Книга Когда боги смеются - Александра Маринина

Осталось последнее средство - страх. Это тот спасательныйкруг, уцепившись за который Светлана сможет, не потеряв лица перед Бейсеновым,сменить гнев на милость.

- Почему это вы решили, что я вам обязана? - спросилаона, прищурив глаза.

- Что вы, Светлана, - Андрей постарался сказать это какможно мягче и теплее, - вы ничем мне не обязаны. Но вы обязаны думать о себе, освоей жизни, о своем здоровье. И, разумеется, о своей красоте.

Презрительный прищур исчез, яркие голубые глаза расширились.

- Что-то я не догоняю. При чем тут...

- А при том. Мы имеем дело с человеком психическинездоровым, поэтому никогда нельзя знать наверняка, что придет ему в голову вследующий момент. Сегодня он убивает тех, кто пытается вас опорочить. А есть увас гарантия, что завтра он не захочет убить вас саму?

- Зачем? - удивилась девушка. - Зачем ему меня убивать,если он в меня как бы влюблен по уши. Глупости вы говорите.

- Так это он сегодня влюблен. А завтра? Помните, чтопроизошло с девушкой из Сочи? Человек, которому она оказалась недоступна, неубил ее, но искалечил, лишил красоты. До тех пор, пока ваш поклонник непытается приблизиться к вам, вам ничто не угрожает. А представьте-ка наминутку, что он решит с вами познакомиться, начать ухаживать, рассчитывая навзаимность. Вы же не пойдете ему навстречу, зная, что он - сумасшедший, да ктому же убийца. Вы его отвергнете, а он захочет вам отомстить. Не боитесь?

- Не боюсь, - резко ответила Светлана. - И вообще, счего вы взяли, что он захочет отомстить? Нечего меня как бы пугать. Я ничеготакого ему реально не сделала, чтобы он мне как бы мстил.

- Вот тут вы не правы. Он ради вас пошел на убийство,да притом не один раз. Он грех на душу взял, понимаете? Он страдал, мучился ивправе рассчитывать хоть на какую-то компенсацию своих страданий. Он захочет,чтобы вы узнали о них и оценили по достоинству. А вы собираетесь вышвырнуть егоза дверь, как никчемного попрошайку. Разве ему не обидно будет?

Светлана не отвечала, молча разглядывая покрытые яркозеленымлаком пальчики на ногах. Андрей вдруг осознал, что все впустую. Он недостучится до нее. Интересно, почему молчит Бейсенов? Как воды в рот набрал.Как будто его это никаким боком не касается. Или до него вдруг дошлимеркантильные расчеты Медведевой и он с ними согласился? Хотя, конечно, хорошо,что он молчит. Ну что ж, последняя попытка, или, как говорят спортсмены,последний рывок. Попробуем припереть ее логикой. Заставим согласиться хоть счем-нибудь, а там, глядишь, дело сдвинется с мертвой точки.

- Или, может быть, вы не собираетесь его отталкивать? -спросил Чеботаев. - Если маньяк-убийца захочет познакомиться с вами поближе, выготовы пойти ему навстречу, чтобы он на вас не рассердился?

- Это вас не касается. Вот когда он захочетпознакомиться со мной, тогда я и подумаю.

Все, приехали. Андрей понял, что провалил дело напрочь.

* * *

Как только стало известно о загадочном поклоннике ЖениРубцовой, оперативники еще раз побеседовали с друзьями-приятелями Валерия Фризеи Николая Курбанова, но не со всеми подряд, а лишь с темп, кто был вместе спогибшими вечером накануне убийства, кто ходил вместе с Фризе в ночной клуб"Геракл", а с Курбановым, соответственно, в "Ночнуюбабочку".

Валерий Фризе был в тот вечер со своей девушкой.

- Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить дословно все, очем вы говорили, пока находились в клубе, - попросил ее Доценко.

Как и следовало ожидать, девушка по имени Дина уверяла, чтони о чем особенном они не говорили, да и прошел уже месяц, разве она вспомнит?

- Экзамены обсуждали? - спросил Доценко, ПОСКОЛЬКУзнал, что Дина училась на одном курсе с убитым.

- Да нет, вряд ли, это же была середина мая, до сессииеще много времени.

- А работу Валерия в фирме "Тектон"?

- Тоже нет, он же программным обеспечением занимался. ая в этом ничего не понимаю.

- О чем вы обычно разговаривали с ним?

- Обо всем, - Дина горько улыбнулась. - Валера былудивительный, я могла с ним говорить обо всем, что меня интересует. Он оченьмного знал, а если чего-то не знал, то всегда старался вникнуть, чтобыобсуждать это со мной, если видел, что мне хочется об этом поговорить.

- Например?

- Ну... Например, я сказала ему что-то о ЛанеВайсмюллер, а Валера меня послушал совсем чуть-чуть, а потом сказал: "Даймне пару дней, я достану кассеты с ее фильмами, посмотрю, а потом мы вернемся кэтому разговору". Он ведь был очень занят, учился и работал, но все равнохотел выкроить время на эти кассеты, чтобы поговорить со мной о том, что мнеинтересно. Для него всегда было очень важным, чтобы мне было с ним интересно.

- Почему? - спросил Доценко, хотя ответ, как емуказалось, был очевиден. Дина была необыкновенно привлекательной девушкой, тогдакак погибший Валерий Фризе никакими выдающимися внешними данными похвастать немог. Миша был уверен, что услышит сейчас: "Он боялся, что я егоброшу". Но услышал совсем другое.

- Он любил меня. И хотел, чтобы мне было хорошо. Вовсем, понимаете?

Чего ж тут не понять? Все это чудесно, однако хотелось бывывести девушку на воспоминания о том последнем вечере, который она провела сФризе в ночном клубе "Геракл".

- Дина, вы часто ходили с Валерием в ночные клубы?

- Часто. Я уже говорила, он учился и работал, у негосвободное время было только поздно вечером и ночью. Когда нам еще быловстречаться?

- Вы ходили в какой-то постоянный клуб или в разные?

- Господи, да меня уже спрашивали об этом тысячу раз! -воскликнула девушка с досадой. - Ну сколько можно об одном и том же? Месяцназад расспрашивали, теперь опять... Вам что, заняться больше нечем? Не можетенайти убийцу, так видимость активности изображаете. Я всегда думала, что газетыпреувеличивают, когда ругают милицию, ну знаете, для красного словцаподтасовывают факты и все такое. А теперь вижу, что все правда. Вы же ничего неумеете, ничего не можете, только душу выматываете!

Она расплакалась. Обычно в таких случаях Доценко испытывалжалость и одновременно неловкость, словно именно он виноват в том, что человекаубили, а преступника до сих пор не нашли. Но сегодня он не почувствовал нижалости, ни неловкости. Может быть, он устал от жары, может быть, от долгих ибезуспешных поисков варианта размена квартиры, а может быть, простопритерпелся. Михаил решил не ждать, пока девушка успокоится. Он по опыту знал.что нельзя позволять людям слишком глубоко погружаться в эмоции. Если человекзаплакал, надо немедленно начинать что-то говорить, объяснять, задаватьвопросы, тогда он отвлечется от себя и своих слез. Объективно это было,конечно, жестоко, но если бы Доценко каждый раз ждал, пока человек успокоитсясам, ему пришлось бы тратить на такие беседы в три раза больше времени. Если тыработаешь в отделе по тяжким насильственным преступлениям, будь готов увидетьотрицания и слезы, а времени лишнего ни у одного опера нет.