Книга Танец на кладбище - Линкольн Чайлд

Д’Агоста вошел в величественный кабинет, изобилующий атрибутами могущества и власти, — огромный стол из красного дерева, обитый зеленой кожей, дубовые стенные панели, персидский ковер на полу. Все очень солидное и консервативное. Как и сам Рокер.

Комиссар полиции стоял у окна, спиной к вошедшему д’Агосте. Он не повернулся и не предложил своему подчиненному сесть в одно из пухлых кресел, красовавшихся напротив его стола.

Подождав немного, д’Агоста тихонько произнес:

— Господин комиссар?

Тот наконец повернулся, заложив за спину руки. Увидев багровое лицо комиссара, д’Агоста почувствовал неприятное сосание под ложечкой.

— Что там за история с Клайном? — резко спросил Рокер.

Д’Агоста быстро дал задний ход.

— Видите ли, сэр, это связано с убийством Смитбека…

— Мне это известно, — рявкнул комиссар. — Меня интересует, зачем было делать столь бесцеремонный обыск. Вы там все вверх дном перевернули.

Д’Агоста сделал глубокий вдох.

— Сэр, мистер Клайн угрожал Смитбеку незадолго до его смерти. Он главный подозреваемый.

— Тогда почему вы не предъявили ему обвинение?

— Эти угрозы были очень продуманными, официально он не нарушил закон.

Комиссар негодующе посмотрел на д’Агосту.

— И это все, что у вас имеется против Клайна? Невнятные угрозы журналисту?

— Не только, сэр.

Рокер ждал, по-прежнему держа руки за спиной.

— Во время обыска мы изъяли коллекцию произведений западноафриканского искусства, которые непосредственно связаны с древней религией вуду. Аналогичные предметы были найдены на месте преступления и на трупе убитого.

— Аналогичные? А я думал, это были маски.

— Да, маски, но относящиеся к той же традиции. Сейчас их исследует специалист из нью-йоркского музея.

Комиссар поднял на д’Агосту глаза, обведенные красными кругами. Раньше он никогда не бывал так резок.

«Господи, видимо, Клайн и сюда добрался, — подумал д’Агоста. — Каким-то образом он на него вышел».

— Еще раз спрашиваю — это все?

— Подозреваемый угрожал убитому, у него обнаружена коллекция предметов, относящихся к вуду. Мне кажется, этого вполне достаточно для начала.

— Достаточно? Лейтенант, хотите, я вам скажу, чего все это стоит? Ни хрена не стоит.

— Сэр, я решительно не согласен.

Д’Агоста не собирался сдаваться. Вся его команда была на его стороне.

— Вы что, не понимаете, что мы имеем дело с одним из богатейших людей Манхэттена? Он друг мэра, занимается благотворительностью, его компания входит в список пятиста крупнейших американских корпораций. А вы разорили его офис без всякой видимой причины.

— Сэр, это только начало. В ходе расследования найдется достаточно оснований для такого обыска. Я в этом абсолютно уверен.

Д’Агоста старался говорить спокойно, но твердо.

Комиссар бросил на д’Агосту тяжелый взгляд.

— Вот что я вам скажу. Пока не найдете при нем дымящегося пистолета, подчеркиваю, дымящегося, держитесь от парня подальше. Этот обыск был незаконным. Типичное злоупотребление служебным положением. И не прикидывайтесь дурачком. Я тоже когда-то расследовал убийства и догадываюсь, почему вы разгромили его офис. Но я не одобряю подобных методов. Вы не можете вести себя с известным и уважаемым членом общества так, словно это какой-то грязный наркодилер.

— Он подонок.

— Это порочный подход к делу. Я не собираюсь рассказывать вам, как вести следствие, но в следующий раз советую хорошо подумать, прежде чем вешать что-нибудь на Клайна, — веско сказал комиссар, пристально глядя на д’Агосту.

— Понимаю, сэр.

Д’Агоста сказал все, что считал нужным. Нет смысла дальше злить комиссара.

— Я не отстраняю вас от расследования. Пока. Но буду держать все под контролем. И не пытайтесь одурачить меня.

— Да, сэр.

Махнув рукой, комиссар отвернулся к окну.

— А теперь проваливайте.

26

Нью-йоркская публичная библиотека закрылась полтора часа назад, но спецагент Пендергаст имел особые привилегии, что давало ему возможность игнорировать режим работы данного учреждения. Окинув довольным взглядом пустые столы читального зала, он кивнул охраннику, погруженному в чтение книги «Гора Сен-Мишель и Шартр», вышел на площадку и стал спускаться по металлической лестнице. Пройдя четыре пролета, он попал в огромное подвальное помещение, уставленное стеллажами с книгами. Свернув в боковой коридор, он открыл неприметную серую дверь, за которой оказалась еще одна лестница, круто уходящая вниз.

Еще три пролета, и он очутился в обветшалом помещении реставрационной мастерской. Тусклые лампы освещали стопки старинных книг, плотно придвинутые друг к другу, что обеспечивало их относительную устойчивость. Повсюду стояли столы, заваленные сфальцованными листами, бритвенными лезвиями, банками с клеем и другими принадлежностями для врачевания книг. Этот странный ландшафт, созданный горами печатного материала, простирался до самого горизонта, образуя причудливые извилины и лабиринты. Здесь было по-могильному тихо и пахло пылью и тлением.

Пендергаст положил принесенный сверток на ближайшую стопку книг и деликатно покашлял.

Какое-то время тишину ничто не нарушало, но потом в отдалении послышались торопливые шаги, и вскоре из-за книжных завалов появился маленький сухонький старичок в шахтерской каске, из-под которой выбивались всклокоченные седые волосы.

Подойдя, старик выключил лампу на каске.

— А, лицемерный читатель,[9]— сказал он тонким скрипучим голосом. — Я ждал, что вы придете.

Пендергаст с улыбкой раскланялся.

— Интересный у вас головной убор, Рен, — сказал он, указывая на каску. — Последний крик моды в Западной Виргинии?

Старик беззвучно рассмеялся.

— Я занимался, скажем так, спелеологией. А там внизу, в пещерах, работающих лампочек днем с огнем не сыщешь.

Никто не мог с точностью сказать, работает ли Рен в библиотеке или просто поселился в этом подземелье. Единственное, что не вызывало сомнения, так это его уникальные познания в области эзотерики.

Рен с жадным любопытством посмотрел на сверток.

— Что вы на этот раз мне принесли?

Пендергаст протянул ему сверток.

Рен торопливо сорвал обертку, под которой оказались три небольшие книги.

— А, так это первые книжки «Аркама»,[10]— презрительно фыркнул он. — Вообще-то я не слишком увлекаюсь этой чертовщиной.