Книга Небо Атлантиды - Антон Первушин

«Эйно Парве, заместитель министра культуры», – представил колоритного господина главред и тихо, не попрощавшись, удалился.

«Добрый вечер, – поприветствовал замминистра Яана Мяэ и практически сразу перешёл к делу: – Я читал ваши статьи, господин Мяэ. Они произвели на меня большое впечатление. У вас настоящий талант, и очень хорошо, что вы не растрачиваете его попусту, а употребляете во благо своей страны и своего народа. Однако вам явно не хватает информации, и если бы она у вас была, то наверняка ваш талант расцвёл бы ещё больше и прославил Эстонию на весь цивилизованный мир».

«Что вы имеете в виду?» – наморщил лоб Мяэ, несколько сбитый с толку этой высокопарной речью: до сей поры он привык не столько использовать информацию, сколько складывать из её разрозненных фрагментов выгодную ему мозаику, досочиняя там, где информации не хватало.

Эйно Парве доверительно взял его под локоть.

«Вы верите в существование тайных обществ?» – спросил он.

«Нет».

«Почему?»

«Так называемые тайные общества создаются честолюбивыми людьми. А такие люди прежде всего жаждут славы, открытой власти. Долго и терпеливо сидеть в тени – не их удел. Потому со временем тайные общества становятся известны публике и перестают быть тайными».

«Тонкое рассуждение, – кивнул замминистра. – Но вы допускаете одну ошибку, господин Мяэ. Есть люди, которые уже имеют и власть, и славу, но которым не хватает инструмента, пресловутого рычага, с помощью которого возможно перевернуть Землю. Таким рычагом вполне может стать секретный Орден – эзотерический клуб для избранных, куда принимают не по идеологическим или политическим соображениям, а ради лишь приобщения достойных к тайнам мироздания».

Яан Мяэ недоверчиво хмыкнул. Он полагал, что в природе существует один-единственный рычаг, с помощью которого можно перевернуть Землю, – деньги. А всё остальное – пустословие и суета сует.

«Если вам интересно, мы могли бы продолжить этот разговор в более подходящем месте, – предложил замминистра. – Например, в ресторане „Парк-Консула“? Я угощаю».

«Парк-Консул» был лучшим отелем современного Таллинна, и хотя Мяэ пару раз бывал там по журналистским делам, в ресторане обедать не приходилось: цены там кусались и даже чашка кофе по-турецки стоила двадцать «вечнозелёных». Соблазн был велик, и Яан согласился. В конце концов он ничего не обещал этому «замминистра» и, если что-то не понравится, всегда сможет уйти.

Новые знакомцы без сожаления покинули презентацию. На охраняемой стоянке их ждал большой представительский «лимузин». За рулём автомобиля сидел какой-то худой до нескладности, плохо выбритый и вертлявый тип, не понравившийся Мяэ с первого же взгляда, однако Эйно Парве, по всей видимости, такой шофёр устраивал, поскольку замминистра без слов кивнул ему, а худой субъект понял его, сразу завёл двигатель и вывел машину на улицу.

Вечерний Таллинн светился неоном рекламных вывесок. На улицах ещё было многолюдно, и шофёр вёл «лимузин» на низкой скорости. Справа осталась двухнефная церковь Пюхавайму, и замминистра повернулся к Яану.

«Продолжим, – сказал он. – Я обращаюсь к вам, господин Мяэ, неслучайно. Мы несколько лет наблюдаем за вами, и нам кажется, что вы именно тот человек, который нам нужен. Вы единолично, без чье-либо помощи, сумели докопаться до истины. Вы обладаете редким талантом делать правильные выводы на основе ничтожного количества данных. Вы в совершенстве владеете пером, и ваша проза сделала бы честь любому эстонскому классику. А нам всегда не хватало умного и тонкого наблюдателя, прозаика, который сумел бы донести наши идеи и планы до нации, пусть даже и в аллегорической форме…»

Яан аж порозовел от удовольствия. Такого количеств комплиментов ему выслушивать не приходилось даже от «бальзаковских» дамочек, которые мечтали заманить белокурую «душку Мяэ» в свою постель. Но, наверное, он никогда не стал бы преуспевающим журналистом, если бы верил в искренность комплиментов первого встречного.

«Кому это „нам“? – поинтересовался он, а увидев, что Парве не понимает его, уточнил вопрос: – Вы всё время говорите „мы“, „для нас“…»

«Мы – это Братство, – пояснил замминистра. – Братство Сааремаа».

«Острова?» – переспросил Мяэ.

«Сааремаа – это больше, чем просто остров, – назидательно сообщил Эйно Парве. – Сааремаа – колыбель цивилизации, возникшей после гибели континента, называемого ныне Атлантидой».

Некоторое время Мяэ размышлял, не попросить ли водителя остановиться и высадить его прямо сейчас. Но вспомнил: характеристика, которую дал новому знакомцу главред «Ээсти Пяэвалехт», вряд ли была необдуманной, а значит, Эйно Парве, невзирая на своё сумасшествие, действительно способен посодействовать карьере Мяэ. Сам Яан пока не понимал, на что он может рассчитывать, а потому воспользовался любимым приёмом журналиста: запер рот на замок и приготовился слушать, стараясь не пропустить ни одного слова. А Эйно Парве продолжал говорить:

«Когда двенадцать тысяч лет назад континент Атлантида по неизвестной нам причине погрузился в пучину океана, от великой цивилизации атлантов осталось несколько колоний, разбросанных по всему свету. Руины прекрасных городов сохранились в Египте и в Мексике, в Центральной Америке и в Британии. Однако все эти колонии погибли, будучи поглощены местным населением. Дольше всех продержались египетская колония, сумевшая передать часть своих знаний цивилизации фараонов, и небольшое поселение на острове Сааремаа. Тем, кто жил на этом острове, пришлось принять очень жёсткие меры по соблюдению расовой чистоты. Для того, чтобы сохранить древнюю культуру и не допустить ассимиляцию своего народа с варварскими племенами, жрецы атлантов запретили посещение острова выходцами с континента, а воины истребляли всех, кто пытался тайком проникнуть на Сааремаа. При этом сами атланты периодически отправляли эмиссаров в местные племена, надеясь найти союзников – тех, кто сможет передать атлантическую традицию грядущим поколениям. Как вы знаете, в то время здесь обитали северные арийцы, а конкретно – культура кунда. Именно лучшие из них стали верными учениками атлантов, тайными адептами древней цивилизации. Мы, потомки кунда, – их наследники, господин Мяэ, и с этим должен считаться весь остальной мир…»

Эйно Парве продолжал говорить, а Яан, утратив интерес, отвлёкся и стал думать о своём. Всё, что рассказывал ему замминистра, было Мяэ известно, но при этом он хорошо знал, как рождаются подобного рода «сенсационные теории», – он и сам умел их генерировать в огромных количествах получше кого другого. Похоже, побасенки, взятые со страниц жёлтой прессы, переходят в разряд официальных и признаваемых государством доктрин. Тенденция Яана вполне устраивала, поскольку он был дока в этих делах. Оставалось только оценить расклад и выяснить, насколько серьёзны намерения потенциального заказчика. Работать забесплатно, даже с учётом захватывающих перспектив, молодой журналист не собирался.

Надо будет сразу предупредить Парве, озабоченно подумал он, никаких авансов – только твёрдая ставка в твёрдой валюте.