Книга Остров Свиней - Мо Хайдер

— Кто это? — спросила я.

— Анджелина, — ответил он. — Ее зовут Анджелина.

— Анджелина?

— Анджелина Дав.

— Анджелина… — Я осеклась. Мне показалось, что я неправильно его расслышала. — Анджелина Дав?

— Его дочь.

Я повернулась к женщине.

— Это правда? — Оукси никогда ничего не говорил о детях. — Это так?

Она не ответила, только настороженно смотрела на меня, словно была готова убежать.

— Эй! — сказала я, помахав рукой, чтобы привлечь ее внимание. — Привет! Я задала вопрос.

— Это правда, — быстро пробормотала она. — Это правда.

— Все в порядке, Лекс, — сказал Оукси.

Я перевела на него взгляд.

— Все в порядке.

— Она классная.

— Классная?

— Да. В самом деле.

Я покачала головой, прижав пальцы к вискам. Я слишком долго слышала все эти истории о Даве и думаю, меня можно простить за то, что теперь я была несколько удивлена. Разве нет?

— Оукси! — сказала я, переводя взгляд с него на Анджелину. — Разве я не заслужила право узнать, что происходит? — Я взглянула на ее пальто — дешевое, грязное, покрытое пятнами от травы, — потом на него: футболка порвана и вся в пятнах, голые ноги поцарапаны, запекшаяся кровь перемешана с грязью. — Почему она здесь? Что происходит?

— Прости, — печально сказал он. Я никогда не слышала, чтобы он говорил таким тоном. — Прости, Лекс, нам надо ехать в полицию.

2

Было тихо, словно весь мир затаил дыхание. Еще не рассвело, но на горизонте виднелся слабый отсвет приближающегося утра. Мы стояли в дверях, моргая, смотрели на деревья и прислушивались. Стояла тишина. Ни утреннего хора птиц, ни хлопанья крыльев на ветвях. Задержавшись на секунду, Оукси потащил нас к маленькой «фиесте» и затолкал в машину.

Он не стал рассказывать мне, что произошло. Не стал объяснять, почему так испугался, почему запер все дверцы, как только мы оказались в машине. Он очень быстро завел двигатель, и мы поехали — по подъездной дорожке и дальше, по темной аллее, ведущей к оконечности полуострова. Когда мы выехали на дорогу, ведущую вдоль берега, он наклонился вперед и стал осматривать пробегающие мимо леса и маленькие скалистые бухточки, словно что-то искал. В одном месте, проезжая галечный пляж, мы притормозили, чтобы получше рассмотреть лежавшую здесь лодку.

— Оукси! Что происходит?

Но он только покачал головой, словно его мысли были сосредоточены на чем-то очень важном, и не ответил. На заднем сиденье Анджелина Дав хранила молчание точно так же, как и он. Она сидела, неуклюже склонившись набок, ее рука вцепилась в переднее сиденье так, словно она была ранена. Время от времени я поглядывала на нее в зеркало заднего вида. Прижавшись носом к стеклу, она пристально смотрела на остров Свиней. Когда мы делали поворот и остров исчезал из вида, ее глаза становились пустыми, словно она снова уходила в себя. «Она классная», — сказал Оукси. Классная. Классная? Ну, она, конечно, совсем не похожа на своего отца и выглядит так, будто всю жизнь провела в темнице: кожа землистого цвета, а когда стало светлее, я заметила в уголках ее рта угревую сыпь. Пострижена она была так плохо, что в одном месте виднелись густые локоны, а рядом с ними просвечивала кожа. Боже мой, ну и ужас! Что у нее за мать!

Мы проехали около пяти километров, когда Оукси принялся возбужденно постукивать пальцами по рулю.

— Что такое? — сказала я, глядя на его руки. — Что случилось?

Но прежде чем я успела закончить фразу, автомобиль свернул с дороги и, разбрасывая колесами гравий, резко затормозил. Распахнув дверь, Оукси выпрыгнул из машины и быстро отошел, согнувшись и держась руками за живот. О Боже, подумала я, вот оно что — его сейчас вырвет. Я вышла из машины. Снаружи было холодно и тихо. Изо рта вырывался пар. Услышав, что я подошла, Оукси обернулся, и я увидела, что его не тошнит: он плачет. Лицо у него было опухшее и красное, из носа текло.

— Не могу, — сказал он, сгорбившись и вытирая лицо рукавами. — Не могу — я хочу сказать, не могу на нее смотреть. Она все это видела и не плачет.

— Все видела? Что это все? Как я могу разговаривать с тобой, если ты не говоришь мне, что случилось?

— Это я во всем виноват, Лекс. — Он вытер нос тыльной стороной ладони и покачал головой. Медленно приходя в себя, глубоко задышал. — Если бы Дав не узнал, что они пустили меня на этот гребаный остров… — Оукси еще несколько раз судорожно вздохнул, потом взял себя в руки и показал на блистающую гладь пролива, сейчас, на рассвете, окрашенную в розовый цвет. — Там погибли люди, дорогая. — Он покачал головой, вид у него был печальный и измученный. — Там, на Куагаче, умерли люди.

Я успела сделать вдох, прежде чем до меня дошло то, что он сказал. Я закрыла рот и склонила голову.

— Умерли? — понизив голос, спросила я. — Я правильно тебя поняла? Умерли?

— Да.

— Что ты имеешь в виду? — Я схватила его за футболку и развернула к себе так, чтобы он смотрел мне прямо в глаза. — Ты сказал, что там умерли люди. Как они умерли? Оукси! Скажи мне, что это не то, о чем тебе рассказывали эти типы в пивной.

Закрыв глаза, он вздохнул:

— Тебе не нужно это знать, Лекси. Поверь мне, тебе…

— Не нужно относиться ко мне снисходительно, Оукси. Что бы там с тобой ни случилось, уверяю тебя — я уже видела это раньше. Не забывай, где я работаю. Расскажи мне.

В конце концов Оукси согласился. Тяжело опустившись на холодный гравий, он рассказывал мне о том, что случилось, а Анджелина смотрела на нас сквозь запотевшее стекло автомобиля. Вскоре ставшее уже оранжевым солнце перевалило через горизонт.

Я уверена, Вы считаете, будто знаете, что он рассказал, поскольку это было в газетах, да и все, вероятно, так считают, но могу уверить Вас, что Вы не знаете и половины. Некоторые вещи он повторял снова и снова — так, словно они беспрестанно вертелись у него в голове. Наверное, Вы не читали в газетах о срезанном лице? Оукси постоянно возвращался к этому, показывал мне руками, какое оно большое и как оно на чем-то висело. Вы наверняка не читали в «Сан» о свиньях, разрывающих на части девочку-подростка и уносящих ее ступню. Или о том, что ее ступня никак не хотела отделяться от лодыжки. Или о парне, отброшенном взрывом так, что мизинец смотрел в потолок. Я могла бы продолжать и рассказать о людях, лишившихся головы, — их шеи напоминали красные стебли, или о тех, кому взрывом снесло половину черепа вместе с содержимым…

Теперь, спустя несколько дней, я могу говорить об этом вполне спокойно, но, несмотря на то что я профессионал и многое повидала за время работы у Кристофа, мои чувства все же не полностью атрофировались. Когда Оукси мне все это рассказывал, я даже не могла на него смотреть. Я слушала, опустив глаза к замерзшей траве, скрестив на груди руки, и мне отчаянно хотелось крикнуть ему: «Заткнись!» Когда он закончил, я долго молчала, чувствуя, как сердце стучит где-то в области желудка. Затем я повернулась в ту сторону, где на горизонте проглядывал остров Свиней. Разумеется, он был слишком далеко, чтобы что-нибудь на нем разглядеть — деревню, или церковь, или вообще что-нибудь. Остров просто лежал среди моря молчаливой громадой, поглощая все направленные на него солнечные лучи.