггану.

Мейчон утвердительно кивнул.

— Тогда пройдемте со мной.

— Мейчон, ты так и не посмотрел щиты, — с укоризной заметил Трэггану. — Нельзя быть столь беспечным.

Мейчон лукаво подмигнул другу, взяв со скамьи первый попавшийся щит. Он хотел подбодрить Трэггану, но запоздало понял, что добился если не прямо противоположного результата, то не того, которого хотел.

* * *

Вслед за младшим жрецом Трэггану и Мейчон прошли по длинному узкому коридору, отделанному все тем же белым камнем, по замыслу строителей, наверное, символизирующим незапятнанную честь.

— Пожалуйста, — обратился к ним жрец Ристалища Чести, — достаньте мечи. Трибуны переполнены зрителями, они не довольны предыдущим боем — противники стукнулись щитами и оба признали себя неправыми. Красивый поступок, но люди ждут другого, сами понимаете. А пожертвования на Храм, что платят при входе, немалые. И ваш поединок сегодня последний, больше уже точно не будет. Даже странно для Дня Пробуждения Аддаканов.

Мейчон усмехнулся, но просьбу выполнил. Трэггану тоже обнажил меч.

— Мейчон, — шепнул он на ухо, — я тебе так и не успел показать свой клинок с клеймом Шажара. Вот он.

Выпускник острова Брагги кинул быстрый внимательный взгляд на клинок и удовлетворенно кивнул:

— Очень достойно.

Эти слова почему-то более, чем все остальные попытки Мейчона, подбодрили Трэггану. Он смело шагнул на ристалище. Он не боялся, нет. Но куда ушли те благодатные времена, когда за его спиной была только собственная жизнь и он лез на рожон, ничего не страшась! Прав тысячу раз элл Канеррану — он теперь должен думать о других, не только о себе. Поэтому он сейчас не то, что не позволит себя убить, но даже не пропустит ни единого удара, чтобы вечером быть перед дорогими гостями в лучшей форме. На его стороне правда, а значит — Димоэт.

Трэггану смело шагнул из коридора на солнечный свет, под взгляды тысячи зрителей.

Зрители встретили их шумом и хлопаньем рук по коленям, но большей частью послышались вздохи разочарования. По фигурам и росту Трэггану и Мейчон уступали огромным малкирцам.

Сражающимся отводилось пять минут на разминку. На самом деле, это время предназначалось для зрителей — чтобы определились со своими симпатиями и при желании поставили кровно заработанные деньги на кого-либо из противников.

Мейчон усмехнулся. Разглядеть кого-либо на многочисленных трибунах он не мог, но знал, что Дойграйн здесь и сейчас делает ставки на него. А может и испугался, пожалел свои рехуаны, глядя на рослых и свирепых с виду малкирцев.

— Твоя жена здесь, Трэггану? — почему-то спросил Мейчон.

— Нет, — сухо ответил тот. — Я ей ничего не сказал.

Скорее всего, Млейн знает о поединке — наверняка тесть постарался сообщить. Незачем ей быть здесь, она и так в сердце Трэггану. Незачем ей переживать за его жизнь, глядя на великанов-малкирцев. Сожалеет ли он о том, что принял вызов? Нет, конечно. Тогда почему он волнуется? Ведь не волновался, например, перед битвой у речки Миргу? Тогда он был не женат, тогда он не был владельным эллом, тогда у него не было сына. Но он остался тем же Трэггану, рука не ослабла и правда, как всегда, на его стороне. И Димоэт ему поможет — все во власти его. Хотя говорят, что на Ристалище Чести Димоэт смотрит лишь как зритель…

Ристалище Чести представляло собой правильный восьмиугольник, где от стены до стены было восемьжды восемь шагов. Трибуны поднимались чуть ли не до небес, рядов в них тоже было по восемьжды восемь. Со стороны белое здание Ристалища Чести представлялось величественным и огромным, а изнутри площадка для поединков казалось с верхних рядов маленькой и тесной, в отличие от огромной Арены Димоэта, где поле с любого места выглядело просторным. Вымощенное ровными серыми восьмиугольными плитами, ристалище имело четыре красные и четыре зеленые плиты в центре; на них становились противники перед боем. Расстояние между каждой такой плитами было ровно по восемь шагов.