Книга Абсолютная война - Николай Басов

И тогда Трол понял, что эта энергия, которая пришла к нему со смертью Кырис, подкрепила его. Она даже сделала его слегка хмельным, безрассудным и очень, очень уверенным. Он попытался сбросить эту дурацкую уверенность, попробовал вести себя осторожно… Но ничего из этого не вышло. Оказалось, что он перешёл в атаку.

И ещё он вдруг понял, что его одолевает какая-то дурацкая радость. Он не хотел в этом признаваться, но он ликовал, неожиданно обретая способность драться даже против саджей. Это было непонятно, это следовало обдумать… Как-нибудь потом, хотя, если он не останется холодным и точным, этого «потом» у него вполне может и не быть. Он попытался вернуть себе хладнокровие, но ничего не мог поделать. Его переполняла радость и уверенность в том, что он вдруг стал более опасным для этих фей, чем они для него.

Теперь его оба меча летали, угрожая феям смертью, теперь он каким-то немыслимым образом опережал их. И это не было ощущением, что в нём дерётся кто-то другой, может быть, Лотар Желтоголовый, инкарнацией которого, как утверждал Учитель, он являлся. Теперь это был он сам… Хотя, скорее всего, не один, потому что слишком невелико было его природное и накопленное искусство мечника. И тем не менее…

Скорее всего, теперь ему помогало знание боя и выучка Гевста Рогатого и всех тех бойцов, заражённых червём, которых он тоже одолел, и даже, может быть, сила Ибраила, которая, как оказалось, и восстановила его способность сопротивляться феям, а когда умерла Кырис, помогла усвоить её энергию… Эта же сила Ибраила теперь превратилась в широкую, пенистую, пьянящую, но и помогающую биться радость, как вода в раскалённый день помогает восстановить силы путника.

Саджи отступали. Медленно, не очень умело, но всё-таки отступали. Им очень не хотелось, они пытались отыграть каждые полшага, но всё-таки отступали. А Трол шёл вперёд, яростно и сильно, красиво и агрессивно… Он не подозревал за собой такого мастерства. Он не остановился даже на краю ниши, сделал ещё два шага вперёд и вышел на открытое пространство. Дальше, впрочем, пойти не решился, потому что помнил об Ибраиле и опасался, что одна из саджей прорвётся ему за спину, а для мага это означало быструю и несомненную смерть.

Теперь саджи бились на расстоянии всей длины его мечей, опасаясь его резких, тычковых выпадов, удлинённых работой тела, и при первых же серьёзных и концентрированных его атаках уходили в глухую оборону. Он сумел навязать им свою волю, и они его слушались не менее послушно, чем марионетки подчиняются кукловоду. Тогда он понял, что они просто ждут, пока он выдохнется, хотя бы немного… И приготовился.

Трюк был старый, как мир. Он просто сделал пару выпадов чуть медленнее, чем следовало, хотя обе атаки выглядели довольно привлекательно, если бы он попытался довести их до конца, повернулся к Шваги, которая сохраняла, несмотря на отступление, полное присутствие духа, и подождал, пока Эда решится. И она решилась…

Она сделала крохотный шажок вперёд, подготавливая атаку, а потом рванулась чуть не всей массой тела, что для бойца такого класса выглядело несомненной ошибкой… Трол встретил её ударом первой трети правого меча, чтобы задержать её динамику, а то и сам мог промахнуться… А его левый меч тем временем засвистел на долю мгновения раньше, чем прозвучал встречный удар… Но встретил лишь её меч.

Эда сделала обманное движение и поймала его клинок в устроенную на своём мече ловушку, между гардой и основным клинком. Она упёрлась двумя руками, заставив свой щит провиснуть, в поворотный рычаг, пристроенный за гардой, повернула… И верхняя треть Гевстова клинка отломилась, как откушенная каким-нибудь невероятно прочным слесарным инструментом.

Этого-то Трол и ждал. Он приготовился. Шваги, увидев, что произошло, чуть ослабила давление, она тоже торжествовала и готовилась, должно быть, к новой атаке, которая должна была ошеломить Трола… Но Возрождённый не медлил. С выдохом, в котором зазвучали победные ноты, он протолкнул обломанный меч вперёд и ровно сломанным, но твёрдым концом своего клинка попал Эде… под подбородок, сбоку от горла.

Фея напряглась, она не верила, что попалась в такую нелепо-действенную ловушку. Она собрала всё оставшееся в её лёгких дыхание и снова повернула свой меч. Он зазвенел, ловитель отломился… Но на миг позже того, как клинок Трола, выдвинутый к противнице до предела, был перекушен теперь уже у самой гарды.

Эда упала назад, из её горла торчало почти полтора фута отравленной стали, да ещё дюймов пять, перебив трахею, ушло вниз, между её плеч. Она выпустила свой меч, который даже не успел зазвенеть о камни. А фея уже обхватила обломок клинка и с силой, разрезавший её ладони, выдернула его из себя.

— Не-е-ет! — закричала Шваги, но было поздно. Обливаясь кровью, которая из алой под воздействием отравы Рогатого превращалась в тёмно-пурпурную, почти чёрную, Эда осела на камни.

Трол взял свой последний меч двумя руками. Он попытался выровнять дыхание. Пританцовывая, чтобы не утратить эту изумительную лёгкость, которая, несмотря на перенапряжение боя, всё ещё оставалась в нём, он двинулся на последнюю из оставшихся в живых противниц.

Фея повернулась к той решётке, где находились Роват с Кроханом, спиной. Тотчас Роват попробовал достать её выстрелом из арбалета. Но фея ушла в сторону и даже не проследила стрелу, которая, вместо того чтобы ударить ей в спину, чуть не врезалась Тролу в грудь. Теперь она уже не шипела, она уже не злилась. Она билась, спасая свою жизнь и спасая проход в этот мир для других фей.

Трол наконец успокоился. Он понял, что стрелять его друзья больше не будут. Потвёрже стал на ноги и приготовился, словно они бились с саджей по благородным правилам восточного поединка когда бой решается одним, иногда непредсказуемым ударом. А часто получалось, что погибали оба противника, напоровшись на мечи друг друга. Ведь это только в сказках бывает, что, получив удар мечом, другой противник сразу обмякает и падает без сил. Три, иногда пять секунд он может ещё биться, а некоторые из тренированных бойцов совершали ещё не одно действие, даже лишившись головы… Трол тем временем с удивлением понял, что он согласен на это — разменять свою жизнь на жизнь этой феи. И таким образом в итоге всё-таки победить. Он ждал, что придумает она. А Шваги медлила, перебирая в руках оба своих меча, освобождаясь от возникших напряжений.

Помимо воли Трол заметил, что они почти не поддались отравляющему сталь снадобью Гевста. Смазанные магической мазью клинки Трола не оставили на светлых, жемчужно-сверкающих мечах саджи не единого пятнышка. Определённо, они заслуживали самого уважительного отношения.

Трол выбросил из головы все мысли. Теперь он призывал на помощь пустоту, которая позволяет действовать спонтанно. Он был готов к предстоящей схватке и не сомневался в её исходе. Фея почувствовала это. Она заговорила.

— Возрождённый, не знаю, как тебе это удалось, что тебе помогает и почему так вышло, но я делаю предложение… Мы откажемся от всех претензий на это золото. Впредь мы не тронем никого из людей, которых ты назовёшь своими друзьями, и договор наш будет нерушим до окончания твоих дней. Мы не станем мстить тебе, подлавливая на какой-нибудь неосторожности… Дай мне уйти.