Книга Иной среди Иных - Виталий Каплан

Дмитрий едва удержал готовую сорваться с языка ругань. Ай да Борис Игнатьевич! Вот и цена всем его разговорам – дескать, уважает свободу, дескать, без согласия – ни-ни! Опутал своей колдовской паутиной! Как знать, что скажет Завулон дальше? Вдруг он подготовил пакость, по сравнению с которой обычная смерть от пули или ножа – милость Божья?

Дмитрий как в воду глядел. Или, применяясь к обстановочке, сквозь воду.

– Поэтому сделаем иначе, – Завулон выдержал небольшую паузу и пояснил. – Ты уйдёшь сам. Добровольно. Защита предохраняет только от внешнего насилия. Тебе надо будет развоплотиться, Дима. Уйти в Сумрак навсегда. Это совсем не сложно. Сумрак затягивает, в Сумраке опасно находиться слишком долго. Особенно если спуститься в глубокие слои. Это легко. Находишь свою тень, притягиваешь – и погружаешься. И так – сколько получится. В какой-то момент окажется, что ты не можешь вернуться. Да и нечему уже будет возвращаться. Переварит тебя Сумрак.

Дмитрию стало вдруг весело. Неужели Завулон столь глуп?

– Послушайте, Завулон, не знаю уж, как вас по батюшке. – Он с трудом сдержал улыбку. – Вы мне что, самоубийство предлагаете? Мне, православному христианину? Совершить тягчайший, непрощаемый грех? Добровольно низвергнуться во ад? Да вы в своём уме?

– В своём, в своём, – покивал головой Завулон. – Видишь ли, есть ещё одно обстоятельство. Вот это.

Его длинный, похожий на медвежий коготь палец указал на Максима.

– Вот этот, как ты недавно выразился, «светлый отрок». Он и будет нашим ключиком к твоему амбарному замку.

– Убьёте? – сухо осведомился Дмитрий.

– Хуже, – Завулон оживился. Похоже, он ждал этого вопроса. – Ты знаешь, кто его держит? Что это за молодые люди? Не догадываешься? Ах, да ты столь многого ещё не умеешь… даже ауру – и ту не видишь. Вампиры это, Дима. Причём высшие. И если мы с тобой не придём к соглашению, то мальчика нежно укусят куда надо. Он, конечно, умрёт… но спустя пару деньков встанет. Тоже вампиром. И будет жить вечно… если, конечно, кто-нибудь из твоих светлых приятелей не проткнёт его осиновым колом. Но не будем думать о худшем. В любом случае мальчишке предстоит увлекательная жизнь… или «нежизнь», выражаясь точнее. Он ощутит, что такое голод… неутолимый, из глубины естества разгорающийся голод вампира. Быть может, первое время он и продержится на донорской крови… но рано или поздно… а я постараюсь, чтобы рано… он попробует и крови человеческой. Светлые возникать не станут, они вынуждены с этим мириться. Лишь ставя палки в колёса, вводя квоты, лицензии. Но уж пара-тройка человек в год мальчику гарантирована. Всё законно, всё по Договору. На кого выпадет жребий, заранее неизвестно. Но если подсуетиться, Дима… А что, если это окажется некий мальчик Саша Осокин? Или его мама? Звучит заманчиво?

Дмитрий, собрав всю волю, всю ярость, рванулся. Толку-то? С тем же успехом он мог долбиться головой о кирпичную стену.

– Сволочь! Какая же ты сволочь! – сдавленно просипел он.

– Я просто рационально смотрю на вещи, – невозмутимо улыбнулся Завулон. – Не стану врать, будто мне стыдно и больно тебя мучить, но и особого наслаждения тоже не испытываю. Ты мне глубоко безразличен. Но это как раз и позволяет находить наиболее эффектные методы.

– О душе своей подумай! – просто так, чтобы не молчать, выкрикнул Дмитрий. – Ведь тебя всё равно ожидает ад, геенна! Через пятьдесят лет, через сто – но всё равно!

Завулон расхохотался. Молодо, заливисто… как юный дебил, увидевший голую и вусмерть пьяную бабу.

– У меня на этот счёт совсем другое мнение. Иное… – отсмеявшись, пояснил он. – Впрочем, раз уж речь зашла о теологии… Постарайся взглянуть на вещи с чисто православной точки зрения. Итак, этот милый мальчик. У него есть бессмертная душа, да? Пока ещё есть. Став вампиром, он её, сам понимаешь, лишится. А вот если останется жив… Да, он пока не окрещён, но ведь есть же шансы? А, Дима? Толстые шансы, что он в итоге придёт к вере. Благодаря тебе. Твоему подвигу. Именно подвиг тебе и предлагается. Как это звучит? «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Видишь, я тоже почитываю фэнтези… Так что успокой свою нервную совесть и ступай в Сумрак. С Богом.

Он вновь рассмеялся, тем же самым смехом мелкого шкодника. Переигрывает, внезапно понял Дмитрий. Что ему надо? Вызвать к себе омерзение? Да вроде и так уже по самое горлышко. Спровоцировать нападение? Так ведь силовую клетку не прошибёшь.

Однако времени гадать не оставалось. Завулон не блефует – в этом у Дмитрия не было ни малейших сомнений. Эти двое и так уже приплясывают от нетерпения. Ну и что же? Нырять в Сумрак и искать там огненный меч? Сразиться?

– Драться хочешь? – понимающе спросил Завулон. – Брось, пустое. Мальчишку загрызут раньше, чем ты войдёшь в Сумрак. Это ж высшие вампиры, у них мгновенная реакция.

– Гарантии? – пересохшим голосом сказал Дмитрий. – Где гарантии, что вы отпустите Максима, если я… если я сделаю это?

– Дорогой, – проникновенно сказал Завулон, – ты хоть представляешь, какие неприятности у нас в любом случае будут из-за мальчишки? Эти ребята, – мотнул он головой в сторону вампиров, – мне куда важнее, чем твой сопляк. А суд Инквизиции безусловно приговорит их к уничтожению. Мне очень бы не хотелось их терять.

– Они, значит, такие идейные? – Дмитрий сейчас попросту тянул время. Слишком страшен был надвигающийся миг. – Они готовы умереть за тебя?

– Что ты?! – мелко засмеялся Завулон. – Они считают себя в безопасности. Они думают, будто на мальчишку выписана лицензия Ночного Дозора. И знаешь, ты не тяни. Ребята ведь могут и не выдержать… они уже сами не свои. Так что давай.

– А если я откажусь? – прищурился Дмитрий. – Вот откажусь и всё? Зачем тогда вам менять мальчишку на своих отборных вампиров? Нерационально.

– Рационально, – Завулон стянул свою шапочку, и сейчас же струи радостно забарабанили по обтянутому смуглой кожей черепу. – Ты всё равно сделаешь это, только чуть погодя. Сам поймёшь… И потому не дури. У тебя нет выбора, Дима. Ты же Светлый. Да не верти башкой, слушай, что говорю. Светлый ты. А вы все, Светлые, ходите по тропинке своих принципов, шаг вправо, шаг влево – для вас уже и побег. В этом отношении вы дьявольски предсказуемы. Ты не станешь жертвовать мальчишкой, ни при каком раскладе. Заметь – не просто его жизнью, но бессмертной душой. Ты же в это веришь? Значит, ты пленник своей веры. Тебе некуда бежать. Смотри, – он вынул из кармана плаща нечто, вблизи оказавшееся песочными часами. – Две минуты. Когда песок пересыплется, я дам ребятам команду. Всё, время пошло.

Он перевернул часы, поставил себе на ладонь. Юркой струйкой побежали вниз красноватые песчинки.

И что делать? Поздняк метаться, как сказал бы сейчас Лёшка Серебряков. Если, конечно, не сошёл бы до того с ума. Время, время! Что можно успеть за две минуты? Помолиться? А что он раньше делал? Господи, ну хоть как-нибудь помоги! Ну подскажи, что делать-то?