Книга Добропорядочный распутник - Бронвин Скотт

— Я не позволю так ко мне относиться, — возмутилась она.

Глаза Эша угрожающе блеснули, раскаленные зеленые угольки были готовы испепелить на месте любого, посмевшего ослушаться его приказа, резкие властные интонации призывали к повиновению.

— Позволишь, временно. Если тебе не терпится высказаться, можешь сделать это в моем кабинете через полчаса.

В их споре не могло быть победителей. Дженивра вздохнула, унимая вспышку гнева. Да, она на время покидает поле битвы. Но обязательно дождется своего часа.

Эш не задержался, более того, когда Дженивра подошла к кабинету, он уже ждал ее там. Сидевший за большим полированным письменным столом, Бедивер до мельчайшей черточки соответствовал облику родовитого английского джентльмена — настоящий графский сын. Несмотря на то что прошло совсем немного с момента их последней встречи, он успел переодеться. При взгляде на него никто бы не подумал, что он попал в дорожное происшествие всего лишь два часа назад. Дженивре оставалось надеяться, что и она на высоте. У нее едва хватило времени сменить платье и уложить волосы.

— Вас удовлетворила беседа с конюшим? — Дженивра заняла стул, стоявший с той стороны стола, где обычно располагались посетители, самой себе сильно напоминая нищего просителя, явившегося подобрать крохи с барского стола. Однако ее не сбить с толку огромными размерами этого предмета интерьера или смазливым личиком красавца мужчины. Господь с ним, она же деловая женщина! Правда, несмотря на все мысленные протесты, при взгляде на Эша Дженивра никак не могла справиться с внутренним трепетом.

— В какой-то мере, — загадочно ответил он голосом, источавшим властность и надменность. Шестым чувством она поняла, что новый Эштон собирался проявить настойчивость и упрямство. — Не думаю, что колесо сломалось случайно, Дженивра.

О, это уже серьезно. Он не назвал ее Нивой. Она взяла себя в руки и с напряжением приготовилась встретить бурю.

— Конюший рассказал, что коляска была в отличном состоянии, когда он запрягал лошадь. Мальчик также подтвердил ваши слова о том, что экипаж использовали регулярно и он не простаивал просто так без пригляда. Еще парнишка заметил, что утром рядом с двуколкой никого, кроме него, не было. Это… гм… вполне логично, поскольку… — Эш сделал паузу, проронив ироничный смешок, — поскольку мы больше не нанимаем полного штата грумов.

Дженивра насупилась.

— Все это лишь подтверждает тот неоспоримый факт, что поломка колеса случайность. И позволю себе вам напомнить, совсем не стыкуется с заявлением, сделанным вами несколько минут назад.

— Вы, американцы, слишком нетерпеливы. Позвольте мне закончить. — Эш махнул длинной изящной рукой. — Напротив, я веду к тому, что, по-видимому, кто-то поработал с колесом, пока мы были в деревне. Большую часть времени коляска находилась вне нашего поля зрения. Подобраться к ней и сломать колесо проще простого. Рядом с экипажем никто не стоял, все собрались вокруг нас.

— Хорошо. — Дженивра сложила руки на коленях. — Если это правда, зачем кому-то желать нам зла? — Она подумала, что Эш чересчур подозрителен и видит злоумышленников там, где все чисто. Его выводы слишком поспешны.

Эш окинул ее одним из своих коронных сердитых взглядов:

— Это ведь у вас есть отвергнутый ухажер и пятьдесят один процент долевого управления поместьем. Вот вы мне сами и скажите.

— Генри? Вы считаете, это сделал Генри? — недоверчиво протянула Дженивра. — Да он весь день провел на деловой встрече. Сомневаюсь. Генри в принципе не представляет себе, каким образом колесо надевается на ось. Ваш кузен книжный человек и совсем не похож на того, кто не боится запачкать руки в грязи.

— Зато похож на того, кто готов за это заплатить, — лаконично заметил Эш. — Не думаю, что Генри сделал все сам, однако, вероятнее всего, за случившимся стоит именно он.

Дженивра покачала головой:

— Вы предполагаете самое худшее, потому что он вам не нравится. — Что за абсурдная идея!

— Иногда наши глаза нас обманывают. — Перестав вертеть в руках пресс-папье, Эш коснулся грани хрустального бокала. — Забудьте об ангельской внешности Генри и его мальчишеской улыбке. Подумайте о фактах, Дженивра. Вы видели, как он рассердился, когда Марсбьюри огласил волю отца. Генри абсолютно точно ожидал большего. Он попытался добиться этого, сделав вам предложение. Вы отказали ему и тем самым лишили последней надежды завладеть поместьем.

— Вы мелете чушь, Эш, — перебила Дженивра. Какая глупость! — С какой стати ему городить столько сложностей, чтобы завладеть поместьем, которое не перейдет к нему даже после смерти Алекса? Чего бы он ни добился, лишь временно. Графский титул перейдет к вам, мистер Бедивер.

— Если я не умру раньше, — протянул Эш. — Пока Алекс нужен Генри живым. В сущности, кузен выигрывает как в случае его смерти, так и останься мой брат в живых. Пока я здоров, Алекс в безопасности. Генри не выгодна его смерть, когда сохраняется слабая надежда, что я унаследую имение.

Острый ум Дженивры быстро просчитал возможные последствия.

— Значит, если вы умрете, Генри перестанет возиться с Алексом.

— Да, его содержание слишком затратное. Брат станет препятствием, единственной преградой между Генри и поместьем. И естественно, титулом.

Эш поднялся со стула и открыл ящик одного из застекленных книжных шкафов у стены, достал свиток и развернул его на столе, придерживая углы пресс-папье.

— Взгляните, Дженивра. Пусть это будет вашим первым уроком английской системы наследования.

Дженивра подошла ближе, следя за уверенными движениями его указательного пальца.

— Вот мой отец, Ричард Томас. У него две сестры — Лавиния и Мэри. Лавиния никогда не имела детей. Мэри, мать Генри, вступила в неравный брак с местным мелкопоместным дворянином Стивеном Беннингтоном. Оба они скончались несколько лет назад, почти ничего не оставив сыну. А теперь рассмотрим линию моего отца. Он — граф. Сочетался браком, оставил после себя двоих сыновей. Здоровых сыновей. — Эш подчеркнул пальцем линию, ведущую к своему имени и имени брата. — В настоящее время Алекс умственно неполноценен, следовательно, остаюсь только я. Генри же следующий претендент на наследство, будучи единственным племянником покойного графа Бедивера и вторым по старшинству мужчиной в семье. — Эш искоса взглянул на Дженивру. — Как видите, чертовски умная игра, пример того, как грамотно распорядиться жизнью и смертью.

— Тем не менее вы меня не убедили в том, что Генри — убийца. Я лишь уверилась, что английское право первородства — вещь весьма сложная, — возразила Дженивра.

— Жизнь мужчины с самого рождения подчинена строгим правилам и этикету. — Эш свернул пергамент и отложил его в сторону. — Все, что он имеет или не имеет права делать, определяется порядком его рождения. — За его комментарием чувствовалась глубокая, тщательно скрываемая боль и обида. На мгновение властный аристократ уступил место прежнему таинственному и ранимому мужчине, которого она ранее разглядела под внешним лоском городского щеголя и повесы.