Книга Девять граммов пластита Серия: - Марианна Баконина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все тип-топ. Володя Баранович согласился. Придет в шесть. Он и машину вести может! – Савва сиял. – Сейчас придет за ключами и камерой.
– Ах, вот зачем ты придумал съемку – чтобы меня в пассажиры перевести. Твой коварный план не сработает. «Герду» я никому не доверю! Тем более стажеру!
– Баранович в автоделе ас! – не сдавался Савва. – Ты забыла, кто тебе жиклер починил? Твоя «Герда» вообще в мужских руках ведет себя гораздо лучше. Ты хоть раз в жизни можешь пойти мне навстречу?
Савва говорил правду: молодящаяся «Герда» к мужикам была снисходительнее, а Володя Баранович не раз помогал привести «Фольксваген» в чувство. Лизавета скрепя сердце согласилась. И они отправились в кафе – поглощать вечные в это время дня бутерброды.
В пять минут седьмого – на телевидении все и всегда делают с небольшим опозданием – они вышли из Саввиного кабинета. У лифта их перехватил возвращавшийся со съемок Маневич:
– Видел, видел твой шедевр об отравленных булочках. Версия насчет зеленых эффектная. Но у меня есть кое-какие дополнительные сведения.
– Привет, лучший репортер всех времен и народов! Мы твою камеру позаимствовали, не возражаешь? – вмешался в разговор Савельев.
Саша Маневич окинул Савву холодным взглядом – он не любил, когда его перебивали, а тем более, когда иронизировали насчет его профессионализма, особенно в присутствии дам.
– Не возражаю. Снимаете продолжение этой ядовитой истории? Так вот что я вам скажу – это не просто зеленые и не просто маньяк. Я тут перетер кое-что в РУБОПе… – Сашины связи в милицейской среде давно стали притчей во языцех. Он дружил с ГАИ, хотя у него не было автомобиля. Он пил водку в пресс-службах, хотя у него была язва. Он проталкивал «ура-героические» сюжеты про тренировки суперантитеррористических подразделений, хотя понимал, что теория антитеррористической борьбы без практики суха и ничтожна, а практическая деятельность соответствующих подразделений выглядит довольно жалко. Словом, связи и источники у него наличествовали, и Саша широко ими пользовался. – У меня есть вполне реальная наколка на того, кто и почему мог это сделать. Ты у мадам Арциевой интервью брала? А знаешь, кто ее лучший кореш, благодаря которому она и держит заведение? Один многоуважаемый депутат многоуважаемого Законодательного собрания Петербурга. Любопытная картинка получается, не правда ли, сэр? – Маневич одарил Савву взглядом петуха, только что нашедшего в куче навоза жемчужину. – Я вам выдам имена, явки, адреса, телефоны, а уж дальше вы справитесь…
– Мы не «Тутти-Фрутти» снимаем, – остановил победоносную и снисходительную речь приятеля Савва. У них с Маневичем уже не первый год кипела дружба-соперничество – кто лучше, кто осведомленнее, кто быстрее. Но с таким же успехом могли биться мастер тайского бокса со сторонником нежной школы ушу. Саша предпочитал материалы грубые, яркие, зримые – все мордой в снег, рядом автоматчики в масках и контейнер с украденной Джокондой. Савва работал в жанре глубинной и тонкой политической игры, вскрывал подводные течения и подкожные интересы.
– «Тутти-Фрутти» – дохлый материал, они никого не найдут! А кто у кого любовница – это к попытке массового отравления касательства не имеет? Или ты хочешь сказать, что депутату прискучила любовница и он ее решил убрать? Лермонтов, драма «Маскарад»!
– Я думал, вы профессионалы, – махнул рукой Саша.
Савва собрался было объяснять коллеге, что такое профессионализм, а что такое охота за «жареными», притянутыми за уши фактами, но тут вмешалась Лизавета, решившая прекратить бессмысленную пикировку:
– Нас уже минут пятнадцать Володя Баранович ждет. «Герду» под парами держит.
И в этот момент за толстыми стенами студии что-то грохнуло. Засуетились милиционеры у проходной. Один из них бросился к выходу.
Первым сориентировался Саша Маневич. Он в три секунды долетел до карусели и остановился. Кто-то из охраны блокировал вертушку, установленную в узеньком проходе для удобства тех, кто проверяет пропуска у сотрудников и гостей телерадикомпании.
– Понаставили рогаток, открой сейчас же!
Милиционер растерянно хлопал глазами. Саша, моментально вспомнивший службу в спецназе, в два приема перебрался через гнутые трубки карусели и, расталкивая скопившихся в маленьком тамбуре людей, начал пробиваться на улицу.
Пока Саша форсировал карусель, его догнали Савва и Лизавета. Милиционеры, видимо осознав, что перекрытый вход превращает проходную в мышеловку, распахнули обычно закрытые воротца, сделанные для проноса крупногабаритных грузов. Стало немного просторнее, поэтому на ступеньки рядом со студией, именуемые в просторечии «папертью», все трое выскочили практически одновременно.
Саша зорко огляделся.
– Кажется, машину взорвали… Кто у нас сегодня из великих на студии? Не в курсе?
– Это же моя «Герда»! – Лизавета бросилась вперед.
На противоположной стороне улицы, где она припарковалась перед съемкой, стояла «Ленивая Герда». Она уже не походила на кокетливую, моложавую старушку. Багажник вздыблен, все стекла вдребезги, правая дверца настежь.
– Это твою грохнули? Дела! Я сейчас быстренько, за оператором… Он еще не распаковался! – Маневич загарцевал, как почуявший атаку конь, и круто развернулся.
– Там же Володя Баранович! Надо вызвать милицию и «скорую»…
Вдалеке завыли сирены.
– Без нас вызвали, – мрачно бросил Савва. – Давай подойдем поближе.
Но Лизавета и шагу сделать не могла, все тело вдруг стало деревянным. В голове огненным колесом крутилась мысль: «Весь день я старалась жить как ни в чем не бывало, делала вид, что забыла о таинственном исчезновении друга, и вот результат. Встретились под треск автоматов, расстанемся под грохот взорванного автомобиля». Лизавета почему-то сразу решила, что происшествие напрямую связано с пропажей Сергея.
Она оцепенело смотрела на суматоху вокруг. Видела и не видела, как примчалась «скорая», а следом – сразу три милицейские машины. Слышала и не слышала крики и шепот. Лизавета пришла в себя, когда гориллоподобный шкаф, стоявший неподалеку, задал четкий вопрос:
– Так чей же это автомобиль?
Савва сделал шаг вперед:
– Наш!
Кирилл Айдаров был так доволен собой, что даже не огорчился, когда Машенька в грубой форме отказалась с ним встретиться. «Никуда не денемся, все равно поженимся», – пробормотал журналист, выслушав рассказ своей барышни, в котором та разъяснила, что свободного времени у нее крайне мало, а немногие незанятые лекциями и практикумами часы она может потратить с гораздо большей пользой.
Айдаров отставил телефон в сторону. Надо придумать, как развлечь себя этим вечером. Успех следовало отпраздновать, именно поэтому Кирилл приглашал потенциальную жену, как он мысленно именовал капризную будущую актрису. Машенькино настроение скачет, словно стрелка барометра в Бермудском треугольнике. Два дня назад, когда Кирилл пил у них чай, она была почти ласковой. Правда, тогда они общались под бдительным контролем благосклонной к нему Оксаны Максимовны. Но девушка и сама живо интересовалась происшествием в «Тутти-Фрутти», блестела глазками. А сейчас – решительное «нет». Надо разузнать, с чего вдруг такие перепады. Может, то ссорится, то мирится с каким-нибудь сопливым хахалем из Театральной академии? В том, что у Машеньки есть хахаль, Кирилл ни секунды не сомневался. У барышни в осьмнадцать лет, да с такими ножками, должен быть кто-то. На досуге он этим непременно займется, конкурентов надо знать в лицо.
