Книга Танец Арлекина - Том Арден

Она скрылась из виду.

— Треклятая маленькая воровка!

Полти обернулся. Физиономия его раскраснелась, меховая шапка съехала на глаза. Он был готов выругать дружков за то, что никто не бросился следом за девчонкой, но решил, что уж если он не смог изловить эту мерзкую ваганку, то и никто из друзей и подавно не догнал бы ее.

— Она, наверное, голодает, Полти, — высказал предположение Боб. Он очень обрадовался, что игре пришел конец. Теперь ему вообще перестали нравиться игры, предлагаемые Полти. Надо сказать, что с тех пор, как Пятерка стала Четверкой, им вместе уже не было так весело, как раньше.

— Голодает? — вспылил Полти. — Ну а теперь ты поголодаешь, милосердный прислужник Агониса! Чьего кролика ты отдал этой ваганской засранке? Отвечай, Боб, чьего?

— Чего ты? — промямлил Боб. Его мордашка посинела от холода.

— Своего кролика. Ты че, не слышишь?

— Так нечестно!

Мгновение Полти не двигался с места — стоял, тяжело дыша, затем шагнул к Бобу, поднял руки и изо всей силы ударил друга в грудь. Даже не крикнув, хилый Боб повалился на спину.

— Пошли, вы, там! — крикнул Полти двоим отставшим дружкам. — Ну, пошли же!

Боб лежал на снегу и смотрел, как мимо него проходят друзья. Небо из грязно-белого стало серым. Скоро снег повалит еще сильнее. Детям пора было возвращаться домой.

Ката спряталась.

В чаще Диколесья девочка сидела на корточках, осыпаемая снегом. К груди она прижимала истекавшего кровью кролика. Она спасла его, отобрала у Пятерки, которая больше не была Пятеркой, но Ката понимала, что кролика уже не спасти. Девочка попыталась соединить свое сознание с сознанием кролика, но кролик не отвечал ей. Пустота… Кролик отправился в царство мертвых. Это царство оставалось для Каты непонятным, неведомым. Это царство озадачивало ее, потому что мертвые пребывали как бы в двух местах сразу: их тела оставались на земле, а их суть куда-то уходила.

Возвращались ли они?

Девочка бережно опустила кролика на снег. Пора было возвращаться к отцу, но если бы она принесла ему мертвого кролика, отец бы сказал, что это — добыча, что её надо употребить с пользой. Они бы взяли у кролика шкурку и мясо. «Но если бы кролик вдруг решил вернуться, — думала Ката, — что бы он тогда стал делать?» Она забросала трупик кролика снегом, встала и понуро побрела прочь.

Бедный кролик. Завтра Ката вернется сюда и посмотрит, на месте ли он. Вдруг он оживет — тогда они подружатся.

Отцу Ката ничего не сказала. Он не увидел, естественно, крови, накапавшей на шубку дочери, но что-то почувствовал, а когда спросил, что случилось, девочка ответила:

— Ничего. Ничего не случилось.

Но Ката не смогла на следующий день прийти туда, где похоронила кролика. Ночью нападало столько снега, что замело даже вход в пещеру, и еще несколько дней отец и дочь не могли выйти в лес из пещеры.

А еще через несколько дней Ката проснулась от страшного стука. Она открыла глаза. Взгляд девочки метался по пещере. Отца в пещере не было. Ката вскочила и подбежала к выходу. Увидела отца и еще больше испугалась: отбросив капюшон, отец рубил топором дерево.

— Папа! Что ты делаешь!

Ката и раньше видела топор, но не знала, зачем он нужен. Теперь она ужасно жалела о том, что во время своей последней вылазки в деревню растеряла дрова.

Время больших снегов миновало, но все это время Ката не забывала о кролике, оставленном в лесу. Когда снег растаял, Ката отправилась на поиски зверька, но не смогла найти место. Зимой засыпанный снегом лес выглядел совершенно иначе. Мало-помалу после ряда бесплодных попыток отыскать кролика Ката стала ругать себя за глупость: конечно, кролик ожил и убежал. И никогда не вернется. Однако вместо кролика Кате удалось найти кое-что совсем другое.

Совершенно необычайное.

Около замерзшей реки в зарослях деревьев, за буреломом и занавесом сухих лиан Ката обнаружила странную рощицу. Ветки не могли оцарапать девочку, пока еще носившую меховую шубку, и она пробралась сквозь бурелом, где некоторые деревья выстояли и не сбросили листву даже во время мрачного сезона Короса. Перед глазами Каты предстало удивительнейшее зрелище. Сначала ей показалось, что в рощице лежит снег — он ведь стаял далеко не везде, но в ноздри девочке ударил аромат цветов, её обдало непривычным теплом, её обветренные, замерзшие щеки сразу согрелись. Ката широко раскрыла глаза. Она вдруг напрочь забыла о потерянном кролике, который не выходил у нее из головы столько дней. Сквозь кроны деревьев проникали солнечные лучи — яркие и теплые. Но как же это? Как будто вернулся сезон Терона… Ката раздвинула плотный занавес плюща… Снаружи царствовал снег и холод.

Девочка обернулась и осторожно пошла вперед по таинственной роще. Опустилась на колени. Благоухающая земля была усыпана белыми лепестками. Повсюду вокруг белые цветы взбирались вверх по стволам древних вязов. Ката распустила завязки шубы, еще раз посмотрела вверх, изумленная тем, как жарко греет солнце.

Что же это за место? Ката не знала ответа. Но она поняла, что место диковинное, особенное. Еще она знала, что теперь оно будет ей сниться каждую ночь.

А еще она знала, что будет приходить сюда каждый день.

Ката не рассказала отцу про кролика, не рассказала и о найденном ею необыкновенном месте в лесу. Порой на девочку вдруг нападала тоска. Ей казалось, что они с отцом отдаляются друг от друга, что между ними пролегла пропасть. Как? Откуда? Ведь Ката любила отца, очень любила. Но почему-то, когда она думала о таинственной рощице, Ката впадала в странную застенчивость. Ей казалось, что, кроме нее, никто не должен знать об этом месте. Там она могла быть одна-одинешенька, там могла сбросить ненавистную меховую одежду и лежать голой на лепестках цветов. Ей было хорошо, тепло и радостно.

На пятый день Ката увидела белую крачку.

— Птица-призрак, — прошептала Ката. Так некоторые называли небольшую белую птичку, потому что немногим выпадала удача увидеть, как она ходит по снегу. Крачка сидела в самой середине круга, окаймленного деревьями — ловкая, бесшумная, — и сосредоточенно перебирала клювиком белые лепестки. Как она сюда попала? До сих пор Ката только один раз видела крачку и знала, что эта птица предпочитает холод и, по идее, должна была бы не слишком хорошо чувствовать себя здесь, в тепле. Наверное, она приняла белые лепестки за снег.

Ката соединила свое сознание с сознанием птицы, но не обнаружила удивления, не нашла огорчения. Ответом ей было спокойствие и уверенность. Она почувствовала, что птица проделала долгий путь, узнала, что сюда её несли извилистые потоки воздуха, и так она прилетала каждый год в долину с гор. Ката ощутила синеву просторов, безграничность пространства, увидела внутренним зрением птицы безбрежие снежных гор, куда та должна была вернуться. «Вот настанет сезон Вианы, — подумала девочка, — и крачка улетит».