Книга Тайна Семи Циферблатов - Агата Кристи

Бандл подумала, что перед ней одна из красивейших женщин,которых ей приходилось когда-либо видеть. У графини были большие синие глаза,угольно-черные волосы, бархатная кожа, чуть вздернутый славянский нос,подвижное, стройное тело. Ее губы были накрашены до того ярко, что, как былауверена Бандл, в аббатстве Вайверн ничего подобного прежде не видывали.

Бандл с воодушевлением спросила:

– Это миссис Макатта, да?

Стоило Джорджу ответить отрицательно и представить Бандл,как графиня безразлично кивнула и сразу же возобновила прерванную беседу ссерьезным мистером Бейтменом.

Бандл услышала голос Джимми у своего уха.

– Орангутанг совершенно очарован милойславянкой, – сказал он. – Трогательно, не правда ли? Пойдем попьемчаю.

Опять они оказались по соседству с сэром Освальдом Кутом.

– Какое замечательное у вас поместье Чимниз, –заметил тот.

– Очень рада, что вам там понравилось, – ответилаБандл.

– Ему нужна новая оросительная система, – добавилсэр Освальд. – Она придаст ему современный вид, знаете ли.

Минуту-другую он размышлял.

– Я покупаю поместье герцога Олтона. Три года. Стольколет я выбирал себе поместье. Вашему отцу не удалось бы продать его, если бы они захотел, я полагаю.

Бандл затаила дыхание. Ее посетило кошмарное видение Англиис неисчислимыми Кутами в неисчислимых поместьях, как Чимниз, и, разумеется, ссовершенными новыми оросительными системами.

Она ощутила внезапное острое чувство обиды, которое, как онапонимала, конечно, было нелепым. Все-таки, при сравнении лорда Катерхэма и сэраОсвальда Кута, не было сомнения, кто из них разорится. Сэр Освальд былнастолько мощной личностью, что затмевал всех, с кем ему приходилось общаться.Он был, как выразился лорд Катерхэм, живым паровозом. И тем не менее,несомненно, во многих отношениях сэр Освальд был просто глуп. Несмотря на всесвои специальные знания и необыкновенную мощь, он был абсолютно несведущ вовсех остальных вопросах. Сотни прелестей жизни, которыми лорд Катерхэм могпользоваться и пользовался, были для сэра Освальда книгой за семью печатями.

Размышляя над этим, Бандл продолжала непринужденную беседу.Она услышала, что герр Эберхард уже приехал, но лежит с головной болью. Об этомей сказал мистер О’Рурк, которому удалось занять место рядом с ней и неоставлять его.

В общем, Бандл отправилась переодеваться в приятномнастроении ожидания, к которому примешивался легкий ужас перед скорым приездоммиссис Макатты. Бандл чувствовала, что ее общение с миссис Макаттой не будетбезоблачным.

Первое потрясение она испытала, когда, одетая в скромноечерное кружевное платье, шла через холл. В дверях стоял лакей, по крайней меречеловек, одетый лакеем. Но его квадратная, крепкая фигура была плохимподспорьем для затеянного им маскарада. Бандл остановилась и уставилась нанего.

– Суперинтендант Баттл! – выдохнула она.

– Он самый, леди Эйлин.

– О, – неуверенно сказала Бандл, – вы здесьдля того, чтобы…

– Чтобы присматривать за происходящим.

– Понятно.

– То предупреждающее письмо, помните? – объяснилсуперинтендант. – Оно нагнало такого страху на мистера Ломакса! Ничто немогло успокоить его, кроме моего личного присутствия здесь.

– А вам не кажется… – начала Бандл и замолчала. Ейне хотелось говорить суперинтенданту, что его маскировка выглядела не слишкомубедительной. Все в его облике говорило о том, что он офицер полиции, и Бандлвряд ли могла представить себе самого беспечного преступника, которого бы этот«лакей» застал врасплох.

– Вы считаете, – вяло спросилсуперинтендант, – что меня могут узнать?

– Именно так я и думаю, – призналась Бандл.

То, что при известном воображении можно было принять заулыбку, осветило каменные черты лица суперинтенданта Баттла.

– Дать им узнать меня, а? А почему бы и нет, ледиЭйлин?

– Почему бы и нет? – эхом отозвалась Бандл, как ейпоказалось, довольно глупо.

Суперинтендант Баттл медленно кивал.

– Мы ведь не хотим неприятностей, правда? –спросил он. – Не надо быть слишком активным, нужно просто показать ловкачам,которые могут крутиться здесь, ну, дать им понять, что кое-кто начеку, таксказать.

Бандл смотрела на него в восхищении. Она могла представить,каким разочарованием для заговорщиков явится внезапное появление такойизвестной личности, как суперинтендант Баттл.

– Большой ошибкой было бы проявлять излишнююактивность, – повторил Баттл. – Главное сегодня – не допуститьникаких неприятностей.

Бандл прошла дальше, размышляя, как много из присутствующихгостей узнают, если уже не узнали, детектива из Скотленд-Ярда. Посреди гостинойстоял хмурый Джордж с оранжевым конвертом в руках.

– Чрезвычайно огорчительное известие, – сказалон. – Телеграмма от миссис Макатты о том, что она не сможет присоединитьсяк нам. Ее дети заболели свинкой.

Сердце Бандл учащенно забилось от облегчения.

– Выражаю тебе свое особое сочувствие по этому поводу,Эйлин, – мягко сказал Джордж. – Я знаю, с каким нетерпением ты хотелапознакомиться с ней. И графиня тоже будет глубоко разочарована.

– О, ничего страшного, – ответила Бандл. – Хужебыло бы, если бы она приехала и заразила меня свинкой!

– Да, мучительная болезнь, – согласилсяДжордж. – Но я не думаю, что инфекция может передаваться таким путем. Всамом деле, я уверен, что миссис Макатта не рискует заразиться. Она женщинавысокопринципиальная и с чувством ответственности за судьбы общества. В днинациональных потрясений мы должны принять во внимание…

И тут Джордж сам оборвал свою едва начавшуюся речь.

– Ну, в другой раз, – сказал он. – К счастью,в твоем деле можно не торопиться. Но вот графиня, увы, всего лишь гостья нанаших берегах!

– Она венгерка, да? – спросила Бандл, весьмазаинтересованная графиней.

– Да. Ты, несомненно, слышала о Молодой Венгерскойпартии? Графиня – ее лидер. Очень богатая женщина, рано ставшая вдовой, она посвятилавсе свое состояние и талант общественной деятельности. Она занимается главнымобразом проблемами детской смертности, принявшей ужасные масштабы в нынешнемположении Венгрии. Я… А! Вот и герр Эберхард!

Немецкий изобретатель оказался моложе, чем представляла егосебе Бандл. Ему было не больше тридцати трех – тридцати четырех лет. Он казалсянеотесанным и чувствовал себя не в своей тарелке, но тем не менее не производилнеприятного впечатления. Его голубые глаза были скорее застенчивыми, чемхитрыми, а причиной его самой ужасной привычки, которую Билл описал какглодание ногтей, являлась, как подумала Бандл, наверняка нервозность, а нечто-нибудь еще. На вид он был худым и хилым и выглядел анемичным и болезненным.