Книга Путешествие на север - Любовь Федорова

Мерой, конечно, мог наступить северному господину на любимую мозоль. Но тогда разбирательство последовало бы немедленно, и северяне гнались бы за Мероем сами, а не наоборот. И оружие не совпадало. Северяне вооружены были по саврскому образцу, а Мероя убили воровским стилетом. Что же касается следов, то со следами вовсе была беда. Вокруг трупа агента набродили в чем-то грубовато-растоптанном, в чем ходит по весне всякий человек в городе, но северяне-то были обуты во вполне отличные от городской обуви военные сапоги...

А вот повод убивать Мероя у северян был. Господин Мерой занимался на Веселом Бережку тем, что собирал доносы: о неблагонадежных гражданах – в частности, и о столичных умонастроениях – вообще. Место для подобной деятельности там было благодатное. Под хмельком да рядом с девочками даже очень строгие и воспитанные люди могли расслабиться и не в ту сторону протянуть язык. И в последнее время по Столице пошел скверный слух, будто государь Аджаннар ненастоящий, а настоящий скоро сыщется, и не где-нибудь, а на Севере, и вот тогда северяне установят Справедливость не по фальшивому и продажному столичному образцу, но по своему истинному северному оригиналу. Распускали эти слухи сами же северяне, и среди столичных бездельников находились такие, которые эти слухи размножали и поддерживали. То, что империя Тарген Тау Тарсис всего лишь на треть Север, а на две трети Юг и Центральные провинции, северянами в разговорах об истинной, грядущей с Севера справедливости почему-то в расчет не бралось, а уж государю Аджаннару и подавно не понравилась бы новость, будто он ненастоящий. Да и не для того Тарген сорок с лишним лет ждал своего императора, чтоб через год заявить: этот государь неправильный, хотим другого. Император – не чулок, чтоб сегодня хотеть синий, а завтра красный в желтую полосочку. Происходили от императора новшества, которые не нравились Нонору, но происходили и те, которые нравились, например, повышение жалованья и грядущий пересмотр чиновничьих рангов, которого при республике столько лет ждали зря. Поэтому инспектор Нонор, как тарг не северный, но столичный, был в этой истории на стороне императора и закона и против тех, кто распускает об императоре мерзкие слухи. От этой печки Нонор и решил танцевать.

* * *

Мем приплелся в лицей, уже совершенно утратив представление о времени, месте и сообразности собственного существования. Плюхнулся в одежде на кровать, закинул на спинку ноги и долго смотрел в потолок. Особенно радужных картин будущего перед его мысленным взором не рисовалось. Он просто думал: «Ух ты!.. Вот это да!.. Это же надо!.. Бывает же!.. Здорово!..» Если учесть, что восьмую часть стражи назад ему чуть всерьез не отрубили голову, то настроение, в котором пребывал сейчас Мем, было прямо-таки неприлично, неоправданно, бездумно хорошим.

Пробудил его от приятного ничегонеделания Агастра, заглянувший проведать свой запас сухарей, хранившийся втайне ото всех под матрасом. Была у Агастры такая необъяснимая странность. О тайных сухарях, которые раньше сокрыты были в сундуке под учебниками, знали все в спальне и однажды, рассказав на ночь страшных сказок про северных колдунов и пещерных ведьм, подменили Агастре сухари на большую сушеную жабу, дохлого голубя и горсть садовых слизней. Агастра ничего не сказал по этому поводу своим соученикам и соседям, но сухари перепрятал.

– Вот здорово! – удивился Агастра, увидев Мема, мечтательно глядящего в потолок. – А нам сказали, ты в префектуру на службу принят и учиться больше не будешь...

Мем погрозил Агастре пальцем.

– Не в префектуру, – сказал он. – Бери выше.

– А... куда?

Мем показал краешек жетона с синей печатью. Агастра присвистнул.

– Иди ты! – удивился он. – А сюда чего пришел?

– Учебник по следственной практике одолжи, – попросил Мем. – Я свой в библиотеку отдал.

– Так он мне нужен еще, – попытался отказать Агастра.

– Мне – нужнее, – объявил Мем.

Чуть позже, переодевшись, помывшись и переплетя волосы намного приличнее, чем делал это обычно, Мем быстро пролистывал страницы учебника в поисках информации, которая немедленно принесла бы расследованию успех. В конце концов он все-таки наткнулся на фразу, которая помогла ему сориентироваться. «Все версии, выдвинутые по ходу следствия, должны быть хотя бы косвенно подтверждены или опровергнуты», – написано было в учебнике. Тут оказалось, что Мем и версий-то никаких не выдвигал. То есть ни одной. Совсем. Пора было этим заняться.

Вот только по поводу чего выдвигать версии? Гадать, кто может являться другим наследником таргского Жезла Власти? Нет уж. Этим занимается вся Столица, и, похоже, втуне, так как кандидатов море и все они разные. Пойти к Нонору и вытребовать результаты следовой экспертизы, карты и планы берега за пустырем и всего Чаячьего острова? Частично Мем был с ними знаком. Дверь в храмик взломали, подковырнув засов железякой, ею же сорвали со стен кружки, ушли той же самой дорогой и – какие аккуратные взломщики! – приспособили сорванный засов с замком на место, зацепив его за вытянутый из стены гвоздь, будто никто тут не ходил и ничего не трогал. Погода была плохая, ветер, ночь, темно, фонарь над входом тусклый, оттого и взлом хозяева со сторожами обнаружили лишь с утра. Следы по берегу тоже были самые обычные. Городская обувь, какую шьют на каждой улице в Столице. Не военные северные сапоги. Версия о том, кто и почему забрал кружки из храма, в центральные не годилась. Кража скорее была следствием, нежели причиной.

Тогда что поставить в середину? Что сделать точкой отсчета?..

Ну вот вертелась у Мема в голове эта тыква, и ничего не поделаешь. Тыква, тыква, тыква. Желтая, яркая, заметная. Для чего могла быть необходима тыква тому монаху, которого преследовал Мерой? Наверное, не для того, чтобы испечь из нее оладьи со сметаной и сыром, и не для того, чтобы исполнять праздничные желания. Судя по тому, что ее разломали, внутри нее мог быть тайник. Но желтая тыква после праздника – такая заметная штука, что куда с ней ни пойди – везде на тебя обратят внимание...

Так... А если она и нужна была, чтобы обратить внимание? Тогда чье и с какой целью?..

Мем прикрыл учебник, почувствовав, что вот-вот окончательно запутается и заедет со своими версиями не в тот огород.

А потом он сказал себе: тпру. За какими еще углями ходил Ошка в трактир, когда у них в домике две печи? Не проще ли было угли для жаровни нагрести из топки? Тем более что и входов в домик тоже два. И на улице Ошка всю ночь вокруг храма не пасется, а всего лишь время от времени выглядывает...

Мем рассердился на бестолковый учебник, не оправдавший надежд, бросил его Агастре обратно на кровать. Потом достал из своего сундука ароматическое масло и намазал им шею. Для рабочего времени на Веселом Берегу было еще рановато. Там сейчас как раз просыпались и начинали готовиться к вечеру. Самое время пойти расспросить о прошлом эргра Датара. Заодно, может, ужином покормят, который при тамошнем распорядке завтрак.

Насчет ужина Мем не ошибся, он пришел очень удачно. Кроме того, он решил сделать тетушке Ин подарок. По пути он свернул в одну лавочку и приобрел перевязанный золотой ленточкой маленький букетик розово-желтых фиалок, которые зимой выращивают под стеклянными колпаками. По-другому, правда, этот цветок называли навозницей, поскольку грядки, где он растет, для тепла устраивали на навозных кучах. Но пахли фиалки чудесно, и не сказать, что взросли на навозе. К тому же ранней весной они считались в Столице очень модным цветком.